Начну очень издалека. Так почему-то хочется.

Свой первый в жизни отпуск я проводил в доме отдыха. В комнате нас было трое: старик-снабженец, молодой шофёр и я, желторотый инженер. Я читал Хемингуэя, шофёр – забыл что, а старик – что-то Спинозы. Я удивлялся, как он может это читать, тем паче будучи на отдыхе. Он таинственно ухмылялся и давал понять, что он – птица высокого интеллектуального полёта, не чета мне с шофёром, молодёжи. Меня и шофёра это немного задевало, ибо я себя считал всё же кое-кем. В школе я был отличником, теперь имел высшее образование… Шофёр же был бывалым. Я просил старика дать мне почитать этого Спинозу – он не давал: “Вам не понять”. Когда он не читал, то играл в шахматы и, кажется, всех бил, то не выпускал книгу из рук. Такое чтение и такая игра воспалили его самолюбие, что и сыграло с ним плохую шутку. Шофёр сумел раззадорить его играть с ним в шашки на деньги, и за ночь обыграл его на изрядную сумму. А я, не имея возможности спать при их азартной игре, уговорил старика дать мне, чтоб я на них не пожаловался, почитать его книгу и назавтра обескуражил его тем, что понял всё, что прочёл.

Книга меня поразила. Во-первых, тем, что была написана в виде теорем: название, полное содержание, доказательство и так от одной теоремы к очередной. Во-вторых, первая же, наобум открытая повествовала о правиле поведения, которое я для себя самостийно выработал. Она называлась приблизительно так: подавление аффектов разумом.

Выработав идею, что некий левак для того обретается в журнале “Новая литература”, чтоб втереться в редколлегию и побуждать публиковать преимущественно "бунтарски-новаторские” (http://www.bibliorossica.com/book.html?currBookId=3028) произведения в качестве именно новой литературы, - публиковать с тем, чтоб возбуждать в читателях бунтарские настроения и в жизни, чтоб в итоге свергнуть Путина, - выработав эту идею как объясняющую этого левака ярость ко мне, путинцу, я подумал, что его слова: "рассказ Захарова “Кража” потребовал больше ХУД. работы”, - можно опровергнуть* своим критерием художественности, наличием следов подсознательного идеала автора.

То есть, - засёк я за собой, - я движим местью. И надо подавить этот аффект разумом. То есть подойти к рассказу Захарова с особой осторожностью и не впасть во вкусовщину, обусловленную неосознаваемой мною местью леваку, Захарова хвалящему.

Задача тут же осложнилась тем, что, оказалось, я о Захарове уже писал (см. тут) и художественности не нашёл.

Быть хладнокровным потребовало и отторжение, которое я почувствовал с первых же строк – я ничего не понимал. Хотя бы потому, что читателем автор видит, если я не ошибаюсь, своего – представителя и потребителя молодёжной контркультуры. (На фото начала века автор уже не молоденький человек; но писательская ж память – это что-то… Так что и через надцать лет он вправе обращаться к своим, если захочет.)

Первый абзац.

Я должен знать что-то, касающееся "боя Али против Фрейзера”? – "Данный поединок часто рассматривается как один из самых великих боксёрских поединков XX века” (Википедия). Я к тому времени (1975) уже не был молодёжью. И меня давно не интересовал спорт.

"поставился”. "жарг. совершить укол, инъекцию” (Викисловарь).

"От “винта””. "это жаргонное название наркотика” (https://модные-слова.рф/154-chto-takoe-vint.html).

"абстинентную”. "жарг. ло́мка” (Википедия).

Как это: "отрез краковской”? Если краковская – колбаса, то как может быть отрез её, когда существительное “отрез” – это: 1) кусок ткани, 2) место, по которому отрезано, 3) участок земли.

Как это: "но без вящей надобности”? Устаревшее, книжное ж слово "вящей”. А речь – об оргии, похоже.

