Я вообще-то считаю, что история настоящего искусства, неприкладного, которое рождено от подсознательного идеала автора, это как чёрточки в пунктире, в котором промежутки между чёрточками очень большие, а чёрточек очень мало. Русской живописи, возможно, это касается больше, чем западноевропейской, от культурной отсталости России из-за татаро-монгольского ига. Целые эпохи, так называемые, религиозно-риторические, светски-риторические являют собою пустыню с редкими травинками. Вторичность (в послепетровской России) добавляет резона мысли о пустыне. Ведь трудно поверить, что повторение за европейцами не есть целиком обезьянничанье. Хотя… Исключения всюду возможны. Кожинов целую анклавную теорию историю искусства придумал, чтоб уравнять Россию с Западом. Но он не знал, что такое художественность как следы подсознательного идеала. Из-за такого критерия всё искусство XIX века, идеологическое, сострадающее русскому народу, сперва за крепостную зависимость, а потом за безземельное освобождение крестьян становится не неприкладным, а прикладным, приложенным к выражению и усилению этого сострадания, переживания заранее знаемого. По той же причине пропадает пол советского периода, когда надо было выискивать и выражать ростки социального прогресса, понимаемого как сталинский социализм.

И вот такой я – я сам удивляюсь – обиделся на такую насмешку над русской живописью.

Люблю копаться в подсознательном идеале художника. Покопаюсь-ка я теперь в своём подсознании: чего это я обиделся с полувзгляда (то есть, явно из подсознания пришла обида {подсознательное в психологии как раз засекают на воздействиях и реакциях во временных отрезках порядка долей секунды})?

Начнём с “Зимы”.

В правом нижнем углу сидит юродивый из “Боярыни Морозовой” Сурикова. А эта вещь, по-моему (см. тут, тут, тут), ницшеанца. Ого, какая неожиданность в 1887 году, да? За одну неожиданность можно признать, что ницшеанство было подсознательным идеалом Сурикова. Этого аж никто не заметил до сих пор. Спросим ЯНДЕКС: “Суриков ницшеанство”. Что получим. Кроме моих статей? – Ничего нет. – Даже если я не прав с его ницшеанством – понятно, почему я обиделся на насмехающихся художников.

То же с “Богатырями” Васнецова (Илья Муромец чуть на в центра издевательской картины). Тоже произведение ницшеанца (см. тут). Тоже никем так не квалифицируется.

С “Царевной-Лебедью” Врубеля (см. тут) не так у меня парадоксально. Получился у меня Врубель символистом, кем его и все считают. В “Царевне” нет метаний между символизмом и ницшеанством, что уже меньше известно. Но не знаю… Как поднялась рука смеяться над Врубелем?..

Этих трёх картин, по-моему, достаточно, чтоб я обиделся за насмешку над русской живописью.

Я теперь совершенно забываю, о ком писал (то ли старость, то ли обо всём стоящем уже написано, и не запоминается ерунда). Я уже обращался к творчеству Виноградова и Дубосарского (см. тут). Перечитал. Сделав умственное сальто, я там нашёл шанс оправдать их издевательство над достойнейшим произведением русской живописи: это подсознательное-де издевательство над мещанством, прячущееся под угадыванием социального заказа мещанства же чувствовать себя культурным. Там квазикультура получалась от приобщения к модному презрению к Шишкину. Здесь квазикультура – от узнавания картин, которые на самом деле вышучиваются как примеры отсталости русского искусства от западного. Но здесь меня что-то не тянет Виноградова и Дубосарского оправдывать наподобие дадаистов, подсознательно рисовавших ерунду в знак протеста против бесчеловечного общества.

Если по ссылкам, какие я дал выше, не пойти – мои рассуждения покажутся неубедительными. Хотя иных никакой убедительностью не переубедишь.

Впервые опубликовано по адресу

https://zen.yandex.ru/media/id/5ee607d87036ec19360e810c/nasmeshka-nad-russkoi-jivopisiu-5f3ba54a6bf7990053a37237