С. Воложин

Мычка. Картины.

Прикладной смысл.

Анатурализмом – свободу.

  

Глубокая нацификация обычных живописцев Украины что-то пробуксовывает

Цитирую не очень давнюю лекцию искусствоведа Екатерины Андреевой.

"Вы, наверно, слышали такое выражение, что Гитлер был плохим художником. Но дело в том, что это не совсем верно. Если бы я вам просто показала его работы и спросила: “Как вам?” - вы бы сказали: “Ну, обычный пейзаж, обычный дом. Не хорошо, не плохо. Просто нормально”. А если б я сначала вам сказала: “Посмотрите, это работа Гитлера. Он дважды провалил экзамены в Академию художеств в Вене”. И вы бы сразу сказали: “Оно и видно, почему”.

Дело в том, что в большинстве случаев на нас очень сильно влияет контекст. Мы часто сами придаём нашим словам отрицательный или положительный смысл, ожидая таким образом от собеседника согласия с нашим личным мнением.

Так вот сейчас абстрагируемся от Гитлера политика, фашиста и националиста и говорим только о влиянии Гитлера на немецкое искусство.

В своей биографической книге Гитлер описывал, когда и почему он захотел стать художником.

[Почему-то заранее не доверяя лекторше, я решил сам посмотреть, как дело было:

"Я не хочу быть чиновником. Нет и Нет! Все попытки отца внушить мне симпатии к этой профессии рассказами о собственном прошлом достигали совершенно противоположных результатов. Я начинал зевать, мне становилось противно при одной мысли о том, что я превращусь в несвободного человека, вечно сидящего в канцелярии, не располагающего своим собственным временем и занимающегося только заполнением формуляров.

Да и впрямь, какие мысли такая перспектива могла будить в мальчике, который отнюдь не был "хорошим мальчиком" в обычном смысле этого слова. Учение в школе давалось мне до смешного легко. Это оставляло мне очень много времени, и я свой досуг проводил больше на солнце, нежели в комнате. Когда теперь любые политические противники, досконально исследуя мою биографию, пытаются "скомпрометировать" меня, указывая на легкомысленно проведенную мною юность, я часто благодарю небо за то, что враги напоминают мне о тех светлых и радостных днях. В ту пору все возникавшие "недоразумения" к счастью разрешались в лугах и лесах, а не где-либо в другом месте.

Когда я поступил в реальное училище, в этом отношении для меня изменилось немногое. Но теперь мне пришлось разрешить еще одно недоразумение - между мной и отцом. Пока планы отца сделать из меня государственного чиновника наталкивались только на мое принципиальное отвращение к профессии чиновника, конфликт не принимал острой формы. Я мог не всегда возражать отцу и больше отмалчиваться. Мне было достаточно моей собственной внутренней решимости отказаться от этой карьеры, когда придет время. Это решение я принял и считал его непоколебимым. Пока я просто молчал, взаимоотношения с отцом были сносные. Хуже стало дело, когда мне пришлось начать противопоставлять свой собственный план плану отца, а это началось уже с 12-летнего возраста. Как это случилось, я и сам теперь не знаю, но в один прекрасный день мне стало вполне ясным, что я должен стать художником. Мои способности к рисованию были бесспорны - они же послужили одним из доводов для моего отца отдать меня в реальную школу”.

То есть сработал идеал свободного человека. А если учесть будущее и это вот “не был "хорошим мальчиком"”, то можно уточнить, что у него рано сформировался идеал вседозволенности, который, будучи направлен на земное обозначал сверхмещанство, презирающее обычное мещанство, а с заходом в философию это превращалось в подсознательное ницшеанство, т.е. в бегство из Этого скучного мира в принципиально недостижимое метафизическое иномирие, создание образа которого давало ощущение всё же достижение идеала, т.е. счастья, что в 12-летнем мальчике выразилось во вдруг (а непонятное – признак подсознательности идеала) желание стать художником.]

И о своём конфликте с авангардным искусством он, кстати, очень подробно писал.