Как это: "на лобных долях инсценировать”? Если лобные доли это часть мозга…

Как это: "в отпавшем стороной предплечье”? – Не “в сторону”?

Весь абзац такой:

Вроде бы наркоман Степан соблазняет Тасю своими половыми органами, пока её парень, Ткачёв, спит в наркотическом сне. – Как "это видится Тасе”? Она болельщица бокса? Время действия 70-е годы? Или разве может Тася знать цвет "оксидированного серебра” (тот бывает серым, фиолетовым, синим и даже черным)?

Помимо жаргона, вижу, есть насущная необходимость выражаться вычурно.

Так. Дочитал. Это не оргия, а обворовывание квартиры Ткачёва, забывшего отнять ключ у выгнанной Таси. Непонятность лексическая быстро увяла (ненадолго хватило Захарова со сленгом и странными словосочетаниями). То есть подсознание не смогло распорядиться стилем даже на таком коротком тексте.

И не всё показано с точки зрения Таси. Последние два абзаца – с точки зрения проснувшегося Ткачёва. Там есть такая странность:

Если под потолком, то зачем шарахаться?

Странности были и в прежнем повествовании. Странные пассы Степана над Ткачёвым – качание своим половым органом. Видение Таси: вместо Ткачёва ей в конце привиделся осёл. И непонятно**, что искала и нашла Тася: "оно по-прежнему в пакете, в её руках, и всё так же размеренно бухает жилками в концентрате крови”.

Ну и, наконец, тут и там такая невозможность, как летание шмеля ночью (о невозможности см. тут).

Могут ли эти странности быть следами подсознательного идеала?

О Степане сказано, как об "извращенце”. – Его странность отпадает. Тасю "потряхивает отходником”. Я не нашёл в интернете, что это значит. Но, возможно, что-то наркоманское. Тогда и странность её видения отпадает. То, что она нашла, может, потому "размеренно бухает”, что Тася так интерпретирует, волнуясь, пульсацию крови в её пальцах. Тогда и эта странность отпадает. Остаётся шмель. Про него написано очень метко: "В комнату с потусторонней медлительностью влетает похожий на тигра шмель”. Его полёт не с целью кражи. Он антипод ворам. Трудяга. – Неужели это голос автора, желающего сказать “фэ” персонажам не только методом персонификации (когда всё {плохое} дано с точки зрения персонажей): "Но есть и божий суд, наперсники разврата!”

Только Лермонтов написал публицистику, а не художественное произведение, Захаров же…

Вот тут и требуется вся моя объективность и умение отказаться от вкусовщины неприятия всего революционного, опасного для Путина.

Что из того, что там была антисоветчина чисто от сознания? Может, там была частность, случайное падение художника, а со шмелём художник вдруг прорвался?

И что тогда говорит этот образ? "…похожий на тигра…”. – Выдаёт идеал революционера? Вот-вот и взойдёт наивного оптимиста? И упоминавшийся левак прав в своём одобрении произведения. Неправ только, что много тут "ХУД. работы”. Потому что очень уж мало шмеля пусть и для такого кратного рассказа.

Малохудожественное произведение.

Впервые опубликовано по адресу

http://newlit.ru/~hudozhestvenniy_smysl/6498.html

- Для меня этот выпад принципиален. Если б было общепринято, что художественный смысл – это содержание подсознательного идеала автора произведения, и что для других целей слово “художественный” перестало применяться, то и нельзя б было разговаривать о стиле с технической стороны.

- Троп (переносное значение) всегда странность, большая или меньшая. Большая бывает на грани эпох, например, классицизма и романтизма: словоприменение романтиков в глазах архаистов. У Захарова искомое подано с “точки зрения” пальцев: "бухает жилками в концентрате крови”. То есть тут затруднённое иносказание. Вычурное. Недопонятное тем паче, что не известно, наркотик ищут или деньги, заработанные на перепродаже наркотика.