Какие пронзительные слова: “…ужас не изображается ради него самого, но как импульс для его преодоления” (Выготский).

И Выготский приводит пример Поллайоло.

Выготский замечает: "Мы воспринимаем, с одной стороны, изображенное… как трехмерное, с другой стороны, мы воспринимаем игру линий на плоскости, и именно в этой двойственности заключена особенность графики как искусства".

Ранее Возрождение. Ему только б обнажённого изобразить. В последнем итоге не важен сюжет: мифологический, христианский (истязания какого-нибудь святого) или вот такая драка непонятно кого с кем, - лишь бы обнажить. Сюжет - для маскировки главного: воспевается культ тела.

У Поллайоло нарисован, да, с одной стороны, ужас, с другой – сквозит, - в плоскостности, в явной изображённости, в графике как таковой, - что это всего лишь рисунок же, не вживайтесь-де очень уж сильно.

И тут меня пронзают слова другого великого, Макса Дворжака: "Возрождение избегало сложности" (История искусства как история духа. С.-Пб.; 2001. С. 257).

Ну взгляните на гравюру: кто предполагается зрителем её? – Какой-то теоретизирующий человек. А писал свою сентенцию Макс Дворжак, подходя к искусству, следующему за всеми видами Возрождения (от Раннего до Маньеризма) открывшее “художественное использование жизненной правды, покоящейся на наблюдении фактической жизни народа, как физической, так и психической” (С. 266).

Относятся ж ко всем видам Возрождения слова Дворжака, что западноевропейское человечество “построило на “эсхатологической” вере в спасение искусственную дуалистическую систему духовных и материальных, земных и небесных благ”. И как западноевропейцы изменчиво ни относились к этим полюсам (то ли акцентируя материальное и сейчас – в Раннем Возрождении, то ли гармонию, но в историческом будущем – в Высоком Возрождении, то ли духовное и опять сейчас – в Позднем Возрождении, то ли духовное, но аж в сверхбудущем – в Маньеризме), - искусство у человечества на Западе всё это время было под влиянием “идеалистического настроения”. Не то, что позитивный дух в последующее время. Что во всех видах Возрождения ни ценили, это была “сфера художественного обожествления объективной формы и ее чувственного обличия, достигшая в своем развитии, благодаря независимой силе воображения, сверхреального совершенства, дошла в эпоху Микеланджело до границы, которую уже нельзя было превзойти” (С.256 ). А “темных глубин и нерешимых вопросов бытия” (С. 256) ни один из видов Возрождения не касался.

Потому сейчас смотришь на тех же почему-то сражающихся насмерть прекрасных обнажённых мужчин, и это как-то тебя не касается.

И не потому, что художественный смысл (культ тела) скрыт, собственно, за ужасом, что эти тела будут повреждены столь острыми мечами, или за красотой тел, поз – за изяществом линий и сдержанной, утончённой игрой тонов от белого до тёмно-серого.

То ли дело, когда знаешь, кто за что сражается. Особенно, если это “за что” обманное или недоосознанное, как на киевском майдане. Фашисты и заразившиеся их яростью – за западный комфорт Личности (с большой буквы). “Беркут” - за личную Ответственность за всё, что вне личности (с маленькой буквы “личность” по сравнению со всем вне себя).

Безыскусно и “в лоб” выдаст радетель одной стороны что-то, скажем, с ритмом и рифмой – и рёв восторга своих сторонников сделает из него кумира на час по разряду искусства.

Но пережила ли века и гравюра Поллайоло, хоть она и обладает всей полнотой художественной загадочности?

Впервые опубликовано по адресу

http://www.pereplet.ru/volozhin/205.html#205