Имею ли я право на разбег? – Сам вопрос предполагает, что я его себе уже разрешил.

Мой разбег – жалоба. Наверно, на судьбу. Я избрал для себя опорами такие положения в искусствознании, которые не общеприняты в науке. Избрал я их вследствие нестеснённости кланом специалистов. Я самоучка. Не стеснён я также необходимостью зарабатывать своими писаниями, то есть привычками публики. Ну и свободен я от известности. Меня мало кто читает и почти никто не спорит со мной по существу. Но так как я полностью предоставлен самому себе, то мне страшно: а вдруг я забредаю не туда, где истина.

Вот стихотворение:

Это XIII-я строфа неоконченной поэмы, условно названной “Езерский”, но "В альбоме 1833—1835 гг. (ПД 845), в котором записывался “‹Езерский›”, листы с “Зачем крутится...” вырваны” (http://www.keneman.com/Keneman/Pushkin.html). И можно думать (так предложил Лернер), что вырваны, чтоб придать стихотворению "самостоятельное значение” (Там же). И тогда цитируемый автор считает себя вправе рассматривать стихотворение в ряду других стихотворений о поэте. Но они (см. тут) были написаны Пушкиным в разное время, под влиянием очень разных идеалов, что для цитируемого автора не существует. И как я могу к нему серьёзно относиться?

Сам я, исповедуя одну из необщепринятых идей (синусоидально изменяющиеся идеалы), хочу оттолкнуться от искажения Синусоиды идеалов Пушкина где-то около 1833 года (см. тут): "консенсус тут какой-то болезненный”. (Имеется в виду консенсус в сословном обществе.) И мне интересно: можно ли это вывести из текста стихотворения.

В принципе можно вывести что угодно, если только удастся обнаружить тут текстовые противоречия. В этом главная жуть моих одиноких сомнений относительно вообще всего, что я пишу под флагом якобы теории художественности по Выготскому: мол, художественный смысл нецитируем. Раз нецитируем, кто мне мешает чисто механически объявить его, придуманного мною, равнодействующей противочувствий, рождаемых текстовыми противоречиями? И всё! Я ж логически свою придумку не могу обосновать. Она мне является по наитию. И что, если оно ошиблось? Сам Выготский лишь раз посмел вербализовать такую РАВНОДЕЙСТВУЮЩУЮ. Там, правда, интуиция всех, думаю, людей не возражает против именно такой вербализации: "То же самое [противоположность форм и материала] показывает пример готической архитектуры. Нам кажется замечательным тот факт, что художник заставляет камень принимать растительные формы, ветвиться, передавать лист и розу; нам кажется удивительным и то, что в готическом храме, где ощущение массивности материала доведено до максимума, художник дает торжествующую вертикаль и добивается того поразительного эффекта, что храм весь стремится кверху, весь изображает порыв и полет ввысь и самая легкость, воздушность и прозрачность, которую архитектурное искусство извлекает в готике из тяжелого и косного камня, кажется лучшим подтверждением этой мысли” (http://vygotsky.narod.ru/vygotsky_psy_iskustav_10.htm). Я перескажу своими словами, огрубляя: лёгкость + тяжесть = полёт ввысь, к Богу. Я в большинстве статей не добился такого, как Выготский, согласия с собою. Поэтому каталоги о моём сайте с этими статьями пишут как о сомнительных толкованиях.

Что делать?

Буду продолжать писать, стараясь, как могу, оказаться убедительным.

Противоречия в стихотворении есть:

В этой цитате, правда, даны не только противоречия, но и их равнодействующая. Оптимистическая.

А это не согласуется с состоянием идеала Пушкина в ТО время: "консенсус тут какой-то болезненный”.

Вот я и спрашиваю себя: можно ли как-то доказать смуту в душе поэта?

Вот в жизни он, Пушкин, поэт и тем уже сердцеед в недавнем прошлом, не может влюбить в себя собственную жену.

Так это не текстовое соображение, а вспомогательное.

А где текстовое?

Перед нами ряд вопросов и… безапелляционный ответ… Это – более общее противоречие, чем выше процитированное. Достаточно ли оно, чтоб заявить, что ни раздрай в вопросах, ни убедительный тон и расположение (в конце) ответа не являются тем, что вдохновляло на сочинение? – Мне представляется: достаточно. – Что ж тогда вдохновляло? – А вот тот самый "консенсус какой-то болезненный”. Сомнение.

Оно, конечно, скрыто. И большинство людей так к Пушкину не относится, а относится наоборот, как к утверждающему прямо. Здесь – благодаря, мол, важности концовки. Утверждается сверхчеловеческое знание о низменности того, что обычные люди считают раздраем, беззаконием, Злом. Где-то когда-то я прочёл, что этими стихами воспевается многоразличие. Из-за которого, например и в частности, и в самую страшную чуму и холеру умирают не абсолютно все люди. Из-за их биологических различий. Человечеству, мол, нужна и неверная Земфира, и верная Дездемона.

Это так врезалось мне в память, что я, - забыв на минуту, что я ж проповедник скрытости смысла художественного произведения, - чуть было не процитировал это стихотворение как отповедь человеконенавистнику, желающему, не так уж и притворяясь интеллектуальным хулиганом, торжества евгеники в человечестве, возрождения и оправдания – пусть не практики, а только идеи – гитлеровцев, быстро и радикально улучшить человечество.

Вот что пишет недовольный человечеством:

Жаль, что я не могу себе позволить относиться к стихам Пушкина, как большинство. А то б просто взял бы и дал отповедь его стихотворением. И получил бы удовлетворение. Хоть вряд ли был бы понят (всё-таки гимн Разнообразию не каждому слышен в этих стихах).

Ну так хотя б вот этой статьёй…

Впервые опубликовано по адресу

http://www.pereplet.ru/volozhin/387.html#387