Внимание, авантюра.

Я услышал о существовании у Родиона Щедрина произведения “Звоны”. Я узнал, что это – Второй концерт для оркестра (1968). Я почёл о нём: "…дорогу к тому живому, неисчерпаемому роднику, каким было и остается для русского музыканта песенное творчество его родного народа, он не забыл… Его воздействие можно ощутить даже в таком ультрарадикальном сочинении, как Второй концерт для оркестра “Звоны” (1968), в котором некоторые страницы вдохновлены живописью величайшего русского художника Андрея Рублева…” (http://studbooks.net/1081191/kulturologiya/tvorchestvo_rodiona_schedrina). Я прочёл (см. тут), что мне открылось в “Троице” (1410 — 1420-е годы) Рублёва. От какого раздрая русского, - после, казалось бы, единения Куликовской битвы, - Рублёв отталкивался, рисуя свою вселюбовь. Я вспомнил, что в 1968-м кончалась оттепель в искусстве. Я прочёл (см. тут), что мне открыла щедринская “Кармен-сюита” (1967), как бы его Куликовская битва… И после всего этого я приступил к слушанию (тут).

Если б какофония не была уже открыта, Щедрину пришлось бы её открыть самому – для выражение своего негативизма по отношению к поражению, какое терпели в то время левые шестидесятники. Таковы три четверти Второго концерта сначала. Для меня весь ужас наступавшего открылся только через 20 лет, в катастройку. А Щедрин, получается, всё видел уже в 1968 году. Но, как Высоцкий (почти до конца жизни), не сдался. Только, в отличие от Высоцкого, в этом концерте у Щедрина не последний бой, безусловно победный (ибо народ проснётся), а отрезвление от того ошаления, которое принесло поражение Единства после, как бы хрущёвской-оттепели-Куликовской-битвы: распри, Тохтамыш… Воистину парение Рублёвской “Троицы”.