Фаворский. Иллюстрация к “Скупому рыцарю". Прикладной и скрыто-художественный смысл.

С. Воложин

Фаворский. Иллюстрация к “Скупому рыцарю”.

Прикладной и скрыто-художественный смысл.

Красота и ницшеанство.

 

Ошибка Фаворского

Я уже сильно рискую, делая ставку на такую сомнительность, как художественность только в том случае, когда в произведении есть следы подсознательного идеала автора. Уж больно мутная это категория – подсознательное. А теперь я хочу заявить, что стоит различать разные степени подсознательности идеала. А именно. Для преимущественно артиста он более спрятан от сознания художника, чем для не преимущественно артиста.

Вот такая заявочка, ни много ни мало.

А берусь я продемонстрировать пользу такого различения на уже рассмотренной (см. тут) гравюре Фаворского.

И поможет мне в демонстрации одна ошибка в рассказе самого Фаворского об этой гравюре:

"Между прочим, Ивана я взял пожилым, хотя можно было изобразить его юношей. Но мне изобразить двух юношей не хотелось. Я взял его пожилым и наградил (да это и по Пушкину) таким скептицизмом и иронией. Поэтому, когда Альбер говорит: “Повесить его!”, Иван отвечает: “Да, да, повесить!”, а сам верит в то, что совсем не повесят.

Когда Альбер кричит: “Повесить!” и протягивает руку, тут было трудно мне, потому что стоящие двое — Иван и Жид — читались подряд от Альбера: Альбер, Иван и Жид.

А мне нужно было читать так: Альбер, Жид и третий, стоящий в промежутке, Иван.

Мне кажется, что мне это удалось, хотя сперва не выходило” (Литературно-теоретическое наследие. М., 1988. С. 348).

А как у Пушкина?

Альбер

Как! отравить отца! и смел ты сыну...

Иван! держи его. И смел ты мне!..

Да знаешь ли, жидовская душа,

Собака, змей! что я тебя сейчас же

На воротах повешу.

Жид

Виноват!

Простите: я шутил.

Альбер

Иван, веревку.

Жид

Я... я шутил. Я деньги вам принес.

Альбер

Вон, пес!

Жид уходит.

Ивана вообще нет в диалоге.

В чём дело?

В том, что Фаворскому Добро не предмет интереса. Самому-самому подсознательному в душе Фаворского интерес – в Зле. Как его столкнуть с чем-то, чтоб результат (катарсис) у восприемника вызвал такое смутное переживание, которое обычный человек понимает как аморальность. Ницшеанство (“над Добром и Злом”) называли аморальным уже за то, что оно нейтрально, а не за Добро. Кто за зло, те вообще сатанисты. Тех Фаворский осознано отрицал:

"…я не представляю, как изображать абсолютное зло и остаться чистым” (Там же. С. 252).

А себя считал чистым, подсознательно отмечая, что метафизическое принципиально недостижимое иномирие ницшеанское (только тем и достижимое, что творец {и восприемник-сотворец}умеет, - один умеет образ дать, другой умеет подсознанием образ воспринять), - иномирие никакого реального зла принести не может. Вот художник и – чистый. Аж самому Гитлеру-художнику (а он в живописи настоящий ницшеанец) никто не пеняет, что в картинах он аморален. Но чтоб из обычности (с Добром) в иномирие попасть, нужно больше внимания уделить не Добру, а Злу.

Для этого Фаворский аж сделал революцию в графике.

"Фаворский являлся родоначальником русской ксилографии. Вообще принцип изготовления печатной формы в высокой печати заключается в том, чтобы углубить те места, которые при печати должны остаться белыми. Таким образом, это печать с рельефа, печатающие элементы которого выше пробельных мест. До Фаворского ксилография была чисто технической, ею в основном пользовались лишь для репродуцирования изображения, и она была “обрезной”, то есть ксилографы имитировали в гравюре чёрные линии и штрихи на белом, обрезая дерево вокруг них. Фаворский же разработал свой уникальный стиль гравирования, нарезая белые штрихи на чёрном, что возвело ксилографию в жанр самостоятельного направления в изобразительном искусстве” (https://artpriced.ru/biografiya/favorskiy_vladimir_andreevich).

Но иномирие при этом осталось у Фаворского в такой глубине, что он мог твёрдо осознавать, что всё он делает ради красоты.

Однако и из такой глубины то подсознательное распорядилось параллельно наделить пушкинского Ивана добротой (каковая у Пушкина не прочитывается) плюс наделить Ивана у себя на гравюре неким несуществованием при присутствии.

В другом месте Фаворский сумел сказать, как он этого достиг:

"…у меня были такие трудности: все время читалось подряд — Альбер, Иван и Жид; а мне нужно было, чтоб за Альбером следовал Жид, а уж потом Иван.

В таком порядке мне нужно было, чтобы их воспринимал зритель. И я заслонил Ивана светом из окна и, мне кажется, добился того, чего хотел” (https://biography.wikireading.ru/31594).

Фаворский. Одна из иллюстраций к “Скупому рыцарю”. 1959-1961.

Альбер бросает на Жида сноп света своей рыцарской чести. И Жид бежит. Иван в этом снопе света теряется.

Но мне пришлось добавить контрастности, что добиться непререкаемой доказательности иллюстрации слов Фаворского.

На неискажённой же гравюре всё не так плакатно ясно. – Да, впечатление, что рыцарь бросает свет влево от себя.

Это обеспечено тем, что равны расстояния от его левой ладони да самых освещённых мест вверху и внизу тела Ивана. Ладонь Альбера для того и ниже окна, которое на самом деле обеспечивает освещение Ивана. На то же (будто свет – от ладони) работает и тень на стене от двух копий. На исчезновение Ивана работает и какая-то одинаковость штриховки Ивана в тени и стены за его левым плечом. Иван тут со стеной как бы сливается.

В общем, более-менее обеспечено.

Зато какая безоговорочная красота резьбы по дереву! Красота исполнения. Чем в первую очередь гордится артист.

2 июля 2020 г.

Натания. Израиль.

Впервые опубликовано по адресу

https://zen.yandex.ru/media/id/5ee607d87036ec19360e810c/oshibka-favorskogo-5efdb083868577791bfbf887

На главную
страницу сайта
Откликнуться
(art-otkrytie@yandex.ru)