Я прожил жизнь с женой, когда-то участницей движения КСП (Клубы Самодеятельной Песни), и был её единомышленником, по большому счёту, - прожил с нею жизнь, но до глубины её душу так и не понимал. И только после её безвременной смерти, случайно обнаружив утаённые от меня бумаги о юности (см. тут), я понял её вполне. И мне стала ясна грандиозная ошибка, в которую впадают так называемые романтики, на самом деле романтиками не являющиеся. Например, Грин – не романтик, по сути, а думают (и он сам думал), что романтик.

На примере жены, влюблённой в Грина, мне пронзительно ясно стало многое.

И о себе (неромантике). В связи с Цоем (романтиком).

Я романтическое в Цое когда-то принял (см. тут) за символическое.

Если говорить грубо, символизм – устремление в заоблачное, вне себя, сверхвверх, а романтизм – в глубину внутреннего мира, в себя, вниз.

Подействовал на меня модуль – радикализм, энергетика Цоя. А не её знак. (В арифметике +1 и -1 одинаковы по модулю и противоположны по знаку.) И – я понял тогда, будто Цой под стать мне идейно.

Часто совершается такая ошибка: автора подминают под себя. А способствует иногда, например, с Грином, с Цоем, одно слово, романтик, применяемое и для романтизма и для противоположного идейного направления.

Для этого противоположного (и ровесника истинному романтизму, впервые – на стыке XVIII-XIX веков – романтизмом названному) в специальной литературе (Гуковским, в СССР) было применено словосочетание “гражданский романтизм”. (В пику обычному романтизму, который в моральном плане есть эгоизм.) Но это словосочетание, “гражданский романтизм”, так и осталось в специальной литературе. А теперь, с реставрацией капитализма в России и со впадением к некоторым в немилость декабристов, литературное творчество которых относимо было к гражданскому романтизму, - теперь это словосочетание эти некоторые стараются, чтоб было забыто и специалистами. И – противоположности по-прежнему называются в быту одним словом – романтизм.

Я б предложил, да не послушают, назвать “вверх” устремлённое гринантикой или монтизмом (от слова Лермонтов)…

А пока спустимся к Цою. К так и не разобранной когда-то мною его песне “Время есть, а денег нет”.

Именно спустимся. Обратите внимание на примитивизм. Ну хотя бы на отсутствие знаков препинания.

Это как касательно вообще панк-рок-музыки пишут: “стремление играть, главенствующее над умением играть” (Википедия). То же можно сказать о нарочитой безграмотности (уж точки-то можно было поставить), о куцых предложениях, о бедности мысли, об общей краткости вещи: стремление писать преобладает над умением писать. И эта убогость мелодии… Тысяча раз – эпатаж путём снижения. Но это всё-таки низ.

Зато – могучий тыл такой направленности: пришедший с Запада стиль панк-рок. С могучей идеей контркультуры молодых против культуры взрослых.

Что ж там по тексту у взрослых отвергается?

Плохая погода, безденежье и отсутствие удовольствий (курева, дружеского дома), а тем более голод и жажда – кого угодно из взрослых тоже б удручили. Да и не мог взрослый в Советском Союзе, с его отсутствием безработицы, попасть в такое бедственное положение. Но вполне попасть мог тунеядец. А в тунеядцы шли те, кто считал, что работать, чтоб зарабатывать, чтоб пить, есть и гостей принимать, чтоб с ними пить и есть, - это слишком низкое качество жизни. Что такое было нормой в прежнем, индустриальном обществе. И есть отсталость, несовременность.

Смешно… Я глянул в словарь Ушакова. Там приведён пример высказывания со словом “тунеядец”: “Люди работают у нас не на эксплуататоров, не для обогащения тунеядцев, а на себя, на свой класс, на свое, советское общество, где у власти стоят лучшие люди рабочего класса. Сталин (речь на I Всесоюзном совещании стахановцев)”.

Сталина уже 30 лет как не было к тому времени, но что-то от сталинщины, считали наверно молодые тунеядцы или им подражавшие, оставалось и ими морально отвергалось. И их сверстниками на Западе – тоже. – Что? – Работизм. Эта зацикленность на работе и на потреблении купленного на зарплату. Обеспеченность. Узость интересов. Мещанство, одним словом.

Во времена стахановцев сами стахановцы, да и не только они, работали не только ради пить-есть, а ради построения (так они думали) социализма, общества, ещё не бывавшего на планете. Не важно, обманывались (самообманывались) они или нет. Важно, что мещанами они не были. Они были первооткрыватели.

А вот эти тунеядцы, - очевидно ж (“Дождь идет с утра будет был и есть”), - такой перспективы вне себя не видят. Ни в будущем, ни в сверхбудущем. Вне себя.

(Это теперь мне очевидно. А когда-то – совсем нет. Я увидел таки у Цоя вне-себя-сверхбудущее, символизм.)

Так если не сверхбудущее (вне себя), то что ж всё-таки есть? И где? – Правильно: внутри себя (романтизм, тот, что эгоизм в моральном плане).

И очевидно ж – ухослышно – что плевать на слова Цою и его слушателям песни “Время есть а денег нет”. Какое-то светлое звучание тонких молодых голосов. Залихватский выговор. Игривый аккомпанемент гитары. Сочувствующие хлопки в такт. А может, и по стульям барабанят радостные сочувствующие слушатели или соисполнители. Игривое женское “ау” в конце. Отчаянно-счастливое “эх” в начале. Пацаны. Радуются общению друг с другом. Все свои.

Это записан квартирник в 1982 году (слушать тут).

А вот – героическое звучание той же песни (2-я дорожка тут). Уже – перед, может, целым стадионом СВОИХ. Какие-то могучие электрогитары, барабаны, медный голос Цоя. Огромное усиление звука. Целый какой-то чёрный космос вот-вот победящего мировоззрения. Какая, к чёрту, инфантильность. Нету её. – Сила. Силища…

Именно оттого, что так плохо (судя по словам), ясно (судя по исполнению), что победа не за горами. И будет – противоположное: не “Дождь”, а вёдро, карман не “пуст”, а с деньгами, не “нет” папирос и огня, а будут, и свет в знакомом окне будет, и в гости куда пойти – будет. И никакое не потребительство будет праздновать праздник на их улице, а полная, всесторонняя жизнь. Искусство особое, а не работизм. Новые аристократы на подходе к победе. Новые ницшеанцы. Дьяволы.

Это, конечно, воодушевляло. Особенно тех, кто пока не преуспевал. Это давало силу духа. Развёртывалась перспектива. Мало, что это была глубокая перспектива мира внутреннего. Романтизм – это солипсизм в философском плане. Ницшеанство – тем паче. – Что это? – Это плевать на всё и вся снаружи: будет – по-моему! Как в лоб пел другой рок-музыкант в те же годы: “Не стоит прогибаться под изменчивый мир, Пусть лучше он прогнётся под нас”.

Признаться?

Давно, когда я ошибочно услышал в Цое символиста и увидел сверхбудущее, и это написал, и это прочли, - эти слова так эмоционально подействовали на двух почитателей Цоя, что они меня зауважали. Один был сам автор и исполнитель. Над ним подтрунивали в рок-клубе. Он ещё пробивался только. Другому светил только застольный успех среди своих. – Понятно, что победительный Цой был их кумиром, а мои окрыляющие слова: символист, сверхбудущее, - были им маслом по сердцу.

Хоть объективно я и ошибался, как сейчас это видно.