Серов. Картины. Художественный смысл.

Художественный смысл – место на Синусоиде идеалов

С. Воложин.

Серов. Картины.

Художественный смысл.

Хвала абы какой жизни.

 

Что-то вроде исповеди?

На днях случилось такое малоприятное. – Я включил телевизор, а там старый фильм, отличный. Смотрю – слёзы льются сами собой. И не поймёшь, почему. – Я спросил себя: смог бы ты объяснить людям, почему у тебя льются слёзы? И, как часто со мной бывает при жёстком вопросе себе, что-то в глубине души отзывается – сейчас – то же. – Я заподозрил вдруг: а не писал ли я уже об этом фильме? – Так и оказалось – писал. – Этот фильм называется “Здравствуй и прощай”. Я прочёл всю статью. В ней, конечно, было и объяснение моих слёз: ницшеанка главная героиня… и проходит, проходит, проходит навсегда молодость (и так уж не молоденькая – трое детей)… без любви. Даже хуже. Забрезжила любовь, да нельзя ж – она ж замужняя, мало, что муж почти бросил – ушёл из колхоза в город (что суметь надо, ибо паспортов у крестьян нет). – Никакой женской жизни… Птичница. Лучшая в колхозе… Род издевательства. Работизм на планете. Канадские украинцы такие же рабы обстоятельств. Бензоколонка у него в Канаде, понимаете ли. потому-де он не может вернуться на родину, без которой ему в Канаде тошно жить. А Шуре на родине тошно жить. Всё у неё есть. А женского счастья нет. И его никогда и нигде нет. И не только женского, а и мужского. И жизнь проходит зря. И оттого и слёзы мои.

И моя – зря, сколько я ни понаписал. Вон, написал про фильм, а сам не помню, что написал. Там более – про парадокс. Я режиссёра в реалисты определил. Сумел вычитать, что лет через 10 после создания фильма, шевельнулось в стране движение анархии (без центральной власти). Такое особенно плотной завесой облекалось советской властью, пуще всего боявшейся своего главного конкурента, которому никогда воли не давали – самоуправлению. А в фильме у Шуры всё замашки инициативной особы. Не только женщина в ней пропадала. – Я и назвал режиссёра реалистом. Чуял, мол, то, что я выискал-вычитал…

Даже и ценная, вроде, мысль. И глубокая.

И сам же я не запомнил.

Одна пошутила, читая моего Чюрлёниса: собирай по две копейки за мысль – обогатишься. Я с тех пор таких ценностей наплодил столько, что не помню их.

А сколько ерунды я наплодил?

У меня есть тяга к догмам. Но я знаю и о нехарактерных произведениях. А может ли быть, чтоб нехарактерного было больше, чем характерного?

Вот эти слова Серова:

"Много позже, в ноябре 1911 года, прямо перед своей смертью, Серов вместе с Игорем Грабарем смотрел на это полотно [“Девушка, освещённая солнцем”] в Третьяковской галерее. “Он долго стоял перед ней, — вспоминает Грабарь, — пристально её рассматривая и не говоря ни слова. Потом махнул рукой и сказал, не столько мне, сколько в пространство: “Написал вот эту вещь, а потом всю жизнь, как ни пыжился, ничего уже не вышло, тут весь выдохся”” (http://gallerix.ru/read/valentin-aleksandrovich-serov/), -

можно ли понимать либеральнее, что характерно-то Серову воспевание абы какой жизни? Но. Он срывался. Вот – иллюстрации, мол, на исторические темы:

"В 1899-м он был привлечен к изданию Н.И. Кутепова “Царская и императорская охота на Руси. Конец XVII и XVIII век”. Заказ послужил поводом для создания не только иллюстраций, но и выдающихся станковых произведений: “Петр II и цесаревна Елизавета Петровна на псовой охоте” (1900), “Екатерина II на соколиной охоте” (1902), “Петр I на псовой охоте” (1902, все три - ГРМ). Обращение к новой теме, как и всегда у Серова, стало поводом к эксперименту над формой и техникой исполнения. Как писал А. Эфрос: “Надо просто перейти на какой-то другой материк, погрузиться в другую действительность, чтобы отсюда добраться до его исторических картин <...> Серов выколдовал некое "модерн-барокко"”” (Кривенко. https://www.tg-m.ru/articles/3-2015-48/graficheskoe-nasledie-valentina-serova).

Это в ницшеанство он, что ли, ввергся?

