По этому поводу обнаружилась статья А. Немзера , где приведены довольно любопытные мысли.

нпр такие:

“Грозное антихристианство Полонской 1920-х…”. Но это мог быть и просто отголосок революционности. “…к новому российскому режиму она отнеслась не враждебно” и постепенно во время военного коммунизма перешла “к искреннему приятию нового порядка”. Потом начались чистки, репрессии. Принять их Полонская не могла и затаилась. “Ее не тронули. Она переводила (более всего ей удались Киплинг и Брехт)”. Один – демонист, другой – коллективист. Но оба – протестные творцы. – Видимо потому она Киплинга смягчила и приспособила для идеала честного, а не обывательского и тоталитарного, социализма”.

Видно, что критик копает глубоко, начав с личности переводчицы и собирания компромата. Это правильно.

И Немзер начинает читать самого Киплинга по собственному подстрочнику , где выражается так

Смело долю она пожелала от идолов, когда я поцеловал её где она стояла. Или - Я недомогаю тратой сапог на этих твёрдых булыжниках.

Прочтем и мы. А заодно три перевода.

У древней Моулменской Пагоды , если взглянуть на восток по направлению к морю,

Можно увидеть сидящую Бирманскую девушку, и я знаю, она думает обо мне,

Ибо там - ветер в пальмах, и храмовые колокола, которые говорят-

“Вернись, Британский солдат, вернись в Мандалей”

Вернись в Мандалей,

Где стоянка древней флотилии

Разве не слышишь как лопасти винтов, лязгают от Рангуна до Мандалея

На пути в Мандалей

Где играет летучая рыба

И рассвет появляется, как гром из Китая , грохоча по заливу.

Здесь надо обратить внимание на то, что думает она о моряке, потому что ветер и колокола навевают ей мысли о солдате. А не просто так сидит она и думает, как могла бы в прозе или под гитару барда. Это стихи. Киплинг почему –то упирает на слово – древний...

Полонская

Возле пагоды Мульмейна, на восточной стороне,
Знаю, девочка из Бирмы вспоминает обо мне, —
И поют там колокольцы в роще пальмовых ветвей:
Возвращайся, чужестранец, возвращайся в Мандалей.

Возвращайся в Мандалей,
Где стоянка кораблей,
Слышишь, хлопают колёса
Из Рангуна в Мандалей...
На дороге в Мандалей
Бьётся рыб летучих стая,
И заря, как гром, приходит
Через море из Китая.

Учитывая необходимость держать размер, приходится убрать храм , британского солдата, и поэтические детали, заменив конкретную пагоду , одной из пагод Мульмейна Но в целом это потери небольшие. Главная потеря , что пропал солдат Британский..

Кротков

В Моулмейне, возле моря, - в Бирме, чертовой стране, -
Очень славная девчонка крепко сохнет обо мне.
Ветер в пальмах подвывает, колокольный слышен лай:
"Эй, солдатик, возвращайся, возвращайся в Мандалай!”

Старый наш дырявый флот
К Мандалаю держит ход:
Слышь, как чухают колеса – из Рангуна вверх он прет!
В Мандалае красота,
Рыб летучих дочерта,
И громами из Китая рвется в клочья темнота!

Это переводчик –экспериментатор. По меткому определению однажды одной талантливой переводчицы Герды – противный Кай, которому Снежная Королева засыпала глаза осколками льда и с тех пор он видит мир “задом, разведенным на створки” Как выразился Рембо в его исполнении. Полный набор экспрессии и здесь . Если страна , то чертова, девчонка –сохнет, ветер подвывает, колокола – лают псами, пароход –прет.. И умилительный солдатик тут же. Флот дырявый , колеса – чухают , рыб –до черта, если темнота – то в клочья. Это Киплинг в восприятии зэка или нового русского с золотой цепью на шее, кот ученый вокруг дуба и леший бродит. Поэзия подворотни с окурком на губе. Стишок так раскалился уже в первой строфе , что еще слово и взорвется вместе со славной девчонкой и всем Мандалаем. Крутой мужик, этот Киплинг! Ему палец в зад не клади!

Кротков же любезно предоставил на стихи.ру еще один вариант так-

“Приношу извинения коллегам - мозги сшиблись. Не Михаил Фроман, а Михаил Гутнер (умер в 1942 г.) Его перевод сделан в 1936 году специально для большого сборника стихов Киплинга. Привожу его здесь”.

Действительно, и мы нашли перевод Гутнера в кошмарном сборнике “Антология новой английской поэзии”, том самом ,который читал Бродский в ссылке , знакомясь с Оденом, который в Антологии назван Оделом почему –то. Мы же купили его на распродаже в Стэндфордском университете, такую гадость в интеллигентной утробе переваривать отказавшемся. В конце концов, стены его видели и Троцкого, и Набокова. Да и сами мы часто гуляем там...

Обратим внимание на лексикон – мастер темнить, кудрявые места, мораль пахнет обывательщиной, ретрограды , не признающие экспрессии кротковых , горничные,ухажеры , душа летит. Да это же словарь эссе того же Кроткова – прозаика в гламурных журналах для горничных и их ухажеров – поэзия лакейской, черного хода, смердяковщина, Хам грянувший.