Кто меня знает, знает, что у меня постоянный голод: о чём писать. Как-то мало произведений неприкладного искусства, т.е. с недопонятностью, чтоб мне быть полезным, раскрывая эту недопонятность. Поэтому я нахватился, услышав такие слова:

"Не так давно я разговорился с выдающимся писателем, Юрием Поляковым. Поляков уникальный человек. Его пьесы идут на аншлагах каждый год во всех театрах страны. Он драматург номер один, наверно, сейчас в стране по востребованности, по популярности среди действующих живых. И он раньше раз в два года проводил – при поддержке минкульта – фестиваль своих пьес. Ну такой небольшой, вот, частный фестиваль, когда… то есть свои деньги вкладывал и получал грант от министерства культуры. Раз в два года театры всей страны съезжались в Москву и показывали постановки пьес Юрия Полякова, коих у него много. Так вот, как только Любимова стала министром культуры, ему всяческую поддержку всех его проектов прекратили…” (День ТВ. https://dzen.ru/video/watch/6325e53e76cc3128dab741b5?t=14).

А патриоты грешат тягой к прикладному искусству (оно более понятно большинству, чем неприкладное). Но. Чем чёрт не шутит?.. И потом. Пусть я наткнусь на опять произведение прикладного искусства. – Я его развенчаю как второсортное и тем послужу на славу первосортного. – Посему беру и открываю в интернете первое, что попадёт.

Попал “Подземный художник” (2002).

Читаю. Первое впечатление – нехорошее: оторваться невозможно от того, что увлекательно написано. Пока не понимаю, почему увлекательно. (А увлекательность, по моим наблюдениям, признак поверхностности. Приписываю по прочтении: натурализм увлекает.)

Кончился 1-й раздел, как был сделан в московском подземном переходе портрет красавицы Лидии Николаевны, раскрывающий её ненадёжность. Ненадёжность автор смакует. – Почему?

Хм. Вспомнилось… И подумалось. Не потому ли для меня как бы перестали существовать красавицы? Я их искренне не запоминаю. Ну, если нет в ней резкой особенности. – Я с автором согласен: москвички красивые (впрочем, эта Л.Н. из провинции; так Москва-то как раз и вытягивает красавиц к себе). Так мне, жившему в Литве, увиделось в 60-х годах, когда я стал появляться в Москве в командировках. И там я познакомился ну с совершенной красавицей. На танцах. Она пришла с кем-то, и потому мы просто договорились, где и когда завтра встретимся. – А я подлец. – Я её испугал перспективой назойливой преданности, и она меня к себе не подпустила. Зав. булочной была. Привела меня в неё. Отперла. И. Я ушёл несолоно хлебавши. И от злобы узнал в справочном, где она живёт и приехал. Это было Подмосковье. К калитке двора подошёл её муж. Я ухмыльнулся, повернулся и ушёл. – И перестали для меня существовать красавицы. И я почему-то не чувствовал ни тогда, ни теперь угрызений совести от своей мести. – А автор ненадёжных любит. – Или это он по-авторски?

Боюсь, что он пишет развлекаловку. Тяжелодумный я – не его читатель.

Вот и 3-й раздел кончился. Была у Л.Н. когда-то любовь к соученику-артисту, принципиальному, за что его изгнали, он уехал и для неё пропал, а она сделала аборт. И вот без любви стала любовницей миллионера, которому пришлась по вкусу её неразнузданность. Тяготится Л.Н. Какой-то Майкл ей нравится. Она всё время находится в состоянии выбора между большей и меньшей безнравственностью – это внутренние голоса: Дамы и Оторвы.

Художник из раздела 1-го, похожий на того артиста пропал из сюжета. Но. Раз вещь называется “Подземный художник”, он появится, и с Л.Н. у него будет роман. – Скучно. Мне. Но не публике, наверно.

Так. В начале 4-й части Эд, любовник Ли (так они условились друг друга называть), сидит дома и рассматривает портрет, про который за 500 долларов охранник обещал Л.Н. не рассказывать хозяину. – Неужели писательский прокол? – Я нарочно это написал, а не стал ждать разрешения своего недоумения простым чтением дальше. Так, своими микропереживаниями, я надеюсь уловить в свою сеть текстовые странности, буде они найдутся в произведении. – Если сейчас вопрос разрешится, останется факт нарочитой неожиданности. – Для чего она? – Чтоб поддерживать слабеющую, он почувствовал, увлекательность?

