Я был в Питере за несколько лет до 300-летия. И ужасался состоянию города. Говорят, его к юбилею привели в порядок. Так если предположить, что художник из страны уехал или стал немобильным до того и рисовал свою вещь по памяти, - а память надо предположить отличной, - тогда можно понять, почему такая разница между нарисованным и действительностью.

Изменено ограждение моста, подставка для его названия, форма подъезда в самом правом здании, самый его характер (глухая стена вместо обычного дома с окнами) и т.д. Но самое удивительное – поставлены три почти прямоугольные кляксы: две серые и одна оранжевая. Центральная портит церковь.

Но, пишут (http://www.artlib.ru/index.php?id=11&idp=0&fp=2&uid=21064&idg=0&sa=1), что он петербуржец с 1973 года. И, явно из-за внутреннего конфликта с советской властью (наверно, мешали творить), пошёл работать кочегаром вплоть до 1991 года (не зря ж он согласился писать о такой биографической тонкости; уж наверно, художественная сторона его творчества для него менее ясна, чем прикладная – идейная).

Так он что: хотел выразить протест против пренебрежения этой власти к маленьким людям? Довела, мол, власть город до состояния трущоб.

И, если б не дата 2008, можно было б угадку продолжить: а Летний Сад – до состояния дебрей. Не чистят снег. И не обрезают деревья. Чуть ли не вид из клетки изображён – так, мол, всё заросло. А ограда даже и поломана в одном месте.

Хотя… В 2008 году, в его начале, ещё президентом был Путин, ненавистный несистемной оппозиции (крайне правым и крайне левым). Да и после – Медведев, мало чем отличавшийся от Путина. Так если Нелюбович – какой-то крайний левый, то с такой точки зрения ничего от смены лжесоциализма на лжекапитализм по сути не изменилось, и можно продолжать выражать своё “фэ” власти по-прежнему. Показывать Питер в самом затрапезном виде. Плакать о нём.

Как факт. Вот картина 2011 года.

Разной величины квадратные кляксы в виде грязи поставлены там и сям.

А может, это элитарный бунт против массового искусства? А вовсе не крайняя левизна, страдающая за несчастный народ?

Пейзажи совершенно безлюдны.

В конце концов путинская Россия опять отличается от Запада. Там курс на социальное государство кончился со времён Тэтчер (когда СССР ослабел и его конкрурентоспособность соответственно). Лишь большое когдатошнее преимущество инерционно обеспечивает всё ещё большее богатство западных стран по сравнению с нынешней Россией. Ну и исконная традиционность Россию тоже отличает. Так массовое искусство, связанное с этой традиционностью, может, по-прежнему, как и при СССР, теперь Нелюбовича удручает. Вот он и изгаляется над красавцем Петербургом. В том числе и обеднением красочной гаммы, отсутствием полутонов и кляксами. В смысле – неэстетам его картины не должны понравиться. Он пишет для так называющего себя креативного класса. То есть, не исключено, что он рисует украшения для интерьеров, и его искусство – прикладное.

Но даже, если и не так, то порча видов красивейшего города, - пусть и таким неожиданным способом, как прямогольными кляксами, кажется лежащей на поверхности реакцией рассерженного человека, а не следом подсознательного идеала, скажем, аристократического (значит, умеренного) гедонизма, - человека, которому мешают массы.

Ну а то, что содержит неожиданности, в которых не чуется след подсознательного идеала, - то художественным я не назову. Только эстетическим. Красиво соотношение тёплых и холодных тонов. Оно, если и выражает что подсознательно, то – радость жизни. Что есть общий признак всего искусства: и прикладного, и неприкладного.

Тредиаковский научил всех современников и потомков, что поэтические (и не очень) натуры могут очень быстро научаться новым, лучшим, образцам стихосложения. Так что вскорости и не отличишь ремесленника от мастера. Так современные рифмоплёты пишут стихи гораздо более красивые, чем те, что были до Тредиаковского. Умение – заразительно. – Нелюбович из таких, заражённых умением выдавать красивые, явно стилизованные картинки.

Я приделал к заранее выбранному названию статьи частицу “ли” и точку превратил в троеточие. И душа моя успокоилась. (А то что-то меня беспокоило. А я ж трепетно отношусь к недопонятности – вдруг это след подсознательного идеала автора…) Оказалось, что нет.

Я осознаю, конечно, что это субъективность: назвать или не назвать такие неожиданности, как искажение архитектурной действительности Петербурга и постановку прямоугольных клякс на пейзаж, недостаточно неожиданными, чтоб счесть их следом подсознательного идеала. Я руководствовался тем, что протестный момент моему сознанию дался быстро. Со скоростью писания статьи и чтения материала для неё. Если б мне пришлось статью бросить из-за того, что не понятно, что что значит, и, скажем, пойти гулять, чтоб думать, - я б согласился, наверно, что указанные непонятности – след подсознательного идеала. И, да, это была б опять субъективность. Но нельзя не признать, что я всё же руководствуюсь довольно определёнными критериями – временем, после которого наступает озарение. И это время характерно для меня, для моей ориентировки.

Мне рассказывала знакомая, болевшая раком и вылеченная, что она обнаружила неисправность весов в кабинете врача, к которому ходила на систематические проверки. Она сказала ему. Он кивнул, но весы не стал регулировать до восстановления верности. Она его спросила, почему он не исправляет. Он ответил, что ему важна не абсолютная величина веса пациента, а динамика изменения (если он худеет, значит, где-то рак). – Вот то же самое с оценкой мною времени, когда меня озаряет, что есть что. Уж наверно же я, приобретая опыт, быстрее ориентируюсь с оценкой. Но это происходит плавно. Это изменение моим подсознанием, уверен, отслеживается, коль скоро я избрал эту деятельность своей специальностью. То есть предлагаю мне поверить на слово. – То самое, что лично для меня стало непереносимо в последнее время, с наступлением ожесточения в информационной войне Запада против России. И вот, тем не менее, я предлагаю верить мне на слово. – Как можно меня проверить? – За меня говорит вся сумма того, что я написал. Там всё датировано. И, так как почти всегда написанное является как бы стенографированием потока сознания, то частенько в текст вписаны и ошибочные тычки. Например, в книге о Платонове ошибочное пропечатано курсивом. В статье о Шагале ошибочное просто не вычеркнуто, а оспорено ниже. Сюжет такой: тычок, тычок и – попадание в верное. В общем, есть следы временно`й затяжки. А тут, как видите, их почти нет. Есть только признание, что мне пришлось исправить название. По этому и я предлагаю ориентироваться.

Впервые опубликовано по адресу

http://newlit.ru/~hudozhestvenniy_smysl/6122.html