Гончарова. Испанка. Евангелисты. Лучистые лилии. Шестикрылый серафим. Образный смысл.

Художественный смысл – место на Синусоиде идеалов

С. Воложин

Гончарова. Испанка. Евангелисты

Лучистые лилии. Шестикрылый серафим

Образный смысл

Каждая "лилия" светится сама по себе. Из себя. И не то же ли самое в "Испанке"? Только не силой чистого цвета, а контурами цветов. Они ж рвутся вон с того места, где на одежду нанесены!

 

Наталья Гончарова, но не та.

Я воспользуюсь самоцитатой из другой своей статьи об абстрактной живописи (см. тут):

"абстракционизм – это человеконенавистничество".

Гончарова. Испанка. Около 1916. Холст, масло.

Ну в самом деле, с какой иной стати ТАКОЕ лицо

при ТАКОЙ расцветке одеяния?

Или вот это.

Николя де Сталь. Лежащая обнажённая. 1954. Холст, масло.

Я б этим не стал абстракционизм иллюстрировать, да про этого художника пишут, что с 44-го года "его творчество целиком захватила беспредметность" (http://artinvestment.ru/invest/rating/20080411_top12rus.html#09). Безлицесть – уж точно. Просто репродукции этих картин оказались рядом. Среди наиболее дорого проданных на Западе произведений русских художников. Что лишний раз свидетельствует о загнивании духа на Западе, раз это они наиболее ценят у русских.

Есть мысль, подтверждающая человеконенавистничество Гончаровой и де Сталя. Это слова учителя Гончаровой Ларионова и некий комментарий к ним, что рисовать предмет нужно ""не таким, каким мы его знаем, а каким видим" - по мнению исследователей, в этих словах отражено влияние на Ларионова философии Артура Шопенгауэра о мире как воле и представлении" (http://www.hse.ru/pubs/lib/data/access/ticket/138183455813e124a14058213913acdac7357de652/15-lev.pdf). А Шопенгауэр же великий пессимист и "родитель" Ницше с его ненавистью к мещанству, к серым массам. Ну и вообще понятно: сверхценность "я", внутреннего мира, солипсизм, плевать на внешний мир. Что Я вижу, а не что есть и мне видно.

Мало, что это для себя маскируется под выявление во внешнем мире скрытой сущности, "как о реальности, которую пока невозможно наблюдать из-за несовершенства органов чувств и установленных рассудком категорий пространства и времени" (Там же). Ибо это уже объективный идеализм, а не субъективный.

Так не бывает: вдохновляться прямо противоположным. Выражать вдохновение противоположным – можно, а вдохновляться нельзя.

И в доказательство можно взять примитивизм Гончаровой, через который она прошла.

А что такое примитивизм? – Это "насмешливость, назойливость или "дерзкое добродушие"" (http://jivopis.org/goncharova-nataliya-sergeevna--chetyre-evangelista-sbor-vinograda/).

"Когда Наталья Гончарова выставила в 1912 году своих "Евангелистов", выставку тут же закрыли"" (http://decalog.livejournal.com/537485.html).

Действительно ли за то закрыли, что название выставки было "Ослиный хвост", и это не стыковалось с темой "Евангелисты"? Действительно ли в тетраптихе не было ничего, оскорбляющего чувств верующих? Есть слова иные:

"церковная цензура выступила против четырехчастного цикла "Евангелисты"" (http://www.artdic.ru/artis/136/goncharova.htm).

А ну посмотрим.

Н.С. Гончарова. Евангелисты. 1910 г. Холст, масло, Государственный Русский музей.

Если обратить внимание не на собственно живопись, то можно заметить, что на свитках ничего не написано. И нельзя сказать, что на свитках пишут только с одной стороны, которую мы не видим. Потому что все четыре свитка завернулись и показали лицевую сторону. И видно, что на ней ничего нет. Уже по этому одному можно сказать, что христианству был показан ослиный хвост.

А теперь посмотрим на работу собственно художника.

Предположим, что апостолы слева направо помещены в том же порядке, что и в Библии: Матфей, Марк, Лука, Иоанн.