Так. Выдал шофёр. – Халтура: почему Л.Н. и шофёру не дала денег, чтоб молчал? Она ж знает нравы.

Следом другая натяжка: Эд по портрету увидел, что Ли его не любит. Но! Её любовь и не подразумевалась, когда описывалось, их первое соитие.

Если Поляков человек умный, то нас он имеет за не очень умных, если думает, что таким (киношным – там стало обычаем любовь изображать ускоренно) способом можно нам внушить, что Эд день за днём (и ночь за ночью) думает, что Ли его любит.

Становится понятным, почему "пьес у него много”. Сшиты на живую нитку.

(У меня тоже статей много. Но у меня ж расчёт. Как у растений. Или у рыб. Ведь вероятность, что что-то моё будет когда-то прочтено могучим авторитетом и оценено совершенно мизерная, и тем меньше, чем меньше я напишу.)

Теперь вопрос: дочитывать вещь или нет? Может ли быть, что Поляков ошибся пару раз и исправится?..

Я продолжаю читать, но с трудом: автор любит роскошь, как и ненадёжность женщин. А я от этого далёк, и мне скучно. Но вот они оформили брак. Первая жена сошла с ума. Всё как-то галопом по европам. Аж без авторской любви. И стало очень скучно. И тут кончилась 4-я часть. – Где же художник? Осталась треть текста.

А текст – мастеровитый, как жирный бульон:

В 5-й части Эд взял в рамку портрет Ли. И у него Майкл хочет отнять порт. А читать стало непереносимо скучно – на лирическом отступлении, как Лида вспоминает отдых у моря в детстве.

А может, это автор нарочно нагнетает скуку? Перед взрывом… Молодец, я даже не представляю, с кем взорвётся Л.Н. Майкл как-то мимолётом где-то проходит, а художник вообще на другой планете…

Ну вот появился Майкл. Поляков в такой же манере рассматривания в лупу стал тянуть резину, как я понимаю, падения Л.Н. И мне скучно.

Ну отдалась. Начинается 6-я часть. Скучно.

Ага! Вот перец. Портрет повредился при протирании от пыли и выражение лица на нём стало блудливым.

Вот для чего был это длительный натурализм описания всего. Ради мистики.

Собственно, предъявлен вариант окна Овертона: быть любовницей миллионера – норма. Её стоит освятить мистикой. Ну и, для маскировки, перекличка с классиком. Эпиграф ведь какой?

Насмешка над Гоголем. У того вещь – нравоучительная. А тут, хоть и сжёг миллионер мистический портрет, его всё равно убили наёмники Майкла. А все-де поймут, что тут назидание: Л.Н. нехорошо быть любовницей, нехорошо изменять мужу.

В общем, развлекаловка. – Если всё у него такое, то права министр культуры, что прекратила гранты для популяризации опусов Полякова. И мне его не жаль.

А вот Гоголя – жаль.

Я впервые, пожалуй, прочёл “Портрет” до конца и впечатлён глубиной падения Гоголя уже тут, задолго до “Выбранных мест из переписки с друзьями”. Не зря Белинский “Портрет” раскритиковал.

Гоголь с детства был ушиблен, можно сказать, религиозностью, фактом того, что Бог создал мир с изъяном, который никак нельзя исправить: ни Всемирным Потопом, уничтожившим всё человечество, кроме Ноя, ни сожжением Содома и Гоморры, оставив в живых лишь Лота с дочерьми, ни назидательным искуплением, смертью собственного Сына, и остался только Апокалипсис, чтоб плоть вообще извести. Как факт Гоголь ребёнком утопил кошку в пруду и очень терзался. Став взрослым, он на какое-то время религиозность в себе умерил, стал писать, сперва в стиле гражданского романтизма, потом – реализма. И это были произведения неприкладного искусства, рождённые подсознательными идеалами. Но, вот, в “Портрете” (1833) он уже первый раз сковырнулся в назидание, в произведение прикладного искусства. И, может, не зря Поляков позволил себе косвенно посмеяться над этим морализаторством. У самого его, впрочем, тоже вышло прикладное, приложенное к задаче развлекать культурное, мол, общество.

Впервые опубликовано по адресу

https://dzen.ru/a/ZEyYKCBrnnhaoIX5