На днях я заметил, что выкопал яму своей идее-фикс, что художественно только то, что имеет странности как следы подсознательного идеала автора. Яма эта состоит в мысли, что достаточно подсознательному идеалу в облике странности мелькнуть всего лишь в замысле.

Пикассо, мол, только когда замыслил в “Авиньонских девицах” изуродовать проститукток в стиле древнего искусства, тогда и действовал под влиянием подсознательного идеала ницшеанства (абсолютного разочарования во всём Этом мире из-за неизлечиваемости и неизлечиваемости венерического заболевания, которое он подхватил в борделе). А во всех последующих произведениях, стилизованных под древние ужастики, например, с преувеличенным носом (в его автопортрете того же года, что и “Авиньонские девицы”) – действия подсознательного идеала ницшеанства уже нет. Потому что действует обретённая норма. Потому что действует эпигонство по отношению к самому себе вчерашнему. Потому что действует самоповторение.

Удлинённый острый нос и пустые глаза.

Оно даже и закреплено словами: есть воспоминание Пикассо, что он, дескать, с ужастиками понял, как ему дальше жить в живописи. А во что проникли слова, там уже нет подсознательного идеала. Там – осознанность.

Яма состоит в том, что от художественности отрешается масса произведений после первого с ужасностью лиц.

Спасением, правда, можно помыслить рождение какого-нибудь иного, чем древний, способа корёжения. Новенького. Тоже зачатого в момент замысла.

Но и тут яма: все последующие, в таком же стиле нарисованные вещи, будут опять не художественными, а эпигонскими.

Жестоко.

Или и это не яма?

Стиль древних ужастиков это всё-таки не принципиально недостижимое метафизическое иномирие. Оно вполне может оставаться за пределами сознания, хоть африканские маски и подразумевают приобщение к тому свету.

Или вот.

Какое имеет отношение составная рифма "глаза : А за”, “перина : И на”, “ноги : но ги-” и разноударная рифма "зигза`гом : За га`м” стихотворения “Утро” Маяковского к словам Маяковского в ответ на упрёк матери, что он пишет непонятно: "Если я буду писать всё ясно, то мне в Москве не жить, а где-нибудь в сибирской ссылке, в Туруханске. За мной следят, я же не могу сказать открыто: "Долой самодержавие! "”?

Ведь ответ-то, что указанные рифмы имеют отношение к трагизму предательства революции интеллигенцией и Маяковским в частности.

А это последнее вполне может быть загнано в подсознание.

И тогда не надо соотносить с революцией слова Минералова:

К художественному сознанию эпохи тут нужно отнести угрызения совести у футуристов, а не революцию, вполне оправдывающую ужасы революции. (Маяковский предал большевизм, поддавшись уговорам охранки стать художником, а от большевиков отстать.) Чистые сторонники революции для творчества выбирали идеостиль типа Высокого Возрождения, а не Позднего Возрождения, как футуристы.

С ужасностями кубистов нужно связывать художественное сознание людей, до последней крайности разочарованных в Этом мире, вплоть до его причинности, понимаемой как рабский гнёт (например, бордель → неизлечивающаяся венерическая болезнь → отказ от Этого мира ради иномирия).

Впервые опубликовано по адресу

https://zen.yandex.ru/profile/editor/id/5ee607d87036ec19360e810c/60158891d3c91450c6dfec02/edit