Я не знаю, чего я хочу. Я прочел слова Вейдле: "…вымысел как таковой все же никакой необходимостью не прикован к слову”. И вспомнился мне мой, отрока, рисунок.

Я его именно в таком, как по Пушкину в заголовке, вдруг возбуждённом, состоянии нарисовал. По вдохновению. Никаких слов, разумеется… Я не помню, видел ли я к тому времени море в яви. Наверно, нет, потому что такие ряды волн бывают только у берега на глубине человеческого роста и менее. Там не плавают корабли. И, конечно же, я и через 70 лет так и не увидел в действительности парусный корабль. Наверно, с пропорциями его строения я здорово напартачил.

Есть ли тут то, что Вейдле называет искусством вымысла?

Я умел рисовать лучше других сверстников. Этот корабль я нарисовал в альбоме. Я, наверно, претендовал, что создаю что-то от искусства. Я изображая выражал. Что? Полёт души в неизвестное благое будущее.

Много-много лет позже я узнал, что такое романтизм и как его адепт, рисуя виды, на самом деле рисует пейзаж своей души. Прекрасной. В которую бежит романтик от ужасной внешней жизни.

Жаль, что я не поставил тогда дату. После какого класса я впал в хандру? После 7-го? 8-го? Наверно, после 7-го. Год уже был, как я тайно любил Галку Аникину. Мне грозила плохая годовая отметка по химии, потому что мне поставила химичка двойку за то, что на последней контрольной я дал всему ряду списать решение. Той же Галке в первую очередь. Она впереди меня сидела. Или нет. Это было после 8-го класса. Потому что именно в 7-м я ощутил эту любовь. И на следующий год позаботился 1 сентября сесть за парту сзади неё. Я спасся от хандры, помню, чтением “Тихого Дона”. Уж так там страдали персонажи… Что по сравнению с ихними были мои… Когда изучают “Тихий Дон”? Интернет всё знает. – В 10-м. Значит, нам было задано на лето его читать. Я и читал. Значит, хандра была после 9-го класса. Я всё ещё Галку тайно любил и всё садился за парту сзади неё, и ни одна живая душа, кроме Валерки Лебедева, не догадалась (но я и Валерке не признался, когда он спросил). Тайна была потому, что я был последним человеком в классе, ибо первыми были спортивные, а я таким не был. У меня не было никаких шансов на взаимность. А я был гордым. И я таил. – Всё-таки жаль, что я не поставил дату…

Но всё правильно я вычислил, если правда, что любовь держится три года. 7-й, 8-й, 9-й… Я точно помню, что как я только совершил поступок ради своей любви – она исчезла. А поступок был после 9-го и был такой. Я по блату попал – на две смены подряд – в привилегированный пионерский лагерь, имевший отряд великовозрастных, уже не пионеров. В конце второй смены (это уже было где-то в начале августа), я почувствовал такую непереносимую тоску по Галке, что решил из лагеря удрать и вернуться в город. Я знал, что я её всё равно не увижу – ещё слишком рано. Только в конце августа все возвращались в город и начинали захаживать в школу, мол, за учебниками. Там-то и можно было на неё наткнуться. Но терпеть я не мог. И удрал. Я всё хорошо рассчитал, и меня не поймали. Но это был роковой поступок. – Когда я её таки увидел, у школы (как и ожидал), я обнаружил, что любви уже нет. Я даже испугался: а как же с моей верностью!? Я что же теперь: в какую-то другую влюблюсь? Где ж моя прекрасная душа?!

Так что я могу быть теперь уверен, что, когда я рисовал парусник, я был движим именно подсознательным идеалом бегства из внешней плохой-преплохой жизни в прекрасную внутреннюю свою жизнь. То есть с этой, теоретической, стороны моё произведение является искусством. (Пусть хоть такая будет польза от моего непонятного порыва писать о своём юношеском рисунке.) Вейдле тоже позволил себе продемонстрировать свои стихотворения юношеской поры… И оправдал:

Но есть в моём рисунке искусство вымысла?

Вейдле рассматривает разницу между искусством вымысла и искусством слова. У меня – рисунок. Чему тут аналог искусство слова – наверно, искусству линии, тона – искусству рисунка.

В том изображении, что перед вами (нерезком, уменьшенном, бледнее оригинала) о рисовальном искусстве говорить, очевидно, нельзя. Море – не водяное, сети на бушприте – не сети, кливера – еле видны. Видится мираж, а не якобы реальность, как хотелось.

Но что если можно говорить об искусстве вымысла: стройности, парения, возвышенности? Низком горизонте, движении слева направо – облегчённом для народов, пишущих слева направо – и таком же наклоне корабля, вытянутом вверх формате, пластическом ритме повторов рядов волн и парусов… – Чем не достижение "одновременного изображения и выражения чего-то такого, чего нельзя ни изобразить без выражения, ни выразить без изображения” (Вейдле).

Может, даже и хорошо, что репродукция плохая:

Впервые опубликовано по адресу

http://newlit.ru/~hudozhestvenniy_smysl/6061.html