Не знаю, смотрел ли я когда-нибудь фильм Райзмана “Кавалер Золотой Звезды” (1950), мне тогда 12 лет было, но сейчас посмотрел и озадачен. Во-первых, силой внушения. Режиссёр вполне верит, что теперь, наконец, ничто не помешает построить коммунизм. И тот, кто может фильму отдаться вполне (я могу), тоже, пока смотрит, этому верит. – Несмотря, например, на то, как стали методом народной стройки возводить электростанцию не для одной станицы, а для всего района. Как это показано? – Под незаурядную хоровую песню “Ой, вы степи, степи над Кубань-рекой” на фоне натуралистских криков ребятни даётся панорама радостного движения людей по дороге куда-то. В пыли. На подводах и пешком.

Холодно подумать, после фильма: какой можно фронт работ развернуть для такой массы людей? Или для канала таки можно? Распределятся в двух шагах друг от друга и выроют за день… Но. Когда речь заходит о строительстве здания гидроэлектростанции, то опять та же вереница движущегося по пыльной дороге под песню людей.

И Райзману наплевать. И отдающемуся ему зрителю – тоже. О рациональном не задумываешься. Захватывает эффект толпы. Общий порыв.

Я было подумал: как собираются тут иллюстрировать обеспечение независимости урожая от капризов климата. Ведь лесополосы – это дело долгое: пока деревья вырастут. А в фильме темп изменений не такой. – Оказалось – орошение. Торчат вертикальные трубы, увенчанные брызгами. Хорошо. Там проложена водонапорная сеть труб. Но куда они денутся, когда придёт время косить хлеб? – Об этом тоже не думаешь.

То же с психологическим преодолением людьми своих ошибок, устаревших привычек и недодумок. Чуть не вал этих явлений. Кино так устроено, что критицизм не успевает появиться из-за смены кадров.

Одно то вспомнить, что под электростанцию-то просили дать рубить и сплавить лес в ущелье, а она-то и полуготовая и готовая стоит – кирпичная. Да, оштукатуренная, но неужели по брёвнам штукатурка?

В результате смотришь чуть ли не открыв рот от удивления, если режиссёр с этим не борется. А Райзман не борется. Он во всю эксплуатирует коренное свойство кино. – Как? – Мобильностью сюжета: явным психическим и материальным движением к коммунизму.

"Можно сравнить полотно экрана, на котором демонстрируется фильм, с полотном живописного изображения. Живописное полотно приглашает зрителя к созерцанию; перед ним зритель может предаться сменяющим друг друга ассоциациям. Перед кинокадром это невозможно. Едва он охватил его взглядом, как тот уже изменился. Он не поддается фиксации. Дюамель, ненавидящий кино… характеризует это обстоятельств так: "Я больше не могу думать о том, о чем хочу". Место моих мыслей заняли движущиеся образы. Действительно, цепь ассоциаций зрителя этих oбразов тут же прерывается их изменением. На этом основывается шоковое воздействие кино которое как и всякое шоковое воздействие, требует для преодоления еще более высокой степени присутствие духа” (Беньямин. https://forlit.philol.msu.ru/lib-ru/benjamin1-ru).

Дмитрию Быкову, либералу и антикоммунисту, не с руки такое простое объяснение успешности фильма:

"Его [роман] спас фильм. Мало того, что в фильме “Кавалер Золотой Звезды” сыграл Бондарчук, эту картину снимал Юлий Райзман. Райзман был таким профессионалом, который, в принципе, умел хорошо делать всё, что угодно, это был мастерюга с абсолютно железной рукой” (Время потрясений. 1900-1952. М., 2018. С. 527).

Эта железная успешность обеспечивается-то чем? Одержимостью идеей скорого построения коммунизма. Она, да, осознаваема Райзманом (она носится в воздухе после победы в войне). Последнее, со своим, негативным, акцентом вынужден признать и сам Быков:

"…тогда подобные абсолютно ирреальные сочинения [речь тут о романе, а не кино] писали все” (С. 525).

Но вдохновение запускает подсознание, которое обеспечивает (оно могучее) эстетическое качество: органическую целостность, то есть, когда каждая деталь работает на идею. Быстрота достижения будущего (коммунизма), обеспечивает быстроту развития сюжета, а та в кино гипнотизирует зрителя.

