"Живопись Ольги Миннибаевой впору назвать "ностальгической" прежде всего и потому, что ее взгляд обращен в прошлое... Пятнадцатый век называют золотым веком нидерландской живописи. Судя по всему, Ольга Миннибаева влюблена в эту далекую эпоху и страну, где работали Рогир ван дер Вейден, Петрус Кристус и другие замечательные мастера... всё сплавлено в их светских и религиозных произведениях в одно гармоническое целое. К гармонии тяготеет и Миннибаева, противопоставляющая свой в значительной степени герметичный мир далекой от идилличности и спокойствия окружающей действительности" (http://www.magister.msk.ru/art/olga/olga.htm),- пишет Вильям Мейланд. – А я сомневаюсь. Во многом. И что к гармонии тяготеет Миннибаева, и что к прошлому обращается, и что ностальгирует.

Ностальгия это отрицательное переживание по поводу утраты позитивного.

А позитивно ли "прошлое" в передаче Миннибаевой?

Посмотрим.

"Мотылек".

Согласитесь ли, что какая-то бледная немочь – эта дама времен, поверим, эпохи Нидерландского Возрождения?

Впрочем, зачем верить? Проверим. Посмотрим на картины той эпохи.

Рогир ван дер Вейден. "Снятие с креста – единственное произведение, о котором известно, что оно принадлежит Рогиру ван дер Вейдену” (http://www.krugosvet.ru/articles/60/1006003/1006003a1.htm), при всем при том – самому авторитетному представителю своего времени.

“О жизни художника известно мало, но даже той малости достаточно для того, чтобы подозревать в нем человека религиозного, но религиозно выдержанного, не склонного к раннеготической аффектации… Его не преследовала инквизиция. Он не был нищим, не был сумасшедшим, в нем не было экстремального… Вейден как бы свысока пренебрегает тем, что так любили незадолго до его времени… — во времена Высокой Готики. Он игнорирует алчных чудовищ, зломерзостных чертей, противоестественных кентавров, рыкающих львов” (http://www.zorich.ru/articles/b01.htm)

И - прямая противоположность - этот холодный колорит всей картины Миннибаевой... Тут не влюбленность "в эту далекую эпоху и страну", а… я не знаю…

А в "Вечном молчании" - не тот же ли холодный колорит превалирует?

Разве не что-то теплое обычно ассоциируется с позитивными переживаниями? – Натянут,- соглашусь,- второй риторический вопрос, по определению не требующий ответа, а подразумевающий согласие. Но рыбы-то – тоже не ахти какие приятные существа (для большинства, для нерыбаков). Впрочем, глядя, какие они тут непривычно-одутловатые, то, может, и для всех – неприятные. Так случайны ли эти уже две негативности?

Да и приемы панно – эта разорванность (нагромождены друг на друга Колизей, собор Святого Петра, аж две Пизанские башни)... Не способствует это, скажем так, интимности переживания ностальгии.

Посмотрим на "Интерпретацию".

Темна большая часть ее площади. – Это стилизация,- скажете.- Старые полотна почти все темны. – Нечем возразить. Разве что – опять: случайна ли ассоциация темного с минором? Я уж не говорю про голые деревья фона.

"Уроки музыки".

Собственно, та же бледная немочь тут присутствует, что и в "Мотыльке".

Даже в "Натюрморте с черешней"

ÿ усматриваю неестественную, по-моему, для черешни черноту в ее цвете. И не зря тут – в платье куклы – присутствует та мера (розовое), от которой "отошла" черешня, "главный герой".

Пустота в картине "В полдень на Песочной площади" - из того же ассоциативного ряда. А вовсе не "идилличности и спокойствия".

Против "озаренных розово-золотым светом", правда, трудно возразить. Но можно. Если это действительно, как пишет Мейланд, Голландия, северная страна, то не в привычках северян спать днем, сморенными полуденным жаром (иначе отчего же площадь пуста?). А если такое "действительно случилось", то восприниматься такими деятельными северянами, как голландцы, должно в качестве чего-то угнетающего.

Ну и опять все такая же бледная немочь тут фигурирует. И не радуется что-то она за птичку, выпущенную из клетки, а грустит, судя по печально-задумчивому взгляду. "Вот и все, что мне от нее осталось!" - как бы думает девочка, имея в виду перо в клетке.

Мейланд, говоря об этой картине, тоже не преминул воспользоваться ассоциациями: теплого колорита (с позитивом), выражения лица девочки (с негативом) и сюжета с оставшимся от птицы пером (тоже с негативом). Но не логичнее ли трактовать ВСЕ элементы произведения – в ОДНОМ духе - негативном? Раз этому поддаются другие, в то же время созданные, произведения…

"Мой любимый Наполеон",- говорит, наверно, Наполеону бледная немочь из эпохи уже не XV, а XIX века в одноименной картине Миннибаевой.

