- Ну как можно злиться на человека, взявшегося показать фокус? Зрители ахнули. Разве это недостойное дело?

- Недостойное. Если фокус не заявлен заранее как таковой. Если это кинофокус. Если это детективный сериал. Если ни в программе передач, ни в самых титрах не заявлено, что фильм – детективный.

- Но вы разве не заметили шуточности с самого начала? Ведь на третьей минуте фильма появляется в кадре паяц лицом (пусть это врождённое, но режиссёр же выбрал такое лицо) и продаёт билеты на процесс об убийстве, будто это театр. А перед этим адвокат Роскевич в суде говорит:

- Тут психология. 17 ударов можно нанести, только будучи не в себе. Что оправдывает. И можно понять людей, ходящих на такие публичные психологические анализы. Но перец же первых двух серий в издевательстве над зрителем.

Зрителю просто не показывают тот факт, что актриса Варвара Авилова, подсудимая – совершенно честная женщина – рассказывает бывшему адвокату Заварзину, а теперь автору пьесы, где она, Варвара, убивает во время представления не из бутафорского, а из настоящего пистолета своего бывшего любовника, актёра Збарского, - рассказывает, что она любит князя Голицына. – Просто не показывают.

И заявляется, что её непосредственно после выигранного ею процесса берут в Александринский театр. А потом, будто князь Голицы через день объявляет о помолвке с нею, актрисой. Пусть такое и мыслимо в то время. В самом деле, один Голицын женился в 1889 году на крестьянке (http://журнальныймир.рф/content/knyaz-i-krestyanka). Но.

Выигравший же процесс адвокат Андронов характеризует её плохо:

А как он смеет так говорить? Только потому, что она ему про Голицына ничего не сказала? Наоборот, притворилась:

Она просто умолчала о князе Голицыне и большой продвинутости их отношений.

Мыслимо ли это при таком потрясении, как невольное убийство, и при такой доверительности, какая показана? – Нет. Это нарушение психологии.

Тем не менее авторы идут на такое безобразие.

Андронов, узнав, что его подзащитная только полгода в городе, а раньше была актрисой в Твери, отправил туда помощника. И тот узнал, что месяц назад она приезжала на несколько дней в Тверь и украла у учителя дуэльный пистолет.

То есть она врёт и своему адвокату, и Заварзину, о котором нам уже известно, что он влюблён в неё, что это его букет и цветы. И известно нам также, что Заварзин в драматурги подался от предыдущей несчастной любви. А также видим, что Варвара, узнав о стихах, делает авансы Заварзину.

И вот эпизод:

В смысле – не наказывать или защищать, а как защитить?

То есть плевать на истину и справедливость. Чем и проруководствовался Андронов.

Не для пропаганды ли этого можно наплевать на психологию? Рацио превыше всего!

То есть Варвара, исходя из Рацио, давно закрутила с князем Голицыным ("Более перспективный. Во всех смыслах”), решила отделаться от Збарского, ещё месяц назад украла дуэльный пистолет (знала, у кого его взять), внесла предложение об изменении пьесы (чтоб там появился выстрел и ранение), принесла пистолет на последнюю репетицию перед показом избранным людям, положила пистолет на столик на сцене (наверно, подменив им бутафорский, который спрятала под платьем). А бутафор (это нам показывают в самом начале), будучи оскорбляем Збарским, в расстройстве не заметил, что пистолет подменен и переложил его под столешницу столика.

Но если рацио, то при чём "подлая” Андронова? "Хитрая” – да. Но "подлая”?..

Или тут в голосе Андронова чей-то другой голос? Чей? Авторов? Или просто ляп?