Что за длиннейше-уродливый палец приставил ко лбу Матфей? И что за сомнительное выражение его лица? Не забыл ли что-то вписать? А Марк что пригорюнился? Что-то не то вписал? Лука всё сделал хорошо. Но как комично он поучает… Наконец, Иоанн. На что это он указует нам пальцем? Неужели он перевернул к нам текстом свиток и предлагает обратить внимание, что там ничего нет? Никто не даст нам избавленья, ни Бог, ни царь и ни герой. А грядёт Хам. И после Апокалипсиса, что от него станет, никакого спасения не будет… И, наконец, этот настырный холодный тон.

"До революции обвинялась ревнителями православия в кощунстве. На судебном процессе её защищал адвокат Михаил Ходасевич" (Википедия).

Она видела революцию 1905 года. Наверно, плохо подействовал на неё марксизм в действии, самый прогрессивный-де крик Запада. Не потому ли изрекла она такие слова в 1913 году:

"Современное русское искусство идет таким темпом и поднялось на такую высоту, что в недалеком будущем будет играть очень выдающуюся роль в мировой жизни. Современные западные идеи уже не могут нам оказать никакой пользы" (http://www.20art.ru/home/p2_articleid/8).

И тогда, если условиться, что авангардизм – оптимистичен, а пессимизм его лишь оттого, что бежит он впереди паровоза, а паровоз – это революция, едущая не так быстро, как хочется авангардисту… То от авангардизма Гончарову надо отлучить.

Гончарова. Лучистые лилии. 1913.

Ненатуралистично

 

но весело.

- А как быть вот с этакой весёлостью?

- Так тут же людей нет. Цветы на уборе цыганки не отдавали весельем. Не естественные.

Наступившая война, наверно, не прибавила ей оптимизма.

Герб кайзеровской Германии

Гончарова. Литургия. Шестикрылый серафим. 1914.

Это, наверно, субъект не из "Исайи", а из "Апокалипсиса": "исполнены очей" (4:8), - вестник тревоги.

Отклонение ладоней вправо (от себя) это что: образ правоты, правого дела, патриотизма, какой охватил Россию в самом начале Первой мировой войны? И удручил…

 

В общем, подвёл под отрицание войны, революции, христианства – всяких массовых явлений общества, социума. Социологизм, в общем, - скажут, - советская отрыжка.

А холодный тон, яркий тон, безликость и, наоборот, выражение лиц, жестов, поз, зримые умопостигаемые парадоксы и намёки – вся эта изобразительность есть что? Пришей кобыле хвост относительно отвращения к массовости? Или грубая, пусть и образная, иллюстрация человеконенавистничества? Потому грубая, что есть образ знаемого? Пусть и мало кто знает про такой негативизм?

Или беда в том, что не показано, от чего чисто живописного отталкивалась Гончарова? Что в живописи её времени заставило её тянуться через примитивизм к абстракционизму?

Или плохо, что отброшена (из-за несовместимости-де субъективного и объективного идеализма в одной душе) русская иконопись (выражавшая объективный идеализм), дававшая способы выражения скрытого, потустороннего?

В самом деле. Если идеал Гончаровой по типу ницшеанский, то было ж нечто мистическое, метафизическое (демонизм по типу сродни христианству), позитивное (для неё, не для всех) в её идеале. Почему б этому метафизическому, иррациональному не воспользоваться приёмами иконописи? Там вопиющие искажения того, что мы обычно видим – и здесь…

Описывается такой эффект:

"…когда иконы две или три, приблизительно одного периода и более или менее одинакового мастерства письма удается поставить рядом друг с другом, то зритель с полною определенностью усматривает огромное художественное превосходство в той из икон, в которой нарушение правил перспективы наибольшее, тогда как иконы более "правильного" рисунка кажутся холодными, безжизненными и лишенными ближайшей связи с реальностью, на них изображенною" (Флоренский http://nesusvet.narod.ru/ico/books/philos/flo.htm).