Или слова Бенуа о тех же картинах:

"…еще чисто русском, по-европейски замаскированном складе жизни”, -

точнее, и могут быть сведены всё же к хвале абы какой жизни? Мол, настроение сердца, субъективная штука, рассмотренное со стороны, это настроение сердца может быть оценено как несчастье (несчастье, что с таким темпераментом и ментальностью эти безбашенные русские {см. тут}), но, мол, с третьей стороны – ничего: и так можно жить. И европейская нота – лишь для остранения.

Третья сторона тогда – этот всетерпеливый крестьянин, что ли? – Как в картине “Пётр II и цесаревна Елизавета на псовой охоте” (1900). – Столкновение русских всетерпеливости и бебашенности не дают ли катарсис, понимаемый как “хороша любая жизнь, и безбашенная”?..

И что получилось? Не срыв Серова от себя. Не "другой материк”, как написал Эфрос.

Или рано итожить? И надо и оставшиеся две вещи разобрать?

Серов. Екатерина II на соколиной охоте. 1902.

Серов. Пётр I на псовой охоте. 1902.

И Пётр I, и Екатерина II государи величайшие в истории России. А какой момент взят для изображения? Даже не просто развлечение – охота. Аж в самой охоте – отвлечение от охоты. Пётр I ржёт, что упал с коня кто-то. А Екатерина II с интересом оглядывается на красавчика Зубова. Мелочь человеческая да будет! Животная же жизнь тем паче славна, что человечески низкое ей ценно.

"Как школьник избегал Валентин Серов этого заказа, а после его выполнения считал, что лучше всего получились милые его сердцу кони и борзые” (https://valentina-site.ru/russkie-hudojzniki/valentin-serov/valentin-serov-tsarskaya-ohota-9).

Эфрос вообще пишет, что Серов лишь по необходимости зарабатывать принимал заказы. И это легко объясняется подсознательным идеалом абы какой жизни. – Люди-то – жируют, раз заказывают ему картину. А найдёт ли он в теме, в натуре то, что соответствует его сокровенному? – Вопрос. И как быть, если не найдёт?

"Действительные Гиршманы и Морозовы Серова мало интересуют. Если они ему платят деньги за то, чтобы он ими помыкал, это их дело, – его же занимает игра с марионетками.

Серов. Портрет М.А. Морозова. 1902.

Морозов стоит у него расставив ноги и уставившись перед собою, как бык у Тройона;

Серов. Портрет Гиршмана. 1911.

Гиршмана он заставляет навек застыть в движении лжебарина, запустившего пальцы в жилетный карман, чтобы извлечь мелкую монету на чай прислуге;

Серов. Портрет Анны Цетлин. 1909.

перед старухой Цейтлин мы думаем: для чего отпортретировала себя эта жирная жаба?

Серов. Портрет Иды Рубнштейн. 1910.

Всепарижскую каботинку, “эту даму от искусства”, Иду Рубинштейн, Серов раздел до изнанки, раздел, как раздевают куклу, с оскорбительным безразличием человека к игрушке, имитирующей человеческое существо, – не посадив даже, а приткнув ее к дивану какими-то опорными точками проволок и кукольной массы;

Серов. Портрет Горького. 1904.

в портрете Горького перед нами сидит мастеровой, выражающийся по-образованному;

Серов. Портрет великого князя Михаила Николаевича в тужурке. 1900.

великий князь Михаил – это только красные отвороты генеральского мундира на старом человеческом тюфяке;

Серов. Портрет К.С.Станиславского. 1911.

Станиславский – гениальный урод из семьи орангутангов, ошибка обезьяньей породы, обмолвившейся человеком…” (Эфрос. https://e-libra.ru/read/489378-profili.html).

Это Эфроса занесло в моду "русского декадентства 1904 – 1910 годов” (https://e-libra.ru/read/489378-profili.html). На самом деле не такие уж тут все нравственные и физические уроды, какие потребны декадентству. Зато такие наблюдения очень хорошо работают на снижение всех этих великих и преуспевающих, чтоб восторгаться их – с другой точки зрения – абы какой жизнью.

Однако, с такой моей изворотливостью не получается что-то исповеди и покаяния, что я ерунды много понаписал.

18 октября 2019 г.

Натания. Израиль.

Впервые опубликовано по адресу

https://newlit.ru/~hudozhestvenniy_smysl/6978.html

На главную
страницу сайта
Откликнуться
(art-otkrytie@narod.ru)