- Вух, как неприятно. Как в холодную воду войти.

- В чём дело, критик?

- Берусь толковать новую для себя вещь Блока, а не знаю его творческую биографию. Помню что-то, что у него сложная эволюция духа, а у этого произведения ещё не знаю даже даты создания. Знаю мнение об одном его элементе Лотмана, и боюсь (если Лотман прав), что это не уложится в траекторию изменения идеалов Блока, которую всё-таки я предвижу, пусть и в общих чертах, как уходящую от символизма. Наконец, посвящение этой вещи Мейерхольду, ницшеанцу, боюсь, не сделало б передо мною самого Блока ницшеанцем. А это ж вообще ни в дугу…

О. Мысль! Посмеялся, наверно, Блок над Мейерхольдом-ницшеанцем, а Лотман просто Блока не понял (да простится мне такая заносчивость). А?

- Что это за произведение?

- “Балаганчик”.

Так. До чтения. Смотрим, когда оно создано? – В 1906-м. Так. Что у меня есть о Блоке по датам?

– 23. 02. 1899 г. “Гамаюн, птица вещая (Картина В. Васнецова)”. (Блок-де символист. Тут.)

– 3 февраля 1901. “Душа молчит. В холодном небе”. (Пошёл-де Блок из символизма в гражданский романтизм. Тут.)

– 12 ноября 1902. “Загляжусь ли я в ночь на метелицу”. (Блок-де в гражданском романтизме. Тут.)

– 23 декабря 1908. “На поле Куликовом”. (Блок-де в гражданском романтизме. Тут.)

– 2 января 1914. “В пол-оборота ты встала ко мне…”. (Блок-де в гражданском романтизме. Тут.)

– 8 сентября 1914. “Рождённые в года глухие”. (Блок-де в гражданском романтизме. Тут.)

– Январь 1918. “Двенадцать” (Блок-де в гражданском романтизме. Тут.)

– 30 января 1918. “Скифы”. (Блок-де в гражданском романтизме. Тут.)

Всё даже стройно получается. Правда, приходится символизм переназвать здесь в гражданский романтизм. Ибо, какой же он символизм, действительно, если из далей дальних сверхбудущее передвинулось в вот-вот. (Так, гражданским романтизмом, на самом деле называли когда-то, до перестройки и реставрации капитализма, преддекабристскую поэзию. Но я-то исповедую теорию повторяемости идеостилей. Так что вполне для себя такое переименование допускаю.)

Вполне и “Балаганчик” можно ожидать находящимся в этом же идеостиле.

Теперь читаем. Вместе. Я читаю Блока и пишу вам. Вы читаете Блока и сверяетесь со мной. Это трудно, но.

В этом “как все Пьеро” уже видно, что Блок дистанцируется от того, что он принялся изображать.

Вот автор издевается над Пьеро: одна рифма такая: “приклею` - свою”?

А вот и автор появляется: Пьеро размечтался и оживился. Но из-за занавеса сбоку вылезает обеспокоенный автор. – Издевательствам Блока нет предела, что ли?

Ну, шок.

Куда я попал?

Прав, что ли, Лотман? Можно, мол, как Лермонтов – с многих точек зрения, от имени разных персонажей дать описание, и вы, читатель, сами определяйте, что есть действительность. А можно…

Реальность-то – мнимая… Но высунувшегося опять автора, вон, кто-то оттянул за фалды. Кто? Блок?

Так. Чьей работы “непонятно откуда”? Автора или Блока?

Так. Чиканутые все в пьесе: и мистики (считают Коломбину смертью), и Пьеро (приговорено – традицией – влюблённый в невесту). Всё неестественно. И чья это работа? Автора?

Так. Конфликт, кто прав: Пьеро или его окружение. Вечный пораженец Пьеро хочет уйти, раз распря. Коломбина – за ним, а председатель собрания молит её остаться с ними.

Что-то забыто куролесить…

Появляется Арлекин и под что-то стихотворно-бессмысленное уводит улыбающуюся ему Коломбину.

Оставшиеся “безжизненно повисли на стульях”. Т.е., по крайней мере, автор всё вышучивает. Или Блок?

Вдруг убегает Пьеро.

И появляется автор с жалобой…

Признаться?

Я прерывал чтение, чтоб прочесть “Кота в сапогах” Людвига Тика. Там такая же каша с выходом пьесы из собственной условности.

Мне ж нельзя, чтоб Тик и Блок (как по Лотману) одинаково воспевали иллюзорность действительности, пусть и внешней, пусть и ради нецитируемой ценности внутреннего мира того, кто сочинил и самого автора пьесы.

Да, я предвзят. Но не для того, чтоб упорствовать в предвзятости, а для того, чтоб острей реагировать. Если текст будет сопротивляться моей предвзятости, я почувствую её фальшь и окажусь в истине.

Итак, что сделал Тик? Он всеми-всеми недоволен. Публикой – за то, что у неё противные мещанские вкусы и повадки. Тем из публики, кто думает, что он от неё отличается большей проницательностью, тогда как это самообман. Некоторыми актёрами – за тщеславие. Автором – за приспособленчество. Проявляющейся в речах иных германской действительностью (ничтожество в мелкости княжеств, из которых состоит Германия).

