С. Воложин

Симун. Скульптуры.

Прикладной смысл.

Насмешка.

 

Кто знает хоть строчку из “Илиады”?

Я б мог знать, потому что не одну заметку написал о художественном смысле этой поэмы на примере первой строки, в частности. Но не запомнил. “Гнев свой воспой…”. Один ритм помню. Правда, и писал я про ритм. “Гнев, о, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына!” – О. Видите: гнев не свой, а Ахиллеса… Даже этого не запомнил!

И говорите мне после этого про бессмертие произведений искусства, пусть даже и неприкладного.

Интересно было б устроить социологический опрос где-нибудь в Африке…

Чехов не зря, пишут, не раз задавался вопросом, сколько лет после его смерти его будут помнить. – Почему не зря? – Потому что он вдохновлялся подсознательным идеалом ницшеанства, а тот есть бегство из Этого скучного-скучного мира в принципиально недостижимое метафизическое иномирие. Не устраивал Чехова Этот мир за изменчивость. Это трудно понять, даже представив, что он остро переживал – из-за чахотки – будет ли он жив завтра.

Я себе объяснил, что мнение о бессмертии художественных произведений неприкладного искусства происходит из-за передачи из поколения в поколение впечатления от чрезвычайного переживания, что тебе сказали ЧТО-ТО, словами невыразимое. Это чрезвычайное переживание случается с людьми, имеющими соответствующий вкус или квалификацию. С духовной элитой. А от них слух доносится до остальных людей. И так, мол, и получается жизнь в веках.

Но практически не так уж много веков сохраняется людская память. Имя Гомера тому свидетельство. Те, кто его знает, ничего, кроме имени, не знают.

Но около Гомера, сказывают, когда он пел, собиралась слушать толпа. А, скажем, стихи Иосифа Бродского и при жизни много-премного людей не понимало и теперь не понимает.

Так если скульптор Симун понял, а понимание заключалось в какой-то мере знании про ницшеанство, изменчивость мира, непереносимость этого в том числе не только потому, что есть, - просто есть! - физическая смерть, но и потому что нет в человечестве и духовного бессмертия, - если Симун это всё каким-то подсознанием в Бродского подсознании понял, то понятно, почему он его лицо в своей скульптуре покрыл пупырышками.

Симун. Бродский приехал. 1988. Бостон. (2005. С.- Петербург.)

Потому же, почему задубела правая часть лица дальнобойщика-англичанина (там левостороннее движение), подвергавшаяся годами воздействию солнечных лучей,

когда левая часть пребывала в тени кабины.

Симун надсмеялся над американцами, принявшими изгнанника, не понимая художественного смысла его поэзии, восхвалявшими его, как чтут имя Гомера, не читав его поэм (они думали, что его стихи имеют ценность за антисоветизм, раз он изгнан из СССР?) И не так же ли надсмеялся Симун и над россиянами времени реставрации капитализма, принявшими эту реставрацию?

Прав, мол, был неосознающий себя ницшеанцем Бродский. Сперва его неправильно поймут. А потом и вовсе забудут.

Так же надсмеялся Симун и над американцами, принявшими его самого в 1988 году на постоянное место жительства.

Симун. Тотем – Америка. 1992.

В вещизме, мол, погрязла страна.

Вообще белыми нитками шито: замысел практически не спрятан. На глупость американцев рассчитывал, что ли?

Симун с горя, что неудачна история России в ХХ веке (см. тут и вот –

Симун. Хлеб. Дорога жизни. Камень, авоська, разделочная доска. 2001.

имеется в виду 125 граммов хлеба в сутки в 1941году на одного ленинградца, ребенка или иждивенца), стал вообще надо всем на свете смеяться. – Над Жуковым.

Симун. Маршал Жуков. 1995.

Над Лениным.

Симун. Ленин. (Лампочка Ильича.) 1995.

Нечего, мол, было покушаться на законы общественного развития и перепрыгивать через этап.

Над Высоцким.

Симун. Волк. Памятник Высоцкому. 1981.

Зря, мол, уповал своим голосов пробудить народ к гражданской активности, какая была в Отечественную войну.

Над нами, пьющими.

Симун. Стакан. 1986. Кварцевое стекло (цельное), камень.

Над Петром Первым.

Симун. Голова Петра. 2011.

Уж и не знаю, за что… Раз металлический жбан раздавил короб из лозы, то это насмешка, что во многом Пётр был прогрессивен, а вот освободить народ от крепостничества не сподобился.

Даже над Ахматовой посмеялся.

Симун. Поэт Анна Ахматова. 1996. Стекловолокно, металл.

Над чем же тут? Над, как писал Коржавин, безграничным правом неповторимой личности на самовыражение и самоутверждение. Её, понимаешь, вяжут правилами, а она из этого рождает яйца-произведения.

Даже над Ломоносовым добродушно посмеялся, дескать, ишь, из грязи в князи науки, бог, мол, её знает, что это за заумь, наука.

Симун. Ломоносов. 1982. Бронза, смешанная техника.

В большинстве случаев в пространстве смыслов очень далеко от того, ЧЕМ выражено, до того, ЧТО выражено. И потому так и тянет думать, что выражен подсознательный идеал благополучной России, который, увы, всё недостижим и недостижим век за веком. И по сравнению с этим недостижимым счастьем всё остальное достойно подтрунивания или грустной улыбки.

Но.

Что-то одолевает сомнение.

И я переменил мнение, посмотрев на такое.

Симун. Портрет академика Андрея Сахарова. 2016.

Я в одну секунду узнал Сахарова. И надо уметь достигать похожести. Однако я слышал от знающих людей, что этому можно научить вообще любого человека. Просто с не имеющими таланта учение затянется. Так что тут экстраординарность (что и есть искусство) обеспечивает не искусство изображения, а искусство вымысла. И мне много времени пришлось потратить, чтоб сообразить, в чём оно тут. Помогло уже известное: что и тут – насмешка. – Тут насмешка над какой-то непонятной раздвоенностью Сахарова, образом которой является как бы раздвоенность его какой-то чудовищного размера ладони. Вторая ладонь, если всмотреться, это голубь. Голубь – символ мира. А что ж тогда первая ладонь? Это авторство идеи стереть США с лица земли с помощью цунами (разместить вдоль берегов США торпеды с ядерными зарядами, которые надо одновременно взорвать). Аж моряки, узнав идею, возроптали. Они привыкли воевать с вооружёнными силами, а не со всеми гражданами страны.

Так вот насмешка поглощает все силы Симуна в большинстве случаев, а его подсознательный идеал лишь изредка просвечивает. Даже в его знаменитом мемориале “Разорванное кольцо” – насмешка над немцами. Маленький промах они допустили – не замкнули кольцо блокады абсолютно, оставили не захваченным кусочек берега Ладожского озера. И всё! Наши воспользовались и сделали дорогу жизни. Эти две четвертьдуги – образ немецких войск, а не дороги жизни. Насмешка над врагом, а не хвала спасителям города. – Даже тут горе от горя России, собственно, не выражено.

То есть в большинстве случаев это у Симуна произведения не неприкладного искусства, а прикладного, второсортного. Приложенного к замыслу сознания осмеять.

8 мая 2023 г.

Натания. Израиль.

Впервые опубликовано по адресу

https://dzen.ru/a/ZFkqlrcOrmSE926p

На главную
страницу сайта
Откликнуться
(art-otkrytie@yandex.ru)