Это – изречение Ф. Фехера, марксиста, в 70-е отказавшегося от марксизма.

Я на него наткнулся в таком поиске, заданном Яндексу: “надлом коммунизма”. А такой запрос у меня родился от такой картины:

А если точнее, от предыдущей статьи (см. тут), где я, - отталкиваясь от того, что Моисеннко называют экспрессионистом (за сильное корёжение натуроподобия) и от выработанного у меня отношения к экспрессионизму как идеостилю, выражающему подсознательный идеал благого для всех свербудущего, потому сверх-, что уж слишком плохо настоящее, - где я позволил себе картину “Генерал Доватор” (1947), про героя, истолковать как дичайший вопль из-за продажи хлеба заграницу в 1947 году во время голода в стране.

В “Комиссаре” тоже есть экспрессионистские черты: очень резко написанные и чёрного цвета руки, да и лицо, на невозможном наклоне стояние тачанки, условность тощего деревца слева, примитивизм изображения вишни справа…

Подгнило что-то в Датском королевстве, - как бы говорит Моисеенко в 1969 году. Влипли коммунисты, так называемые (ибо уже переродились): пустились в соревнование с капитализмом в Потреблении, образом чего являются вишни, собранные комиссаром в буденовку на той единственной гражданской... Которая в 1969 году уже потеряла свою ценность единственной. (Окуджава, например, в 69-м уже 6 лет как повернул с левого шестидесятничества в правое.)

Отчаяние обуревает настоящего коммуниста Моисеенко. Вот он и пишет по-экспрессионистски.

А я, чтоб подпереться авторитетами, полез в интернет и вот:

…в течение 30 лет советские руководители могли говорить о том, что мы движемся вперед (хотя темпы роста производства от пятилетки к пятилетке снижались). Правда, движение вперед по линии "каждому по потребностям" было объективно очень медленным. Постепенное расширение контактов с Западом (которое шло с элиты, распределяясь с нее на нижние этажи социальной пирамиды, сверху вниз – отметим это и вернемся к этому позже), знакомство с жизнью и бытом "загнивающего капитализма", демонстрационный эффект – все это многократно усиливало субъективно-массовое восприятие отставания, порождало недовольство и, самое главное, такие потребности, которые "система работ" (воспользуемся термином Маркса) исторического коммунизма удовлетворить не могла. Это, в свою очередь, не могло не породить большего или меньшего восхищения материальной стороной западной жизни, "...все иностранное ибанцы тоже любят. Во-первых, потому, что оно дороже и достать его труднее. Доставать-то приходится из-под полы втридорога, во-вторых, в иностранном сам себя чувствуешь чуть-чуть иностранцем и чуть-чуть за границей. Заветная мечта ибанца [от города Ибанск А. Зиновьева] – что бы его приняли за иностранца. И тогда, кто знает, может без очереди пропустят, может не заберут, может номер в гостинице дадут без брони высших органов власти и без протекции уборщицы. А еще более главным образом для того хочется ибанцу быть как иностранец, чтобы прочие ибанцы подумали про него: глядите-ка, вон иностранец идет, сволочь!" ("Зияющие высоты"). Вот такая, понимаешь, Haliebe, ненависть-любовь, любовь-восторг к западной системе материального производства и потребления” (Фурсов).

Таким же – антисоветским из-за сверхсоветскости – образом, подозреваю, можно толковать каждую картину Моисеенко (он ополченцем в плен попал в начале войны, будучи освобождён перед её концом, успел повоевать до конца её, но, пока Сталин не умер, как художнику ему хода не было из-за плена; и не то, чтоб он был злопамятен – однако…). Берём любую картину наобум Лазаря.

Чего, спрашивается, так мчать через село? Богачи тут живут, что ли? Не обрадуются постою, и лучше проскочить? – Вон, на другой стороне улицы, в правом верхнем углу, испугали какую-то бабу своей рысью.

Что за краснота в самом углу? Это обтрепавшееся в боях красное знамя успело попасть в кадр или багровое небо от пожарищ, сопровождающих наступление красных?

Почему на первом плане забор?

Это прямо противоположно воспоминанию художника про дела сорокалетней давности (он родился в 1916-м, ему в 1921-м, ближе к концу гражданской войны, было уже 5 лет):

"В детстве поразили красные конники, словно луч из далекого светлого мира ворвался в наши довольно глухие места <...> Стоя за дощатым забором, я с восторгом смотрел на проносившихся мимо меня всадников-красноармейцев на взмыленных конях, они мне казались гигантами” (https://rusmuseumvrm.ru/data/collections/painting/19_20/zh-8470/index.php).

По-моему, многозначительно это отсутствие встречающих Красную Армию селян. И я не знаю, насколько можно верить словам художника (если это со слов художника Кривенко написал), что "В ходе работы над холстом автор первоначально поместил у открытой калитки, на переднем плане, девушку, приветствующую красных воинов. Но вскоре художник убедился, что эта фигура придает некоторую многословность композиции, лишает зрителя активности и убрал эту превосходно написанную фигуру” - Кривенко, И. А."Е. Е. Моисеенко. “Красные пришли” // Замечательные полотна. Л., Художник РСФСР, 1964. С. 399—400 (Википедия).