По-моему, ляп. Потому что Варваре надо было для спасения себя от подозрения, суда и каторги обеспечить себе отличного адвоката. Что было возможно лишь с использованием Заварзина, знакомого с знаменитыми Андроновым и Роскевичем. Плюс ей надо было знать, что Заварзин в ней заинтересован и одного из них ей обеспечит. Хорошо, пусть она, тонкая женщина всё-таки, заметила, что Заварзин в неё влюблён, и поняла, что заинтересованность его в ней ей будет обеспечена. Но как она могла знать, что у него хорошее знакомство с великими адвокатами? Ведь о былом адвокатстве Заварзина директор театра сказал (нам это показали) во время последней репетиции Збарскому, который упрекнул Заварзина в незнании адвокатов. А узнав, что Заварзин сам был адвокатом, Збарский восхищённо (тогда была мода на любовь к адвокатам) спросил, знал ли он Андронова и Роскевича. И тот ответил, что это его друзья. – Так откуда до того могла это знать Варвара и рассчитывать на кого-то из великих, без чего – без такого расчёта – слишком опасно было самой подменять пистолет и убивать.

Я доказал ляп? И нарушение психологии? – Доказал.

И если это может вскрыть только такой зануда, как я, то потому, что зрителю не показали ничего о князе Голицыне.

Так разве режиссёр Николаев сделал достойное дело, сняв это кино?

- Ну, на что ни пойдёшь ради того, чтоб попасть на центральное телевидение.

- Да даже если б и не нарушалась психология и логика… Это ж как-то не честно, пользоваться возможностью просто что-то не показать. Не последняя критикесса, Меерсон, например, у Агаты Кристи такой поступок называет: "редким нарративно-авторским цинизмом” (Персонализм как поэтика. С.-Пб. 2009. С. 30).

- Просто и на телевидении, и режиссёр подходят к своим потребителям практично: сериалы смотрят люди ограниченные, пипл схавает, им можно скармливать фильмы второго, так сказать, и третьего сорта. Не исключено, что у ТВ даже политика такая – оглуплять. И не исключено, что часть политики – внушить, что неправые суды были всегда (вон, и при царе так было), и потому нечего так уж катить бочку на неправые суды теперешней России.

- Что вы имеете в виду?

- Вы обратили внимание, что суд не отправил дело об убийстве на доследование, ибо убийца не найден?

- Я вообще не понял трюк, почему Варвару присяжные оправдали.

- Из-за фокуса. С использованием, увы, опять умолчания, столь ненавидимого вами.

Умолчание состоит в том, что такое мог сказать Андронов директору театра Штейну, доказывающее, не меньше, - доказывающее, что переменил пистолет он. Такое сказал, что тот испугался. А испугавшись, клюнул (дальше – якобы очевидная для присяжных заседателей психология этого Штейна: ибо ему было что предложено? – или он переменил пистолет, или бутафорский до сих пор лежит в театре {о верёвке Андронов Штейну не сказал}). Из такого “или-или” Штейн избрал второе, организовал в театре более тщательный поиск. Бутафорский нашли. С верёвкой для подвязывания к ноге. (Тут авторы опять прокололись: как Штейн протелепал про верёвку?). А Андронов взял и рассказал в суде, что до похода к Штейну он составил предсказание и заверил его у нотариуса (и передал бумагу судьям), что он, Андронов, предсказывает, что в ближайшие сутки в театре Штейна будет найден бутафорский пистолет и верёвка.

Фокус? – Фокус. Логико-психологический. Он подействовал на присяжных, и они Варвару оправдали.

Авторы фильма сыграли со зрителем, как шулера. И не скрыли это косвенно. – Вспомните, это ехидно-несерьёзное музыкальное сопровождение, под которое показывают кинокадры будто бы Петербурга XIX века, когда ещё не было кино, этого бронзового Петра I (уж его-то все узнают как метку того века), эти другие архитектурные памятники, не питерцам неведомые. – Этакий киносмех. Над нами-лопухами. С нашим упованием на закон, справедливость. – Вполне достойное дело. Авторы, не прячась, смеются. Надо всем.

Постмодернизм – называется.

Впервые опубликовано по адресу

http://www.pereplet.ru/volozhin/765.html