["Рано я стал политическим "революционером", но столь же рано я стал революционером в искусстве… {имея в виду преобладание "халтуры в области новейшего "искусства", на которую способен был даже такой народ как негры… продукты сумасшедшей фантазии таких погибших людей, как "кубисты" и "дадаисты". Даже в течение краткого периода существования Баварской советской республики мы могли заметить

Эмзен. Расстрел (Красная куртка). 1919.

то же самое”}. Насчёт дадаистов и экспрессионистов Гитлер попал в точку, ибо это были левые течения, коллективистов, ультраразочаровавшихся в невозможности отказать капитализму в торжестве индивидуализма. Но надо признать, что его подсознательный идеал философского ницшеанства, тоже требующий корёжить натуроподобие, почему-то молчит, а говорит только осознаваемый идеал вседозволенности, сверхмещанства: "Чудесные здания на Ринге действовали на меня, как сказка из "Тысячи

Бургтеатр в Вене. 1741. Стиль барокко.

одной ночи"”. Видно, сознаваемый индивидуалистский идеал его надо уточнить: идеал коллектива (в котором корёжение не котируется) индивидуалистов, - коллектива, в котором он – первый. Сверхчеловек.]

И начнём с самого начала.

…в 18 лет юноша поехал в Вену, чтобы сдать вступительный экзамен в общую художественную школу. Адольф был уверен, что без труда сдаст экзамен. Ещё в обычной школе его считали самым лучшим художником во всём классе. От того момента он успел многому научиться и вырасти как профессиональный деятель. И он был настолько в этом уверен, что, когда он узнал, что его не приняли, это было для него, словно гром среди ясного неба. Но так как Гитлер был упрямый, он сумел добиться встречи с ректором, чтобы получить объяснение, почему это его не взяли. На что ректор ответил ему, что художника из него ну никак не выйдет. Но по его рисункам он видит, что у Адольфа есть способности к архитектуре. Спустя время он и сам понял, что, да, архитектура ведь она всегда производила на него такое мощное впечатление. И во всех галереях, что он посещал, его в первую очередь интересовало само строение, где всё находилось, а не коллекция. И он решает стать архитектором. Но в его плане была большая такая загвоздка. Чтобы попасть на архитектурное отделение, надо было сначала пройти строительно-техническое училище. А чтобы попасть в училище, надо было иметь аттестат зрелости из средней школы. И как бы ничего этого у него, разумеется, не было. Конфликт с отцом дал всё-таки о себе знать. Гитлер проиграл. Но исполнению мечты помешало не только отсутствие должного образования, но и смерть матери. В 18 лет юноша стал сиротой. И теперь он должен был думать не о том, кем он хочет стать и как бы ему этим стать, а о том, как прокормить себя.

Следующие 2 года он был чернорабочим, он брался за любую тяжёлую работу, лишь бы суметь прокормить себя. Но всё же, спустя время, у него получилось поправить своё финансовое положение и начать зарабатывать себе на хлеб другим путём. И уже в возрасте 20 лет он начал работать чертёжником и акварелистом. Он начал рисовать открытки с историческими зданиями Вены. Копировал гравюры и перерисовывал изображения. И вроде всё стало налаживаться. Но первые годы в Вене были очень тяжёлыми для Гитлера, и оставили серьёзный след на нём. Он испытывал ненависть ко всему, что его окружало.

[Что для подсознательного философского ницшеанства очень полезно, только надо хорошо осветить этот "серьёзный след”. – Как он вырвался из несчастья? – Как бы приобщившись к сказке “Тысяча одна ночь”, к архитектуре, к красоте, как древние греки. Их ужасом было становление рабства (как у Гитлера "был чернорабочим”). Оно было внове после первобытно-общинного строя и постигнуть могло кого угодно – за долги. Доже богов! И вырывались греки – творя и сотворя (восприемниками) – совсем иномирием: красотой (телесной и архитектурной, чего не бывает в Этом мире {с того обязательной кругом недокрасотой}), - вырывались временно – пропорциями (как Гитлер – архитектурным черчением). Совсем не так, как все в Германии не вырывались: отдаваясь горю. Совсем противоположно не сумевшим вырваться: искусством, экстраординарностью в виде корёжения натуроподобия, искусством несчастности (всех или личности). – Инакость довела его до подсознательного философского ницшеанства, исповедуемого и в античность.]

