У меня проблема. Две проблемы. – Одна – я взялся за очень тонкое дело, толкование произведений искусства, и хочу это донести до довольно далёких от искусства людей, что трудно. Другая проблема – мне скучно повторяться. А вышеназванная тонкость, в частности, состоит в чрезвычайной сложноустроенности. Я с нею разобрался, скажем. И хочу подойти к следующему нюансу. Так мне удобно начать с того, в чём я уже разобрался. И как тогда быть с моим читателем, которому я – в новинку. Я, положим, сошлюсь на что-то своё прежнее. Так не принято ж у далёкого от искусства идти по ссылке, чтоб понимать моё дальнейшее. И мне что: повторяться для его удобства? – Так скучно же…

Вот я читаю у знаменитого Эфроса:

""Мир искусства” жил отрицанием того, что есть, и любованием тем, чего нет. Он был весь поглощен памятью о прошлом. Его программа определялась формулой: что прошло, то мило. Он искал старину, охранял старину, возрождал старину” (https://e-libra.ru/read/489378-profili.html).

И всё во мне, написавшем вот тут о Бенуа, главе этого “Мира искусства”, восстаёт против Эфроса. Совсем наоборот у Бенуа!

В общем, не хотите, не ходите по ссылке, а я пойду и стану рассматривать тамошнюю первую же картину, "Версаль" (1906), имея её во втором окне компьютера, мотаясь то туда (смотреть), то сюда (писать), и вам так предлагаю смотреть и читать прыгая.

Ну какое, к чёрту, "возрождал старину”, когда тут жалкие кусочки Версаля: 1) нарочито плохо прописанное трёхэтажное здание без ожидаемых украшений, 2) еле обозначенная, неразличимая какая-то статуя вдали, беломраморная, наверно, 3) несколько на конус подстриженных кустов тёмно-зелёных, туй, наверно, элементов регулярного, так называемого, французского или геометрического парка. И всё. Большую часть занимает очень плохо написанное травяное поле жёлтого цвета. Пшеницей это не может быть. Значит выгоревшая за лето некошеная трава. (Что странно для Версаля.)

Всё нарисовано ради соотношения цветов серо-жёлтого поля и серо-бледно-синего неба. Едва ли не ради цветовой красоты. А не ради старины.

И всё – грубо намалёвано. Грубостью… дана тонкость цветовых отношений. Что есть иррациональное. В пику рациональному в теме (Версаль → классицизм → рационализм).

И – плохая погода. Минор. То есть всё – плохо: и иррациональное, и рациональное. Всё. И прошлое, и настоящее, и будущее. А что тогда хорошо? – Вообще иномирие метафизическое. И красота цветового отношения есть образ этого иномирия. Оно – есть подсознательный идеал. И радость художника только в одном – в умении дать образ этой метафизике.

На этой картине особенно хорошо видно, что нет тут обычно понимаемой красоты Версаля, который если с чем и ассоциируется, то с материальной красотой.

И вдруг Эфрос неожиданно для самого себя точно выразился:

Именовалось! Но не было красотой в привычном смысле.

Нематериальность нарисована и на второй картинке того сайта. Там только кажется, что строение обладает обычно понимаемой красотой. Но декоративизм (о нём в той статье) эту обычность аннулирует. И что оставляет? – Тут опять осень, опять какое-то негативное настроение. Оно по поводу и архитектурной красоты, и живописно-цветовой гаммы (опять противопоставление охры синему). Значит, позитив чему? – Опять образу того же иномирия, автором не осознаваемого.

Я радикалом, конечно, стал с этим иномирием. Я таким не был, когда писал ту статью. Доказать иномирие в подсознании так же трудно, как и Эфросу трудно избежать намёка на него (он же чуткий искусствовед):

Так меланхолия ж, как отрицательное, предполагает же что-то положительное. ЧТО-ТО!.. Вот оно и есть подсознательный идеал иномирия.

А в той моей статье дальше рассматривается столкновение света и бедствия на материале наводнения в Петербурге. Чем это является как не воплощением морали ницшеанства “над Добром и Злом”? А что такое эта формула, как не осознание подсознательного идеала иномирия!..

И это прорывается в переходе Эфроса от петербургского “Мира искусства” к москвичам, символистам:

Да, всё об эстетизме речь. Но эстетизм же внеморален по духу. Как само ницшеанство (за полюсом индивидуализма). Да и символизм (за полюсом коллективизма) в качестве ингуманизма тоже имеет сложные взаимоотношения с обычной моралью. Да, всё да. Но слово "мистики” не зря перекликается с моим иномирием. Эфрос тут переходит к сверхморальным символистам, полярным внеморальным ницшеанцам. Но пристрастный я в слове "мистики” вижу то общее (духовный экстремизм), которое равно` для ницшеанцев и символистов, ра`вно ультраразочарованных в действительности на грани XIX и XX веков.

Эфрос, будучи неправым по тексту, то и дело касается самой сути – подсознательного идеала автора.

Впервые опубликовано по адресу

https://zen.yandex.ru/media/id/5ee607d87036ec19360e810c/u-menia-problema-5eeb41251517ce1d5fa61996