Что большие стили в чём-то повторяются в веках, было для меня когда-то большим откровением (есть такая теория, Шмита). Много времени спустя я наткнулся на то же самое с сентиментализмом. Он разный, представьте (см. тут). Поэтому, когда я прочёл такое:

я, хоть и удивился, но подумал, что, если б знать хорошо, историю христианства, можно было б, наверно, повторяемость стилей обнаружить и в христианстве.

Дело в том, что Бибихиным замеченное свойство характерно для ницшеанства. А оно славится аморализмом. Главное, что переживаешь внутри себя. На всех вокруг наплевать. У ницшеанца в подсознательном идеале – иномирие, метафизическое и принципиально недостижимое. В отличие от христианского того света с бессмертными бесплотными душами в Царствии Божьем, что считается принципиально достижимым (почему и считается христианство религией спасения). Так вот при рождении эта коллективистская религия обладала супериндивидуалистским качеством!

К концу XIX века в России под напором науки, материализма, похожего на неё позитивизма и марксизма (силовой путь в коммунизм) положение православия было совсем плохим. Настолько плохим, что началась реакция – движение по его спасению (которое испугало само православие). Тем не менее, называется оно русским религиозным возрождением.

"У всех деятелей русского религиозного возрождения масса очень серьезных богословских ошибок. Но богословские ошибки есть и у святых отцов, мы не за это их чтим. Даже сами их ошибки настолько поучительны! Тот же самый Булгаков, и Бердяев, и Флоренский — у них у всех есть какие-то свои ошибки, так же и Федоров” (Регельсон. https://credo.press/126241/).

У Фёдорова философия совсем почти материалистичной выглядела. Особенно, если вспомнить нам про гены ("Атомы нравственны” как "следствие всеобщей этичности космоса” - Климанчук о Фёдорове, о генах догадывавшемся, ибо термин этот был введён в 1909 году, через 7 лет после его смерти) и мало про гены знать. В них же, в моих генах, есть мои мама и папа. То есть и маму, и папу можно возродить из моих генов. И так продлить возрождение, соответственно, их родителей. И так – со всеми. И всех – возродить!

Можно представить себе, что в какой-то такой, околонаучной, связи, очень близко к сердцу приняв аховое положение православия, совершенно искренне "у Федорова была исключительная и напряженнейшая обращенность к Царству Божию, было глубочайшее отвращение к тому, что все как-то примирились, что Царства Божия нет в мире” (Климанчук. https://www.bestreferat.ru/referat-242944.html).

Это – радикальный бунт против устоявшегося.

А в искусстве устоявшимся (натурализмо- и реализмоподобным) было академическое искусство, выражавшее довольство богачей своим богатством (1), и Великой русской революцией (1905-1922) опять востребованное искусство исторического оптимизма или иначе – критического реализма (2). Устоявшееся ж – надоедает.

Чекрыгин – а речь пойдёт о нём – с его даже ещё до чтения им Фёдорова мукой "отсутствия братских отношений” (Там же) – был обстоятельствами обречен примкнуть к бунту Маяковского против отступившей было революции 1905 года и потому рвавшего и метавшего спасовавших мещан (то есть богатых и склонных к покою).

Причём неважным оказалось даже то, что его рисунки не имели никакого отношения к тексту Маяковского. Даже хорошо, ибо Маяковский был за марксизм и революцию, а Чекрыгин был против силового пути в рай земной. Главное – рвать и метать… устоявшиеся правила… письма и рисования.

Маяковскому плевать на всех успокоившихся. И Чекрыгину – тоже. И – на Маяковского тоже.

В чём графический выкрутас Чекрыгина, мы ещё вникнем, а пока обращаем внимание, что он выпендривается и в шрифте, и в росчерке, и в зеркальном написании названия.

Где тут Бог? – А справа вверху, диагонально пещере, из которой вылез змей, чтоб с другой диагональю, копьём Святого Георгия, образовать букву Х, обозначающую Христа, как это сделано на самой знаменитой и ставшей эталоном для иконописцев иконе XV века “Чудо Георгия о змие” новгородской школы из села Манихина под Питером.

А что-то не видно, скажете, ничего похожего ни на благословляющие персты с правого верхнего угла той иконы, ни самого копья.

Так в том и бунт против устоявшегося православия. Бога нет, а вера есть! Причём даже усиленная сравнительно с иконой.

В духе православия, считающего латинян неверно, по-мирски (папский примат, индульгенции и др.) верящими, Чекрыгин своего Георгия вообще лишает копья. Да и тела. – Воплощённая духовная сила. Не требующая Бога. (Потому там дерево, а не мандорла.) Только тело змея (Зла) и дыра пещерная нарисованы полностью, больше ничего.

Осуществлён бунт и эстетический, и религиозный – против привычности.

Но вот можно ли что-то осмысленное сказать по поводу следующего рисунка?

Тут уже невозможно расшифровать название. Ясно только, что иллюстрируется Евангелие от Иоанна:

¹⁵ За Иисусом следовали Симон Петр и другой ученик; ученик же сей был знаком первосвященнику и вошел с Иисусом во двор первосвященнический (Ин. 18).