Он был жутко мнительный, и однажды даже заявил в полицию на своего делового партнёра, который помогал ему продавать работы. [А вот это провал философского ницшеанства – гордость где?] И так как после заявления на партнёра Адольф сам занимался продажей своих работ, денег у него стало немного больше. И теперь он смог посвятить себя изучению иностранных языков, которые в школе он просто ненавидел, истории, политики. [Это было такой же инакостью, как и архитектурное черчение с рисунками городских пейзажей.] И в скором времени переехал в Мюнхен. То ли в 23, то ли в 24 года…

Вопрос, чем он занимался в Мюнхене? – Да ничем новым. Так же продолжил заниматься живописью и своим самообразованием. Этот город восхищал Адольфа до глубины души, особенно его архитектура. Он чувствовал, будто прожил там всю свою жизнь. И не удивительно, что именно в этом городе в 37 году он откроет две значимые выставки: правильного и неправильного немецкого искусства.

[Правильное – движимо чуть ли не подсознательным идеалом культурной исключительности Германии в образе довольно удивительных

бытовых зданий. Как в “Союзе русских художников” образ душевности России выражался скромностью пейзажей. И то, и то – некие изводы ницшеанства как выражения метафизической Вечности образом вечности родной страны.]

Но вернёмся в молодые годы в Мюнхене. До первой мировой войны он будет жить там и изучать очень много литературы и искусства. И знаете что? “О новый дивный мир” [Одинаковость всех? Хаксли? 1932…] и авангард ему не понравились вообще, мягко говоря [ибо борьба авангарда с несчастьем есть противоположность античной красоте]. Он считал, что немецкую культуру нужно спасти от распада и гниения, что он наблюдал в театре, литературе, кино, прессе и на выставках [левые на Западе, не в силах сделать, чтоб капитализм исчез, завывали самым ужасным образом от отчаяния, не порывающего окончательно с христианоподобным благим для всех сверхбудущим, которое увидеть можно было лишь по противоположности с “текстовым” безобразием. А в СССР в 20-х было то же из-за несогласия с тем путём централизма (или наоборот – недостаточного централизма), к которому всё больше сворачивала страна в преддверии войны. Это создавало мировое единство авангарда.]

Везде [на Западе] было падение нравственности.

[Тут проще думать об особом изводе общества Потребления, которое расцвело на Западе после первой мировой войны. Или о “теории стакана воды”, развёрнутой в СССР Коллонтай (о чём Гитлер мог и не знать). Но. Поиск обрадовал, вроде:

"Авангард утверждался посредством половых отправлений: интересно, что бы делал авангардист, если бы ему предложили избегать мочеполовой тематики?.. Именно непристойности выпала роль свободы… Если творческий человек не был замечен в разврате, сам собой возникал вопрос: да вполне ли он творческий, этот сухарь?.. Авангард (т. е. искусство борьбы за свободу) любовь трактовал как обладание ― а женщину презирал. Процесс развенчания Прекрасной Дамы и превращение ее в уличную девку ― вот суть авангардного творчества…” ( Кантор. https://altaiinstitute.ru/fotieva-i-v-paradoksy-avangardnogo-iskusstva-filosofskie-razmyshleniya-2/).

Но я не уверен, что Кантор прав.

Я недавно читал, если прищуриться, единомышленника (в кои веки! – если подставить под то, что он думал, мои слова – подсознательный идеал автора):

"…путь искусства, понимаемого не столько в смысле мастерства, сколько в смысле сверхмастерской ценности <…> вследствие которой оно [неприкладное искусство] поднимается над понятием голого “мастерства” как некое “сверх-мастерство”, для которого стоят ниже его <…> и эстетическая цель, и религиозно-этическая, и поверхностно-эротическая, и всякая другая, взятая в отдельности <…> функциональная задача искусства <…> [призвать] нас к сладостно-угарному состоянию” (https://imwerden.de/pdf/evreinov_otkrovenie_iskusstva_2012__izd.pdf).

