Вопрос распадается на два: на касающийся меня и на касающийся читателя.

1.

Мне нет интереса обманывать. Я стар и уже отказался получить признание научного сообщества, пусть даже чем-то поступившись. (Я и раньше не поступался, рассчитывая на будущих людей. Интернетские возможности, появившись, этот расчёт смешали: слишком много людей меня стали читать, среди них могли оказаться и представители будущего, и если и они не переняли мои подходы и мне не сообщили, это могло б заставить меня заподозрить, что я не прав по большому счёту, а научное сообщество право. Что я прав, я от интернета не получил доказательств. И продолжил писать по инерции.)

Что я могу самообманываться, то дело другое. Тут я бессилен.

Но тут у меня и железное обоснование моей объективности.

Как, - говорит поговорка, - все пути ведут в Рим, так, - думаю я, - человечество идёт в коммунизм. Со всем своим искусством. И мне потому незачем спрямлять и как бы то ни было искажать исторические (прошлые и настоящие) пути искусства.

Почему в коммунизм? – Потому что только он (в моём кругозоре) “говорит” о разумных потребностях. А они, разумные и материальные, представляются мне единственным спасением от гибели человечества в глобальной катастрофе из-за перепроизводства и перепотребления, что в свою очередь происходят от веры в неограниченный материальный прогресс.

Альтернативу предлагал Гитлер. Но, факт, большинство не согласилось с сословным выходом: господам – всё, рабам – сколько останется. По большому счёту равенство и справедливость считаются, видно, лучше (бетховенская “Ода к Радости” аж взята гимном объединённой Европы). Остаётся этот большой счёт основывать не на неограниченном прогрессе, на котором основан капитализм. Основывавшийся на том же неограниченном прогрессе ложный (революционный, марксовый) социализм в лице Горбачёва признал себя несостоятельным. Альтернативный (эволюционный, прудоновско-бакунинский) побеждён был (в Парижской Коммуне, в некоторых общинах Испании 1936 года) военным путём, а не экономическим. Экономическая непобеждённость последних намекает на возможность договориться с экономическим противником.

А только всеобщим договором мыслимо материальное самоограничение, необходимое для спасительного коммунистического принципа “от каждого – по способностям, каждому – по разумным потребностям”. Материальным. (Духовные представляются неограничиваемыми.)

Что всеобщий договор мыслим, говорит не только межгосударственный Женевский Протокол 1925 года о запрещении применения на войне удушающих, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств, - говорит не только неприменение их во Второй мировой войне, - но говорит и молчаливый договор людей вне государств не применять ядерное оружие. “В ночь на 26 сентября 1983 года, находясь на посту оперативного дежурного в командном пункте системы предупреждения о ракетном нападении войск ПВО “Серпухов-15”, подполковник Станислав ПЕТРОВ принял решение проигнорировать показания автоматики о запуске из США по территории СССР пяти межконтинентальных баллистических ракет “Минитмен” с десятью ядерными боеголовками каждая. Руководствуясь здравым смыслом (пять ракет слишком мало для первого удара в войне), он объявил тревогу ложной и оказался прав: произошел сбой системы оповещения” (http://stihiya.org/calendar_1153.html). Петров вряд ли знал, что СССР, за год до того принявший обязательство не применять ядерное оружие первым, подкрепил это системой, автоматически обеспечивающий ответный ядерный удар после всеразрушительного первого ядерного залпа противника. Знало ли об этом руководство противника, я не знаю. Но факт тот, что невозникновению ядерной войны и смерти человечества люди обязаны себе, а не своим государствам.

Думается, что так же способны договориться люди и в виду глобальной экологической катастрофы от неограниченного прогресса. Люди доброй воли. А люди злой воли им подчинятся. Умирать не захочет никто.

Всепланетное общество людей доброй воли.

Зачем мне, ввиду этой неизбежности истории что-то в прошлом и настоящем искусства освещать не соответственно тому, как было и есть на самом деле? Надобности в необъективности у меня нету. Я ж не претендую пасти народы (как надо мной посмеялась одна). Я лишь предлагаю, чем наполнить неограниченные духовные потребности, непосредственно смертью человечества не чреватые из-за их неограниченности.

2.

Это всё побудило меня кое к чему, что и я сам, и читатель можем счесть признаками объективности (в житейском, конечно, смысле, а не в каком-то абсолютном, логико-математическом):

1) Я ввёл в систему вписывать в конце файла красным цветом упреки меня в конкретной ошибке, которую в тексте я помечаю красной звёздочкой-отсылкой вниз. Внизу я признаю ошибку и извиняюсь, если это таки ошибка. Если нет, то я там же объясняю, почему это не ошибка.

2) Я ввёл на первую страницу отсылку на файл СОМНЕНИЕ, в котором признаюсь в сомнении в самих столпах своего эстетического и иного мировоззрения. Вплоть до уверенности в упомянутой смертоносности неограниченного прогресса.

3) Я время от времени применяю приём АДВОКАТ ДЬЯВОЛА. Рассматриваю самые сильные доводы против моей версии. Редко, но применяю. Не часто – потому, что это дьявольски трудно.

4) Я очень часто не знаю, чем, каким синтезом, кончится мой анализ произведения. Для этого, в частности, я применяю стиль ПОТОК СОЗНАНИЯ.

5) Я исповедую правило, что ОШИБКИ УЧАТ. И часто оставляю в публикуемом тексте ошибочные ходы мысли. Как-то помечая их. Например, курсивом. Я вообще за собой заметил, что у меня чуть ли не правилом стало – быть, как АМЁБА. Она выбрасывает ложноножки при движении в поисках пищи. Так если она чует, что не туда пошла – она ложноножку убирает в тело и выбрасывает очередную ножку в другом направлении. А записанный поток сознания, как кино, все эволюции амёбы фиксирует для читателя. Он видит кухню дела.

6) Сам факт моего неупрятывания своей идейно-политической тенденциозности говорит просто о моей уверенности в ходе истории к коммунизму. Мне не страшны при этом никакие тупики и петли этого хода. Я оттого могу себе позволить полностью отдаться художнику, пока я нахожусь "в общении" с ним. Он из меня может верёвки вить. Я весь – его. Я только потом и после анализа и синтеза, вне “общения” с ним, могу начать с ним спорить, показывая собственную идейно-политическую позицию.

Это особый восторг – поставить его на своё место на Синусоиде идеалов (о ней – кое-где на сайте, плюс сама она – вверху каждого файла, посвящённого обычно одному произведению искусства). Итак, автор – на Синусоиде идеалов, на которой я сам тоже “нахожусь” в совершенно определённой точке, которую в своём тексте не прячу словами, не помечая её графически. Укажу тут: она – на верхнем вылете с Синусоиды.

Разделённость: где я – раб автора, а где я – сам себе хозяин должна, по-моему, демонстрировать читателю мою непредвзятость.

Такая вот объективность и не портящая её субъективность.

19 августа 2013 г.