Здравый смысл, каким я руководствуюсь, нередко приводит меня в очень неприятное положение – открывателя. Статус же у меня никакой. И я стою перед выбором: или молчать об открытии или не молчать и, значит, испытывать угрызения совести типа “лезу со свиным рылом – в калашный ряд”.

Одно из таких открытий – ницшеанство супрематизма Малевича и цисфинитности Хармса. Ницшеанство, понимаемое тоже не как все. На самом деле это, мол, идеал принципиально недостижимого метафизического иномирия. Да ещё в подсознательном качестве у всех первых ницшеанцев. Слишком, мол, плох Этот мир с его религией, тем светом, правилами, физикой и причинностью и потому от Него надо бежать в иномирие. Сумел его выразить – значит, радость: как бы достижение принципиально недостижимого.

И вот, наконец, я читаю слова, перекликающиеся с моими, т.е. ура! – я не открыватель.

Автор книги “Даниил Хармс и конец русского авангарда” Жан-Филипп Жаккар находит в “цисфинитной пустоте” первозданное, или “нулевой уровень творения” и фиксирует “конвергенцию” Малевича и Хармса” (см. тут).

Я не уверен, что мой читатель (а я пишу для тёмных, да простится мне откровенность) преодолеет чтение до сих пор и чтение продолжит, если преодолел. Но я не могу не выразить свою радость публично.

И вот вытащившая на свет всю эту несусветную логику (алогичностью предстающая перед восприемником) искусствовед Екатерина Андреева уж и не знаю, каким чутьём, проводит генетическую связь между дореволюционным (Малевича) и послереволюционным (Хармса) ницшеанством (не называя, впрочем, это ницшеанством) с искусством почти нашего времени такого петербуржца, как Вадим Овчинников.

И как её чутьё, словесно оформленное совершенно непонятным образом, перевести в слова, понимаемые обычным человеком?

Я схватился за её фразу:

Палимпест – "в древности так обозначалась рукопись, написанная на пергаменте, уже бывшем в подобном употреблении. Позже это понятие было распространено и на наскальные росписи первобытного искусства, когда на стенах с полустершимися от времени росписями наносили новые изображения” (Википедия). Мало того, что прежние письмена смыты, так новые, поверх написанные, тоже мешают прочесть, что было сначала.

Так я знаю подходящие, закопанные далеко, слова Ницше:

Если счесть, что есть тонкошкурые люди, до последней степени не переносящие Неизвестное в Этом мире, из-за чего им подсознательно хочется бежать из Него в метафизическое иномирие, то Овчинников – из них. Тем паче, что он родился в Казахстане, а там полно петроглифов.

Как искусствовед почуяла трагизм в знаках сокрытия и соотнесла это с трагизмом, приводящим к абсурду, я не знаю. Но – факт. Она эту вещь Овчинникова вставила в свою статью.

Впервые опубликовано по адресу

https://dzen.ru/a/Y3Pn9UPnliZ1smW5