Год создания “Кота в сапогах” - 1797. Один год до начала Великой французской революции. Но она – во Франции. А в Германии все уже давно выдохлись (12 лет после периода “бури и натиска”). Ибо “буря и натиск” - “период в истории немецкой литературы (1767—1785), связанный с отказом от культа разума, свойственного классицизму, в пользу предельной эмоциональности и описания крайних проявлений индивидуализма” (Википедия). Р-р-революция в условности, раз нет революции в действительности.

Тик, в частности, насмехается и над боязнью революции.

Сатира в стиле комедии. А раз сатира, то Тик знает, чего хочет. Настоящей революции он хочет. То есть можно применить термин “гражданский романтизм”! То есть, тот же тип идеала, что и у Блока. И нечего мне хотеть разницы между Тиком и Блоком. А Лотман не прав насчёт воспевания обоими иллюзорности действительности.

И я могу продолжить чтение “Балаганчика”. Там видно будет, куда меня его текст повернёт.

Итак, автор с жалобой на произвол персонажей…

И над условностью и над выходом из неё НАСМЕХАЕТСЯ Блок.

Так. Пьеро уже насмехается над картонностью своей невесты… (Что противоречит заявленной выше фабуле автора)

О. Какие-то реальные идиллические влюблённые лепечут белиберду…

Другая влюблённая пара из бала – драматическая… Там что-то непонятное: Он себя чувствует, что ли, двойником…

Это (материализация мысли) не нарушение ж условности?

Так. Третья пара влюблённых. Он “в картонном шлеме…” (Бац.)

Идет крупное издевательство над любовной опьянённостью этих двоих.

Вы понимаете пьесу, в которой мы играем не последнюю роль?

Роль.

И так далее.

Это всё – о влюблённых. Как автор и говорил. Но не об идиллии, а есть издевательство над нею. Оно чьё? Персонажей или Блока?

Это дело Блока. Он смеётся над всякой иллюзорностью, к какой, в общем, тянет Мейерхольда с того тягой в метафизическое.

По воле издевающегося Блока.

Появляется победительный Арлекин. Только я подумал, что над ним ещё никто не издевался (а он поёт что-то бравурное, полётное), как он…

Дальше всё вроде бы возвращается к фабуле, заявленной автором (любовь, преодолевая преграды, побеждает). Только в секундном темпе: появляется Смерть, потом Пьеро, идёт к ней, Смерти, она преображается в Коломбину…

Думает, что не ломает пьесу своим появлением и последующим хвастовством, что всё – по его фабуле.

Воля насмехающегося над иллюзиями Блока.

Автор убегает, Пьеро остаётся и грустно поёт о грусти и картонной невесте.

И дальше идут комментарии, что это Блок о своём разочаровании в связи с женою и кризисом “идеалов "Прекрасной Дамы" и "вечной женственности"”. – Ну. Так если в этих облачностях Блок разочаровался, то куда его влечёт? – Куда я выше написал.

Меня смущает кое-что. Оно-то укладывается в формулу “сложная эволюция духа”, но как-то…

Дело в том, что я обычно молчаливо предполагаю, что кругообразная, повторяющаяся в веках, эволюция типов идеалов происходит всегда в одном и том же направлении. Пример? – После идеала типа готики – идеал типа Раннего Возрождения, потом – идеал типа Высокого Возрождения, потом – идеал типа Позднего Возрождения, потом – раздвоение: на “спуск” (в идеал типа Барокко) и на “залёт” (в идеал типа Маньеризма). А в случае с Тиком и Блоком получается наоборот. Тик: от просто романтизма (подобие Барокко) – в подобие Позднего Возрождения. Блок: из символизма (подобие Маньеризма) – в подобие Позднего Возрождения.

Как бы обратный ход времени. Это смущает.

Хоть можно и оправдаться: главное-де – содержательная близость и из-за этого – похожесть. Идеал же изменяется от внешнего воздействия. Когда после кровавой борьбы в Западной Европе Контрреформации с Реформацией пришли к Вестфальскому миру, то воцарилось Барокко. А в России-то после первой революции (1905 года) шло ко второй (1917), не к миру. Почему б не возникнуть эволюции идеалов как бы вспять ходу физического времени? То же самое в Германии. Она опережала Францию по разочарованию в Разуме и пребывала уже в романтизме (подобие Барокко). Но это ж географически рядом: Германия и Франция. А во Франции – очередная волна классицизма (подобие Позднего Возрождения) нарастает в связи с близящейся революцией. И на Тика влияет. Вот он и возвращается из подобия Барокко в подобие Позднего Возрождения. То же – с термином “гражданский романтизм”. Россия отставала со своей революцией (декабристской) от Франции, а во Франции была наполеоновская реакция на свою революцию и реакционный (как его в СССР называли) романтизм. Так что предваряет его? – Революционный. Шире – гражданский романтизм. Подобие трагического героизма Позднего Возрождения, подобие революционной волны классицизма с его нормативностью (“Если я тебя придумала, стань таким, как я хочу! – как пела Пьеха. “Вот-вот и взойдёт!” - как пел Высоцкий о солнце, которое, он знает, не может не взойти). Певцы желанной или заодно, получается, ещё и желанной нормы, Тик с Блоком, невнятно, но тоже знают скоро наступящую правду. То неважно, что потом правда их обманет, но пока-то и приблизительно они ЗНАЮТ.