Так, может, и ультраценность "Испанки" на аукционе обусловлена чем-то тем же. Люди с идеалом вседозволенности видят в этом произведении гораздо больше отклонений от обыденной реальности, чем где-то. И тем больше это гладит их по шерсти бессовестности (той бессовестности, что в понимании лишь обычных людей есть отрицательное, но не в понимании сильных мира сего, способных швырять деньги миллионами). Вот они и сверхценят…

Или всё наоборот. И эти сверхценители – презренные мещане и рационалисты. Есть же рынок картин. А рынок управляется спросом. А спрос может быть надут. И надувается. И всё духовное, в том числе и наизнанку, по-чёрному духовное в произведении не имеет для мещан никакой собственной ценности, по сравнению с той, дутой и денежной. Вот они всё точно вычислили и продали-купили. Род валютной операции. То, против чего восстали Кандинский и Дюшан, создав беспредметность и нечто из уже готовых предметов сделанное.

Чем движима была Гончарова, рисуя "Испанку"? Может, вовсе не принадлежностью своего объекта изображения к народной массе и серости-безликости? А наоборот? Ассоциацией вдохновлялась со знаменитой Кармен, этой демонисткой, кем тайно восхищаются все, мол, испанки. Нарушительницей правил во имя Свободы От. Этим противополюсом Порядка и праведного поведения. Или иным противополюсом – смехом. И не безликость у её натуры-испанки, а лицо, намазанное мелом.

Может, у Гончаровой рождалось то, что сегодня называют постмодернизмом? Пофигизмом, попросту говоря. – Ничто-де не достойно серьёзного отношения. Идеалы умерли.

Типы ж идеалов, в том числе и такой тип, как безыдеалье, повторяются в веках.

В любом случае, с Гончаровой мы имеем не тот случай, когда выражается что-то подсознательное. Ибо оба: и ницшеанство, и отсутствие идеала, получалось, выражались почти "в лоб", образами. Нет того, чтоб какая-то частность выражала одно, а другая – нечто противоположное. Ницшеанство, то есть непочитание обычного, от непочитания чего бы то ни было постмодернизмом – мало отличаются. Оба могут "в лоб" выражаться неотличимыми элементами, например, безликостью или набелённым лицом. Одно и другое почти не отличаются, то есть не могут, столкнувшись, породить третье переживание (которое и было б тем, что вдохновило Гончарову). Её же вдохновило то ли одно, то ли другое. Третьего, подсознательного, не было.

И это плохо.

А может, и было подсознательное. То метафизическое, что есть в ницшеанстве, но лично ей неведомое. Во всяком случае, не схватываемое её сознанием. Например, сверхценность личности. Еле-еле отборажаемая словом её мужа, Ларионова, – лучизм. Тогда только-только было открыто радиоактивное излучение. Это явление завораживало своей таинственностью. Какая-то суверенная жизнь…

"…течет полноводная и содержательная река истинной культуры, со своею наукою, со своим искусством, со своею государственностью, вообще со всем, что принадлежит культуре, но именно, со своим" (Там же).

Этим своим – неосознаваемо для Гончаровой, но, может, не для Малевича – вполне мог быть анархизм (тогда ещё не оттеснённый так с мировой арены марксизмом, как позже). И тогда её упомянутые выше слова таки пророческие. Не вредя* выражению подсознания в её творчестве.

В самом деле. Что за освещение в "Лучистых лилиях"? Там же каждая "лилия" светится сама по себе. Из себя. И не то же ли самое в "Испанке"? Только не силой чистого цвета, а контурами цветов. Они ж рвутся вон с того места, где на одежду нанесены! Вот, например. Полы накидки испанки развеваются. Правая (от неё) со складками. И внутренняя поверхность накидки, коричневая, без всяких украшений, гладкая. Но.

Что это за веточка на накидку перескочила с платья? Отчего это - повыше - часть цветка с платья перекочевала на эту же полу накидки? И ведь с левой (от неё) полой накидки то же произошло!

Более того. Испанка, видно, кружится. И на ней есть фартук. И тот от кружения вздулся колоколом. И исподняя часть его видна. И она такая же коричневая, как накидка.