Тот же прокоммунист Райзман через 34 года, за закате СССР, снял “Время желаний”. И там – только внешнее быстрое движение (Светлана Васильевна изо всех сил двигается по пути личного успеха). Однообразие её достижений как-то заметно и нивелирует быстроту сюжета. Он медленный. Шоковое действие кино прекращается. И вы, несмотря на успехи героини, в ужасе от её мелкости. То есть чувствуется тот же прокоммунист Райзман (как и в фильме “Коммунист”).

Соответственно в пролёте опять оказывается Быков (продолжение первой цитаты):

Стиль, правда, - органичность (целое видно в каждой детали), - и я у Райзмана не отрицаю, я только объясняю стиль вдохновением прокоммуниста, пусть и изменяющегося со временем, отчего и стиль меняется; в 1950-м идеостиль типа Высокого Возрождения, гармония индивидуального и общественного (индивидуалистов полно, но они все поддаются переубеждению), в 1957-м – типа Позднего Возрождения, трагического героизма (сверхчеловек-коммунист гибнет, а победа идеи – вот-вот), в 1984-м – типа маньеризма, благого для всех сверхбудущего (коммунизм ни скоро, ни в далёком будущем не может быть достигнут, только в сверхбудущем).

А потому, что все стили всё-таки с верой в наступление коммунизма: 1-й – в историческом будущем, 2-й – в очень скором будущем, 3-й – в сверхбудущем, это слово Быкова "экзистенциальную” я тоже не признаю. Экзистенциализм – это стиль ультраразочарования (ницшеанства, бегущего из Этого мира вообще в принципиально недостижимое метафизическое иномирие). А у Райзмана – стиль сверхразочарования (уводящего достижение благого для всех в сверхбудущее, принципиально достижимое, как и у христианства).

И всё выше написанное, читатель, было – о “во-первых” насчёт моей озадаченности фильмом.

Во-вторых, он меня озадачил широко, получается, известным в 1950 году идеалом настоящего коммунизма. Это когда самодеятельность с каждым днём увеличивается за счёт потакающего государства вплоть до полного исчезновения этого государства, что и будет наступлением коммунизма. Потакающее государство в фильме потом заклеймили теорией бесконфликтности, а переубеждение у нас на глазах индивидуалистов – борьбой хорошего с лучшим.

Что я, 12-летний, сам был полностью предан этой идее настоящего социализма, вспомнилось только из-за управляемых по радио тракторов, пашущих поле в последних кадрах фильма. Я лично в своём альбоме рисовал такие трактора на таком поле.

Диво то, что я полностью забыл свой отроческий исторический оптимизм (когда через 11 лет Хрущёв объявил, что коммунизм будет построен к 80-му году, я не знал в своём окружении ни одного человека, себя в том числе, кто б над этим не смеялся). Но диво и то, что возникшее в хрущёвскую оттепель левое шестидесятничество, авторские песни, казались мне имеющими этот идеал настоящего коммунизма только в подсознании людей (как и идеал возврата к капитализму у правых шестидесятников). Из-за этого все авторские песни оказались для меня произведениями не прикладного искусства (о, в общем, знаемом), а искусства неприкладного (о незнаемом, рождённом подсознательным идеалом).

Вопрос: это мыслимо, чтоб идеал настоящего социализма за очень короткое время массово перешёл у лево ориентированных людей из сознания в подсознание?

Или это моя выдумка – наличие подсознательного идеала как такового вообще?

Я ж, забывший себя 12-летнего, не могу, получается, доверять своей памяти… А она мне ясно говорит, что я 30-летний около движения КСП (Клубы самодеятельной песни) в своём кругозоре был наиболее глубоко рассуждающим человеком. Я ж просто помню, как мне в рот смотрели на секретной сходке лиц, заслуживающих доверия (КГБ следило за движением КСП).

Надо констатировать: что только ни происходит относительно осознаваемости с неизменяющимся, по сути, идеалом…

А для Быкова идеалы вообще как бы не предмет интереса для литературоведа.

Впервые опубликовано по адресу

https://zen.yandex.ru/media/id/5ee607d87036ec19360e810c/protiv-dmitriia-bykova-3-6055bf15f538db689d849a02