Но свет, тепло и сладость мрачный темный Наполеон оценивает как приторные, с гнильцой. Не зря он выбрал и показывает – не ест – самую переспелую, желто-коричневую виноградину. Другая рука его, по-моему, отталкивает всю гроздь.

Однако и такая мерзкая тварь, как обезьяна, ТАК же реагирует на приторность. Вон, она тоже не ест и отбросила самые желтые плоды.

Они одинаковые не только в своей, скажем так, черноте на этом холсте. Им тоже говорит свое "фэ" их создатель.

И правда. Что уж хорошего в этом надменном лице этого сверхчеловека, Наполеона? Как и что хорошего в роже того пред-предчеловека – обезьяны?

Можно, наверно, не продолжать. Дальше – то же. ПЛОХО относится художница к "прошлому".

Художница-то не может не продолжать. По огромному поводу тоскующую душу не утолишь.

Я же не собираюсь продолжать оспаривать лишь, что она "влюблена" в "прошлое". Лучше перейду к другому: и само-то "прошлое" у Миннибаевой – прошлое в кавычках. Она "кричит" там о настоящем.

"Мотылек".

Ведь голая стоит тут девушка. Уж без бюстгальтера - то точно. Среди бела дня. За какой-то калиткой. Вряд ли – от пляжной раздевалки: слишком низкая. Скорее – дворовая. И кого она поджидает? – Мотылька-мужчину? – Так почему так индифферентно? – Все пофиг?

Если мне простить мою простоту и продолжить со мной "разговаривать", то я скажу, что Миннибаева тут отрицательно относится к столь модной вседозволенности и пофигизму.

"Вечное молчание".

Что за полосы пересекают все видимое? И что за голубизна понизу, которую ничто не пересекает? Уж не изображено ли перед нами занавешенное окно? Распахнутое… В молчащую лунную ночь… Что-то там в стекле сквозь занавес отражается, зеркально. Что-то, может, на самом занавесе изображено, кроме полос. Те же рыбы, например.

И тогда перед нами запротоколирована дурная игра фантазии, сестры вседозволенности…

"Интерпретация".

Это ж не картина в раме. Раму вряд ли б сделали прогнутой посредине ее горизонтальных планок. И уж никак не могут быть в пол человеческого роста размером листы нотной бумаги. А быть и наклеенными на раму, и заходить за спины изображенных на картине персонажей эти листы могут. Ввиду выраженной здесь опять вседозволенности. И кафельный шахматный пол в… лесу – здесь поэтому тоже уместен.

Я не думаю, что и здесь жизненно-моральное отношение художницы ко вседозволенности иное, хоть кисти своей она позволила много. Что-то не хочется думать, что перед нами шутка.

"Уроки музыки".

А если и шутка, то сквозь слезы. – Тут перед нами два муляжа: птички и девушки! И они, чего доброго, лежат на большом листе какого-то очень тонкого ватмана, что ли. На него отксерили 18 нотных листов. А потом этот тонкий мнущийся ватман сложили, помяли и где-то погноили какое-то время. Он пожелтел по краям, приобрел старинный вид. Но если вглядеться пристально, подделка видна: линии мятости кое-где переходят с "одного нотного листа" на "другой" не прерываясь, чего не могло б быть, будь это разложенная пачка нотных листов формата А4. Да и немыслимо так сложить 18 листков, чтоб краешек одного абсолютно точно совпадал с краешком соседнего, причем везде. И – венец всего – этот единый лист, чтоб не топорщился, будучи недавно многажды сложенным, притянут, видимо, к столу тонкими кожаными ремешками с почему-то несколькими пряжками. Это – в самом низу картины, чуть было не попало "в кадр" художницы. Под верхний обрез "кадра" не попал, имеется в виду, "верхний" ремешок.

Абсурд! Именно он и изображен. И на полном серьезе тут выражено отрицательное отношение к абсурдам гораздо масштабнее.

Сознательно творила все это художница? – Не хотелось бы, чтоб вполне сознательно. Хотя кажется, что совпадение стольких нюансов в логичную цепь невозможно без полного контроля сознанием.

Вот вам и "прошлое".

А если даже и прошлое?

"Натюрморт с черешней".

Хорошо это, если девочка (раз тут кукла), уже играющая "Вальсъ", а может, и весь "Дђтскiй альбомъ" Чайковского, плюет черешневые косточки на столь белоснежную скатерть? Что? Вседозволенность не на пустом месте выросла?

Не смейтесь ни надо мной, ни над художницей. Кто живет как будто с содранной кожей…

Не "к гармонии тяготеет Миннибаева". Аж не хочется И ЭТО оспаривать. Вы уже согласитесь без доказательства. Да?

Впервые опубликовано по адресу

http://www.magister.msk.ru/library/publicat/volozhin/olga2.htm