Почему я плачу?

Я подчеркну строчку, на которой на меня вдруг нашло:

А потом я, хаотически, наткнулся на такое:

Идиотское положение: я должен задушить память о своей эмоции и начать анализировать (если удастся). Чтоб потом синтезировать: зачем это сочинено. Хуже того – под каким наитием, каким подсознательным идеалом движимо. (Муть какая-то!)

Вот мой опыт говорит, что в первом случае сработал опыт: столкновение э противоречий произошло. Не бывающим-то вдруг названо безусловно бывалое! – Что небывалого в тишине, в звёздах и т.д.? Даже бог и ангелы совершенно ж нормальное явление для верующих, которые наверное же есть на свете. Даже и противоречие: "сердце верит, разум знает”, - мне, по крайней мере, не представляется немыслимым. Я знаю женщину, которая была атеисткой, потом верующей, потом опять отказалась от веры. Наверно, мыслимо представить момент, когда она и верила и не верила. – Про Ньютона известно, что, хоть он и объяснил, почему происходят все механические движения в мире: по инерции или от силы. Но он же и вполне верующим в Бога был. Про физиолога Павлова то же известно. – Строго говоря, всё – таково: не вполне постижимо. Движение… Что-то тут есть и – его тут нету!

Пусть мне ясен механизм (катарсис от столкновения противочувствий по Выготскому) того, как произошли мои слёзы.

Но что сказано противоречием подчёркнутого? В чём содержание катарсиса?

Ясно, что психологическая причина персонажа – одиночество.

Ну да, организменная жизнь такова: чем уровень организма выше, тем больше он ощущает свою неповторимость, исключительность…

Басинский увидел аналогию в Рубцове. – Тот был реалист: раньше всех догадался, что человечеству конец. Впечатлило его появление ядерного оружия. – А что впечатлило Рыжего? Перспектива гибели человечества от перепотребления? В самом же деле: "вы не слышите ни слова”.

А почему лирическое “я” не обижается, а благодарит?

Потому что он уже воображением ТАМ: вне жизни? – В открытии о социуме, до которого ещё никто не догадался… Хоть такая радость, что всех опередил…

Что Рубцов оказался вот уж полвека как не прав, ничего не значит. Субъективно-то он был прав. Когда другие жили беспечно, он понимал, на какой зыбкости эта беспечность стоит. То же и со всемирной экологической катастрофой… Человечество ведёт себя, как милое дитя. О том, вроде, второе стихотворение. И знать такое – действительно, это быть обречённым "на адскую муку”.

Но то ли с Рыжим? Рубцов всё-таки не самоубийством кончил.

"Рыжий попытался вернуть русскому стиху музыку – и был полон этой музыкой, и только она, а никак не бедное и бледное содержание, составляет главную прелесть его стихов” (Дм. Быков. https://поэтика.рф/%d0%bf%d0%be%d1%8d%d1%82%d1%8b/%d1%80%d1%8b%d0%b6%d0%b8%d0%b9/%d1%80%d0%b0%d0%b7%d0%bd%d0%be%d0%b5/2/%d0%bf%d0%be%d1%80%d1%82%d1%80%d0%b5%d1%82-%d1%87%d0%b5%d1%82%d0%b2%d0%b5%d1%80%d1%82%d1%8b%d0%b9-%d1%80%d1%8b%d0%b6%d0%b8%d0%b9-%d0%b4%d0%bc%d0%b8%d1%82%d1%80%d0%b8%d0%b9-%d0%b1%d1%8b%d0%ba%d0%be%d0%b2).

Быкова надо проверять…Ни одного примера музыкальности он не дал.

Для музыкальности характерно "предпочтение отдаваемое <…> рифмам грамматически однородным, суффиксальным и флексивным, как звуковым по преимуществу" (Жирмунский. Рифма, её история и теория. Петроград, 1923. С. 40). Флексия – изменяющаяся при склонении или спряжении часть слова.

Смотрим флексивные:

тишину: жену, темнотою: стеною. И т.д. Точно.

Исключения есть?

встречен: плечи, его: ничего, могу: долгу, зарю: благодарю. 4 случая из 12. – Мало. Верно.

Зато суффиксальных только одна рифма – терпенье: сожаленье.

И вот монотонии ударных гласных в рифмах нету: только о – 8, у, е и и – по 4, а и ю – по 2.

Внутренних рифм тоже нет.

Но почти все женские рифмы (с гласной после ударения) – точные: точно повторены после ударения: ою: ою, ечен: ечи, енье: енье, ает: ает, иво: ива, ова: ова.

Музыкальность, в общем, сомнительна (как почти всё у безответственного Быкова).

Главное – в каждой строчке по 3 сильных ударения:

Это похоже на как бы возвращение тонического стиха, как бы революционного, как бы маяковского.

"В тонической системе ритм основан на количестве ударений "от рифмы до рифмы", то есть в пределах одной строки” (Минералов).

Только в 20-е годы была инерция великой революции, а теперь – великая контрреволюция. И теперь-то эпоха Потребления человечество таки погубит.

А образ какой неожиданный: изобилие игрушек – это ад… Естественно, что такое окружение решительно неспособно услышать. – Впечатление, что свою благодарность "За всё, за всё” он сделал похожим на лермонтовскую “Благодарность”:

Лермонтова родило поражение декабристов и николаевская реакция, а Бориса Рыжего – поражение коммунистической идеи и реставрация капитализма в СССР. Только Лермонтова обстоятельства не сломили – он представитель идеала сверхисторического оптимизма насчёт ЧЕГО-ТО, благого для всех. А Борис Рыжий – мудр, а не несгибаем: просто всем нам – конец. Сердце верит, разум знает.

С этой своей идеей-фикс хлопоты: как уверить хоть себя самого, что тут у Бориса Рыжего замешано подсознание?

Мой изворотливый ум тут же, как получил задание, даёт ответ: самоубийство его. Пока он не осознавал, чем движимо его творчество, он жил. Такое не могло длиться долго. Он, наконец, понял. Ужаснулся. И жить дальше не захотел. Тем паче, что после осознавания стихи естественно писаться не могут. Только самоповторение. Творческая смерть. – Зачем при этом присутствовать?

Впервые опубликовано по адресу

http://newlit.ru/~hudozhestvenniy_smysl/6302.html