Так если я (от отчаяния, что десятками лет наука о неприкладном искусстве игнорирует и саму теорию художественности по Выготскому, и следствие из неё, - из-за выражения художником своего подсознательного идеала, - следствие, что выражено не то, что видит глаз) – если я от злости называю прикладное искусство (рождённое замыслом сознания) второсортным, - второсортным вне зависимости от "мастерства”, а неприкладное – первосортным, тоже вне зависимости от "мастерства”… То Кантор вполне может не отличаться от Гитлера, не видя в потрясающей грубости изображения – отрицания не менее потрясающей грубости видных глазу половых извращений, изображённых, например, экспрессионистом Эрихом Хеккелем в “Купальщиках среди камышей”. 1909 (см. тут).

Кантор вполне может страдать отсутствием вкуса (что видят глаза, то художник и хотел сказать), а Гитлеру вкус вполне мог отказать из-за категорической разницы между его, Гитлера, подсознательным идеалом культурной исключительности Германии (1) и (2) свехбудущим благом для всех – подсознательного идеала Хеккеля.

А раз "сверх-мастерство” не зависит от "мастерства”, то и понятно, почему не так уж важно оказалось, что Гитлера не приняли в Академию художеств.

"Геббельс и некоторые другие функционеры нацистского правительства [имевшие хороший художественный вкус {то есть по странностям чуявшие, если художник движим был бессознательным идеалом}] считали, что брутальные работы таких мастеров как Эмиль Нольде, Эрнст Барлах и Эрих Хеккель выражают нордический дух…” (https://www.genon.ru/GetAnswer.aspx?qid=6beb2011-cdb9-4673-af6c-80ab589bb47e). – Их можно простить: очень трудно отличить корёжение супериндивидуалиста Кандинского (абстракциониста), от корёжения суперколлективиста Хеккеля (экспрессиониста).]

И разумеется, он видел в искусстве великую цель.

[Оно так и есть! А Гитлер гад – вне собственного творчества, когда оно движимо было подсознательным идеалом.]

Искусство должно прославлять физическое и моральное здоровье народа.

[А вот это уже говорит сознание, пусть и не без влияния подсознательного идеала культурной исключительности Германии, если под народом подразумевается немецкий народ. Да и чёрт его знает, подсознателен ли у Гитлера идеал культурной исключительности Германии. Уж больно ходовая идея после 19 века, века бурного развития национализмов у всех европейцев.]

А не то, что творят авангардные художники, которых Гитлер считал сумасшедшими фантазёрами с их кубизмом, дадаизмом и прочими абстрактными вольнодумствами. Где у этого искусства благие намерения?

[Это уже не голос художника. Голос коллективизма заглушил идеал коллектива индивидуалистов. Это уже артистизм с того умением вживаться в кого угодно.]

Их-то не было по мнению Адольфа. Но что его раздражало ещё больше, что именно такие работы и такие художники становились наиболее востребованными и популярными.

[До него что: не доходило, что то был эффект моды, а не повышение художественного вкуса у масс? Желание не прослыть отсталым у знакомых?]

Для себя он объяснял их популярность достаточно просто: люди просто боятся признаться, что им это искусство не понятно и не нравится. Ведь все вокруг восхищаются, значит, и они будут восхищаться по принципу цепной реакции. И конечно, Гитлер считал, что весь авангард не только не является искусством, но и что такое вот “искусство” опасно для людей, так как ведёт к регрессу.

[Он был прав постольку, поскольку – из-за идеи независимости от "мастерства” – требование к мастерству повсеместно понизилось, что открыло широкую дорогу для халтурщиков.]

Поэтому он обязательно должен с ним бороться. – Как? – Этого он пока ещё не знал, но он был уверен, что он обязан спасти нравственность в своей стране. Уничтожить всё неправильное искусство.

[Я, человек тоже решительный, предлагал сделать отдельные музеи для: 1) неприкладного искусства и 2) всего остального. И перемещать, если случится ошибка в толковании. Так зато я не фашист.]