С точки зрения зреющей антисоветскости (которую никто не замечал никогда!) можно кое-что заметить у того же Кривенко о первом варианте картины (я не смог найти её репродукцию):

"...Яркое полуденное солнце залило белорусское село [Во втором варианте – гляньте на левый верхний угол картины – перед нами ночь, лунная, раз прорывающийся лунный свет выхватывает фигуры двух красноармейцев и их белых коней]. На пыльной улице остановилась на короткий привал красная конница. Спешившийся боец жадно пьет воду прямо из крынки [то, что через 8 лет, в “Комиссаре”, превратилось в вишни]. Перед ним женщина с торопливо наброшенным на голову платком. Она в каком-то оцепенении [Почему? Не потому ли, что не знает, как себя вести? Эх, яблочко, цвета ясного! Справа белого бей, слева красного]. Рядом с ней мальчишка в буденовке, в старом, оставшемся, очевидно, от отца поношенном френче, спускающемся до колен, он во все глаза смотрит на бойца. А кругом бойцы, крестьяне, тачанки, лошади, они образуют живописные группы. Таким был первый вариант картины “Красные пришли” Е. Е. Моисеенко” (http://painting.artyx.ru/books/item/f00/s00/z0000010/st065.shtml).

Я, может, и перегибаю. Красное знамя заслоняет верх будёновки красноармейца, держащего это знамя, а древко знамени чуть ли не земли кается. То есть красное – это не зарево пожара. Забор на переднем плане – Кривенко прав – формирует стремительность проезда конницы. Ночь не предполагает массовую радостную встречу проезда красных крестьянами, но какую-то всё же предполагает (один красноармеец машет рукой зрителю, а другой скалит вам зубы в улыбке).

Но экспрессионистская чернота или, наоборот, белизна лиц живописно говорит об отчаянии в 1961 году.

Что там было в СССР?

Людей тяготил хронический дефицит товаров в магазинах и неспособность властей исправить ситуацию. Цены регулярно повышались, ассортимент, мягко говоря, не радовал разнообразием. К тому же реальные доходы перманентно снижались. А денежная реформа 1961 год подсократила накопления многих советских граждан” (https://staryiy.livejournal.com/5459321.html).

До восстаний доходило. Хоть о них, конечно, Моисеенко знать не мог.

Но дело даже не в недостатках материального плана, самая беда – в переориентации на материальное как главное.

Из Китая отозвали всех советских специалистов… И Китай, вроде, честнее был относительно коммунизма.

Моисеенко мог не вполне осознавать свою антисоветскую направленность. Это б объяснило прорывающиеся неживописные патриотические ноты (стремительность красной конницы, её победный настрой – знамя хоть в походе, но развёрнуто). Но подсознание прорывалось живописно. – Моисеенко это сходило с рук. Потому, что живописный хаос понимали как революционный романтизм, выражающийся как бы “в лоб”, а выражение “в лоб” было привычной и поощряемой в СССР практикой. Ради понятности массам. Сам романтизм понимался как исключительно гражданский романтизм. А тот тоже любил выражаться “в лоб”, без тайны.

Вырисовывается такой алгоритм анализа картин Моисеенков под влиянием сверхтрагического синтеза, выражаемого экспрессионистским корёжением натуроподобия в послевоенное время в СССР, когда коммунисты коммунизм предали ради Потребления. В содержании (литературной части) намечается зародыш противоречия (потребление… вишен в “Комиссаре”, отсутствие… благодарных встречающих в “Красные пришли”, а до того отсутствие… доваторских материальных реалий в “Генерале Доваторе”). И что такого литературно-зародышевого можно узреть тут:

Название “Призыв” ассоциируется с призывом в Красную Армию мужского населения тех мест, которые освобождены от белых. Это травма для женского населения. И вот мы видим, как отчаивающиеся женщины бегут по двум дорогам, на перекрестии которых собралось перед походом на фронт новонабранное войско. Они бегут, заламывают руки и плачут, как по уже убитым на войне. А тем пока всего только скомандовали строиться (рука командира пуста).

Ну и надо ли обращать внимание, как нарисована эта рука, с каким корёжением натуроподобия. Как ненатурально белы будёновки. Как не по-настоящему рдеет щека юного командира. Как безлики красноармейцы. Как уже исчезают их (и командира) фигуры на белом фоне, символе небытия. Какое противоестественное облако громоздится в небе.

Даты создания картины не нашёл. Но это точно послевоенное время, когда коммунисты, их верха, вступили на путь предательства коммунизма.

Не без сюжетного противоречия и такая картина.

"С древних времён в крестьянском быту до 20-х годов ХХ в. основным столовым прибором была деревянная ложка” (https://infourok.ru/prezentaciya-iz-istorii-zhizni-lozhki-1670238.html).

Вот две их и изображены внизу картины. Чтоб зритель знал, что показано время гражданской войны. Ибо будёновки (её держит в руках красноармеец) отменены были в РККА только летом 1940 года. Потому и так много икон на стене, что антирелигиозная пропаганда не успела ещё проникнуть вот в этот крестьянский дом. Но вообще, это противоречие для 60-х годов: иконы и красноармеец, которого мать крестит. Его ввести Моисеенко нужно было по уже выявленной причине: оппозиционности художника лжесоциализму, построенному в СССР, который никакая хрущёвская оттепель не вылечила. А последующая эпоха – тем паче.

Ну неприкрытое экспрессионистское “фэ” сему выражено этой серостью на щеках старухи, чернотой её рук, багровостью лица солдата и коричневостью его рук, нелепой алостью рубашки матери и примитивизмом исполнения её (без складок) и т.д. и т.п.

Впервые опубликовано по адресу

https://dzen.ru/a/ZQSZHVBwPXZxk-e8