Я эту статью начинаю писать по такой наводке:

"Только тупость и невежество, полное непонимание, с кем они [советские киноначальники] имеют дело… при всех немалых сложностях творческой судьбы Панфилова, он казался им более близким, своим, хотя по существу именно он был гораздо опаснее, затрагивая и подвергая сомнению самые основы, на которых было воздвигнуто советское общество” (Суркова. Тарковский и я. М., 2002. С. 282).

Я спросил поисковик: “антисоветскость фильма в огне брода нет”, - и получил:

"Вот чего по-настоящему хочет народ: жрать, любовных утех и кровищи. Чувство ненависти автора к простым людям не покидает весь фильм, даже не помогают ложки мёда, добавленные персонажам для галочки… [с одной стороны, а с другой] В общем, все идейные люди – больные” (https://drugoe-kino.livejournal.com/2850410.html).

То есть – барокко, мудрое соединение несоединимого. – Та самая вера, которую исповедовала советская культурная верхушка более или менее искренне во времена так называемого застоя.

Суркова же пишет, став на миг на точку зрения искренно оболванивающих и оболваниваемых, что революция, мол, становление нового мира продолжается, хоть мир на земле и в обществе. Реальный, мол, социализм, "как попытка избежания открытого признания исторического поражения советской модели “коммунизма” и отказа от собственных принципов и заявленных программных целей. Понятие “реальный социализм” впервые ввел в оборот “главный идеолог” КПСС М. А. Суслов” (Википедия).

Но тогда Суркова ошибается, что Панфилов предателям коммунизма лишь "казался им более близким, своим”. Он и был своим. В предательстве в том числе.

А оно и неизбежно было, потому что с самого начала был выбран неверный путь России в коммунизм – силовой, марксов, победивший в 19 веке мирный, прудоновский.

Собственно, и прудоновский был в 19 да и в 20 веке иллюзорным. Мирность брезжит лишь теперь, при угрозе человечеству смерти от материального прогресса. Но в 1967 году это ещё не брезжило. Так что царил обман или самообман реального социализма, барокко своеобразного.

И теперь я попробую с такой точки зрения пересмотреть “В огне брода нет” (1968).

Первый кадр, сопровождаемый закадровым негармоничным звуком какого-то гонга, может, колокола, сзывающего на пожар.

Тут точка зрения не режиссёра, а Тани Тёткиной, возмущённой эксплуатацией в царской России и потому на ту злой и сознательно ставшей на сторону революции. Штуке экстремистской, от которой режиссёр отстраняется примитивизмом рисунка и негармоничностью гонга.

1:0 в пользу барокко (соединения несоединимого).

Второй кадр.

Противоположность революции – сонная российская провинция. Ни одного человека в ясный божий день. Только пара кур на путях. Ну что это за жизнь! Тоже “фэ” автора.

2:0 в пользу барокко.

А вот гармонист Тане Тёткиной приглянулся. Тем более что он ей подмигнул два раза.

Дурнушка и дура бесхитростная. Голос плоти в ней заговорил. Автор опять не с ней, раз она физически такая никакая.

А вот – голос духа.

В конце фильма. Она, отпущенная на волю белогвардейским офицером, не может не отомстить немедленно за боевого товарища. Глупо спрятала в ладонях булыжник и идёт со злобным выражением лица офицера убивать. – И автор опять не с ней, глупой.

Нет и телу и духу равно чему?

3:0 в пользу барокко.

Не мною открыто. Мною просто проверено и удостоверено. Поэтому я больше не стану анализировать и синтезировать.

А вот есть ли в такой ясной серединности что-то, словами не выразимое? – Я подозреваю, что нет. То есть перед нами, если и не иллюстрация знаемого, то усиление знаемого всеми переживания умудрённости нашей во второй половине 60-х годов после стольких передряг, пережитых страной и её народом.

То есть прав был Тарковский, плохим считавший всё, что рождено не внутренней уверенностью режиссёра, что надо так, как бы это ни было экстраординарно, а не иначе.

Панфилов же выражал преобладающее настроение взвешенности после устранения от дел Хрущёва-посмешища.

Впервые опубликовано по адресу

https://newlit.ru/~hudozhestvenniy_smysl/6879.html

*- Впоследствии (тут) оказалось, что идеал осознаваемый. Что подтвердилось (тут) “Одним днём Ивана Денисовича”, тоже в угоду власти сделанным фильмом.