Но. Иисус же тут идёт, протянув вперёд руки, а связывавшие его верёвки…

¹² Тогда воины и тысяченачальник и служители Иудейские взяли Иисуса и связали Его (Ин. 18).

Куски верёвки падают! Это же чудо! Это ж бунт против Евангелия! Это ж бунт против смерти как таковой. И против необходимости воскресать чудесным образом. Ибо воины при этом явленном чуде не поведут его дальше. Вон, первый уже поднял руку, чтоб остановились. Только Христос не слушается. Пётр молит: “Остановись!” Но Христос не слушает. Другой воин замахивается на Петра мечом: “Замолчи!” Но Пётр его не слушает. – А не троекратное отречение от Христа (описанное в параграфах 17, 25 и 27). – Бунт. Против христианства и бунт эстетический (сплошная корявость прорывается в сплошное изящество изображения).

Вот, как изображал отрекающегося Петра академист Козлов.

А Чекрыгин? Он же просто чёрный овал, со всех сторон обрамлённый белым нарисовал. Но как просительно у чертыгинского вытянут подбородок! Без подписи к картине физиономию козловского Петра не расшифруешь, руки – тоже.

И гляньте на левую руку Петра у Чекрыгина. На это выгнутый большой палец… Они ж кричат! А в то же время с остальными пальцами там халтура какая-то. А тем не менее…

Или как разнуздано нарисованы ступни Петра. А в то же время как выразительно они расположены одна относительно другой. Правая подчинилась окрику воина стоять и молчать. А левая не может подчиниться, тянется за рукой.

И так восхищённо и ошеломлённо от нарочитой небрежности можно продолжать и продолжать… Небрежность тоже кричит по-своему.

А посметь ли что-то внятное сказать о следующей картинке?

Поиск в интернете коленопреклонённого крылатого серафима привёл меня к…

Чекрыгину могло быть известно, что Васнецову пеняли священнослужители, что он пишет неканонические иконы. Они были чуткими, пенявшие. Васнецов же писал в стиле модерн. А это извод ницшеанства. А то имеет подсознательным идеалом упоминавшееся уже иномирие. Оно у него выражалось парадоксом: мёртвое (одежда. Крылья, как наименее живое в теле) выглядит живым, а живое (лицо) выглядит как мёртвое (тёмная обводка контуров, неживой цвет лица, застылость позы). И нет большего врага христианству, чем ницшеанство, отрицающее его справа так сказать, реакционно.

И что сделал Чекрыгин, возрождающий православие слева, скажем так, революционно, переплёвывая саму атеистичную социальную революцию, в 1905 году, вон, побитую?

Кто есть Архангел Михаил? – "Страж рая… Митрополит Макарий [венчал Грозного на царство] отзывался о святом Михаиле, как о “всесильном оружии”… Об архангеле Михаиле говорят, как о покровителе воинов… К Новгороду устремилась армия Батыя, но завоевателю явились Богородица с Михаилом. Перед этим Батый был в Киеве, где узрел фреску с изображением архистратига. В итоге войско повернуло назад” (https://pravednik.info/chto-my-znaem-ob-arxangele-mixaile-i-v-chem-on-pomogaet.html). И т.д. и т.п.

Так вот у Чекрыгина Архангел отказывается от службы. Что: художник до чтения Фёдорова тоже чует необходимость нахождения божественных энергий "в тварном мире… [и в] активности человека в природе и обществе” (Климанчук)?

У меня есть идея-фикс: что художественно только то, что несёт следы подсознательного идеала автора. Так Чекрыгин первой книжки Маяковского (других его вещей я не понимаю) – тот художник, который просто, признанием, подтверждает мою идею-фикс. – Вот слова его друга:

"Вася говорил мне, что когда он работает, у него такое ощущение, что не он сам, а кто-то другой водит его рукой – ему приходится лишь доделывать и исправлять "недосмотры". Такое вторжение чьей-то чужой силы воли он считал греховным… я всячески оспаривал это, видя в этом проявление внутренних, неосознанных творческих сил” (Жегин. http://transhuman.ru/biblioteka/iskusstvo/vasilii-chekrygin).

В этой связи посмею высказать предположение, что, Чекрыгин в книжке Маяковского хоть подсознанием и дошёл до чего-то похожего на философию Фёдорова (и её-то и выражал в вышеприведённых картинках как идеал трагического героизма, который вот-вот и сбудется, наивный такой оптимизм), но, когда через несколько лет он “Философию общего дела” Фёдорова прочёл, то, будучи художником, он её иллюстрировать не мог. Её мысли были в его сознании. А он сам признался, что "кто-то другой водит его рукой”. – Как факт – вот как Жегин описывает обстановку, в которой он Фёдорова “иллюстрировал”:

Не может эта тягомотина выражать фёдоровский идеал наивного оптимизма победы над смертью (“вот-вот и взойдёт”, как пел Высоцкий). Что она выражает, я не знаю. Может, свидетельство схождения с ума от самого факта непреодолимости смерти.

Впервые опубликовано по адресу

https://zen.yandex.ru/media/ruzhizn/solomon-volojin-chekrygin-5e26ca3798fe7900b2b0f47e