И дать дорогу правильному искусству” (Е. Андреева. https://yaandart.mave.digital/ep-3).

Кончил он тем, что, придя к власти, сжёг неправильные произведения искусства, а художникам запретил рисовать, некоторым – даже покупать краски. Это аналогия физическому уничтожению неполноценных людей (психически больных и евреев с цыганами) и партий, иных, чем его партия, а также порабощение второсортных народов.

И нужно быть идиотом или очень тенденциозным, чтоб смешивать фашизм с большевизмом, физически уничтожавшим лишь опасных политических противников.

(Я на днях слышал до смешного доходчивое объяснение историком Спицыным Большого террора 1937-1638 гг: Ежов просто не выдержал могущества власти, как пушкинская старуха, захотевшая стать владычицей морскою.)

Тенденциозности союзников СССР в войне с Германией хватало, и она фашизм и большевизм, даже марксизм, уравняли. А не исчезший капитализм продолжил плодить сверхотчаявшихся людей искусства слева с справа. И хваткий капитализм приспособился использовать их как мягкую силу в борьбе с СССР под флагом Свободы против тоталитаризма.

СССР отгородился железным занавесом, так называемым. Но лжесоциализм так же плодил сверхразочарованных и художников, и искусствоведов, сплошь и традиционно формалистов. Если изобрёл (или подсмотрел у Запада) новое корёжение натуроподобия – молодец. А чтоб убедить самих себя, приписывали формальным изыскам якобы глубину (отсутствующую именно в таком виде) – выражение, мол, Свободы, которой нет в СССР. И стали они агентами влияния Запада, справа подтачивавшими лжесоциализм, чтоб вернуть страну к капитализму. Когда удалось – торжествовали. И оттого такой бодрый голос у лекторши Екатерины Андреевой. (Дата лекции – 19 мая 2021.)

Думается, что год спустя она б уже не так торжествовала.

То же – с живописью Украины, ушедшей в якобы свободную Европу. Если спросить поисковик: “сучасний живопис України”, то откроется праздник натурокорёжения:

Я б не сказал, что тут есть что-то экстраординарное. То есть это даже не искусство. Что мне так кажется, не удивительно. Ведь страшному корёжению уж полтораста лет. Попривыкли. Да, признаю, меня можно подозревать в предвзятости к украинскому авангардизму, выражающему якобы Свободу, потому что мне на Украине видится нацизм. Судите сами, с чем мне пришлось “там” лично столкнуться. С другой стороны, могу описать, как мне раз удалось себя взвинтить по поводу первого (возрастом 75 тыс. лет) орнамента человечества из пещеры Бломбос – несколько процарапанных острым камнем прямых на плоском и мягком камне. Я шёл по набережной, справа было море, на краю набережной обрыв метров 30, от оползней остались срезы, обнажившие слои разных пород. Я шёл и думал, откуда мог древний человек получить представление о прямой линии. Что от морского горизонта, мне почему-то в голову не приходило, а пальмы и другие деревья, высаженные вдоль тротуара, все были не прямыми. Набережная извивалась. И вдруг открыла передо мной срез от оползня. И слой от слоя на срезе отделялся по прямой. Я чуть не вскрикнул. И мне очень живо представилось, какая это была экстраординарность 75 тыс. лет тому назад, когда был впервые предъявлен орнамент из прямых линий.

Да что говорить… Я пишу эти слова, а только что в телевизоре показывали творчество Виктора Вазарели (1906-1997).

Вазарели. Бегущие зебры. 1944-1947.

И буквально рот сам открывается от каждой вещи.

Да и отстали украинские живописцы от идейных открытий азовцев, например. Азовцы обогнали Гитлера. Тот ещё не вполне оторвался в своей общественной деятельности от царствовавшего 2 тысячи лет превалирования Добра над Злом в виде христианской религии. Одним из признаков дегенеративного искусства, объявленных Гитлером в 1937 году, было: "Второе. Издевательское отношение к религии. Жёлтый, красный, синий Иисус – это дегенеративное искусство” (Е. Андреева). Гитлер только сделал попытку сочинить новую религию, послав экспедицию в Тибет. Но дальше дело не пошло. А укронацисты рассудили просто.