Так и на неё (слева от испанки) перекочевали с платья цветы! Более того, они и в пространстве вне испанки рассеялись (выше фартука справа и под ним тоже справа).

Да и вообще… Есть того же, 1916 года, "Испанка" просто излучающая свет.

Излучает всё. Даже фон.

Светотень есть на шее, зато нет на лице.

И никакой безликости!

Чем не икона? Лицо повёрнуто вправо, а крылья носа смотрят на нас. Как по Флоренскому:

"…голова отвернута вправо, но <…> ракурс левой стороны носа меньше правого… Отсутствие определенного фокуса света, противоречивость освещений в разных местах… стремление выдвинуть массы, которые должны были бы быть затемненными" (Там же).

На картине Гончаровой вдруг подбородок сияет. Под бровями светло. Под носом тоже.

Только Флоренский пишет об иконах и Средневековье в пику Новому времени. А Гончарова, в пику современности, чисто по интуиции рисует, что будет "в недалеком будущем", когда искусство будет играть "выдающуюся роль в мировой жизни".

А в 1916 году шла Мировая война…

Но эти ультраприщуренные глаза – сама неприступность. При… такой привлекательности фигуры, лица и убора. Этот прищур – образ самой анархии (в буквальном переводе – без-властия), самоуправления, своеволия. Элементарного подспудного желания угнетённых масс с идеалом аристократизма для всех, а не для немногих, как у ницшеанцев.

Мне, из сегодняшнего далёка, кажется чуть не мистическим совпадением того места, где картина нарисована (в Париже, где Гончарова жила с 1915 года), и того, кто нарисован (испанка), - совпадением с местами торжества (пусть и краткого) власти анархо-синдикализма (в Парижской Коммуне в 1871-м и в Арагоне в 1936-м, пока этот истинный социализм не задавили в Париже сторонники капитализма, а в Арагоне – коммунисты, чьей конечной целью провозглашалось тоже самоуправление, то есть практически коммунисты были за лжесоциализм). Анархия при таком взгляде мыслится одной из четырёх глобальных сил, призванных сцепиться в борьбе за первенство в ХХ веке: анархия, либерализм, фашизм и лжесоциализм. Но анархия оказалась с самого начала опороченной и затёртой. На века осталась лишь её живопись. Гончаровой, в частности.

Воистину авангард.

И… как и почти всегда авангард, он не дотягивает до выражения своего смутного не "в лоб" (образность я тоже называю выражением "почти в лоб"). Если идеал художнику достаточно невнятен – он и выражается невнятностью. Смотрите, сколько мне пришлось проплутать, чтоб добраться до чего-то путного.

16 октября 2013 г.

Натания. Израиль.

Впервые опубликовано по адресу

http://www.pereplet.ru/volozhin/180.html#180

*- Какое ж "не вредя"? Ведь слово и подсознание – режутся! Раз есть слово "своим", то и не может быть подсознательным анархизм.

- Может.

Сознание – это, во-первых, добавление работы тех нейронов, которые ещё не работали при неосознанной обработке информации. В тех же (!) районах мозга. Во-вторых, впервые активируются передние районы мозга (речевые, наверно). В-третьих, между этими "впервые" и теми, что связаны с нашим восприятием окружающего мира, происходят быстрые связи (чего нет при сне и загипнотизированности). И только после "в-третьих" происходит осознавание, и начинается работа сознательная.

То есть всё, что до "в-третьих" (со словами в речевых центрах, в том числе и со словом "своим") – подсознательное.

То есть я зря в предзаглавии написал "Образный смысл". Такое предназвание ориентирует так: образ → почти в лоб → отсутствие подсознательного.

Тогда как образ в принципе может быть рождён или сознанием, или подсознанием.

Если кто-то много меня читал и не наткнулся там на вышеприведённую фразу, этот человек, прочитав тут: "Образный смысл", - подумает про Гончарову плохо. Тем более, что у меня и в тексте есть такое, аж отдельным абзацем написанное: "И это плохо".

14.07.2016

На главную
страницу сайта
Откликнуться
(art-otkrytie@yandex.ru)