Господи, Боже! Как мне выразить свою тоску из-за невозможности выразить словами, что хотел художник выразить красками на холсте. Нет! Словами-то я скажу, но как сказать так, чтоб это была истина, да такая непреложная, чтоб, кто ни прочитал эти слова, согласился б, что я прав. Господи!

Я бродил от репродукции к репродукции по интернету и вдруг наткнулся…

Оцепенение - мгновенно переименовал я её для себя.

Нет, вода-то там вон как сильно течёт, в дальней части (не тут, в ближней, с кувшинками, где заводь) – смотрите, как там стелются по течению водоросли. Но как же тут глубоко, хоть и в двух шагах от берега... Никакого бурления, какое бывает, где мелко, а течение сильное. Глубоко и у берега. Конечно, берег слева. Что это, серое слева? Дерево или настил над водой? Если настил, то из очень плохих досок. Но, может, и дерево – круглость, вроде есть: тень слева ствола и сияние солнечного блика по центру ствола, если это ствол. А подальше слева что? Два ствола? Почему они сцеплены? Или это один, треснувший? Как дерево могло так треснуть? От молнии?

И как чудно, что столько вопросов, что непонятно… Как в памороке каком-то смотришь и не вполне понимаешь, где ты. Как после сна днём.

Какой странный ракурс, вытянутый какой формат картины…

А давайте я, не раскрывая откуда, перепишу слова, которыми характеризуются другие её произведения, не скажу какие: "чу`дно", "навеяна очарованием", "неспешными", "длинные путешествия на лошадях", "странную фантастику", "замкнутый мир", "чудо", "И ты веришь", "сказочное действо".

Я смотрю на картину и чувствую, что околдован. Течение настолько сильное, глубина такая большая, что поверхность воды, как зеркало, и ни звука. Беззвучный поток! И отражает своей гладью бесконечную вверху синеву небесную. Как метафизическое что-то. Настолько вдруг частность какая-то выхвачена вниманием художника безотносительно к чему бы то ни было. Отрешённость – ещё так можно переназвать картину.

А вот

Картина мирискусника, в некотором (не скажу, каком) отношении считавшего себя учеником Поленовой… - Тоже иррациональность какая-то в этом пейзаже мне видится. Что-то неестественное. Даже сверхъестественное.

Или

Ирреальное же. Какие облака… Какой контраст неба под ними и на самом верху… Само строение какое, внеисторическое какое-то. Вне времени…

А вот фрагмент из ещё одного её последователя, Билибина.

Странное состояние природы, правда?

Или вот. Его же.

И ещё.

Ещё.

Есть схожесть с той же Поленовой. Да? Оно, вроде, дождь у неё там идёт вдали, а вблизи не идёт. А иначе посмотришь - всё как бы нереальность какая-то.

Или вот ещё один дождь, но как бы и ещё что-то непостижимое висит в природе.

А вот и без дождя очевидная странность у Поленовой во всём, не только в этом фантастическом сиянии зелени на солнце, а и вообще в этом царстве холодных оттенков.

И ещё вот одно оцепенение.

Осмелиться, что ли, сказать, что за идеал исповедуют Поленова и её ученики? – Ницшеанство. С его мистической, метафизической составляющей. И художники эти – всё больше иллюстраторы русских народных сказок.

Так если они верно передают дух этих сказок, а Александр Бенуа, сам ницшеанец (см. тут) написал, что верно (см. тут), то понятно, почему у русских в почёте понятие воля.

Я думаю, что ницшеанство – более героично, чем романтизм. Ницшеанец ставит себя вровень с Дьяволом (с кем ещё, если он безбожник, а с метафизикой знается). В стилизации это особенно ясно видно: всё изображаемое пронизано стилем. А романтик довольствуется тем, что просто в душе своей имеет мужество противостоять бесконечно большей внешней силе.