Тут я от своего имени разовью одно якобы ихнее разоблачение: коллективного бессознательного, изобретённого Юнгом, нет, ибо его теория не может быть фальсифицирована. Нельзя поставить эксперимент на отрицательный результат альтернативной теории. Чтоб в случае, если он не выдержит эксперимента, то не то, чтоб проверяемая теория получила теперь навсегда название правильной, но всё-таки пока ей такое название дать можно.

Так, например, Эйнштейн предложил проверить его теорию, что нет гравитации в пространстве без гравитонов, а есть искривление пространства вместо гравитации. Он предложил во время полного солнечного затмения навести телескоп на небо, чуть вбок от закрытого солнца. Но выбрать для телескопа такое место на Земле, чтоб на выбранном направлении телескопа мимо края солнца не было никакой крупной звезды, но она была б, чтоб чуть заслонённой солнцем. Тогда, если луч распространяется по прямой, этой крупной звезды в телескоп видно не будет при полном солнечном затмении. И это означит, что теория, что гравитация это искривление пространства, не верна. Проверили. Звезду увидели. Луч от неё прогнулся, проходя мимо Солнца, и попал в телескоп. Так не то, чтоб с гравитацией стало всё ясно, но пока можно стало считать истиной, что она есть искривление пространства, а не поле гравитонов.

То же с теорией, что произведение неприкладного искусства рождается от подсознательного идеала (ПИ), не данного сознанию автора. (От неданности сознанию ПИ, раз худо-бедно выраженное, не исчезает, а смутно “просится” быть выраженным опять. Явление инерции ПИ. Чего нет у замыслов сознания (ЗС), рождающих прикладное искусство. Будучи осуществлен, некий ЗС не стремится быть осуществлённым ещё раз – автора засмеют.) Теперь выдвигаем якобы ложную теорию, что ПИ не существует (а есть только ЗС). Затем берём 2 произведения, сочинённые на небольшом временном отрезке друг от друга. Определяем по странностям для времени создания содержание идеала для созданного первым по времени произведения. Затем ту же операцию проводим с произведением, созданным вторым по времени. Если содержания идеалов не совпадают, то теория о существовании ПИ не верна. А если совпадают, то не то, чтоб теория существования ПИ стала абсолютно верна, но пока её можно назвать верной. Например, пока не будет доказано, что была сделана ошибка при определении идеалов произведений, и на самом деле те не одинаковые по содержанию, а разные.

Так вот с коллективным бессознательным такого эксперимента сделать нельзя. Значит, оно не передаётся по наследству обычными генами, а передаётся только как бы генами культуры. То есть очень-очень древнее неизбежно в живой жизни народа не сохранится. Особенно то, что бытовало, когда не было письменности у народа и рядом с ними не жил другой народ, имевший письменность.

Так если укронацистам – ввиду крайней ненависти к русским – надо создать другую религию (ибо христианская с приматом Добра не годится), а о язычестве праславян нет достаточных сведений… (Нужно же именно язычество, ибо в нём ритуалы, шаманы сильнее обстоятельств и могут творить зло соседям.) То достаточно взять язычество скандинавов (его записали).

И религия готова. Искусственная. Аналог замысла сознания. Она имеет новизну (над нею потому трудно смеяться).

И продвинутые украинские художники могли б творить уже не во имя Свободы, а во имя Зла.

Собственно, таким – прикладным – искусством могут служить татуировки азовцев. Они приложены к задаче усиливать чувство ненависти к цивилизации, от которой они только что оторвались.

Но глубокая нацификация обычных живописцев что-то пробуксовывает, судя по ответу интернета на запрос: “сучасний живопис України”

19 апреля 2023 г.

Натания. Израиль.

Впервые опубликовано по адресу

https://dzen.ru/a/ZEAU768dEzhGmECA

На главную
страницу сайта		 Откликнуться
(art-otkrytie@yandex.ru)