Накануне дня музеев на центральное телевидение пришёл знаменитый устроитель выставок Мессерер и дал интервью. И очень меня огорчил такими словами:

"Меня страшно манит музей Пушкина. Понимаете, в чём дело... Дело в том… Вот там все в белых перчатках картины вешают масте… рабочие. И сам одеваешь белые перчатки, вот, и у тебя в руках, ты можешь притронуться или подержать там Рафаэля, скажем. Ну не полностью. Там кто-то держит. Но всё равно, он в твоих руках. Мадонна Ве`лета, предположим. Ну вот. Удовольствие работы с таким материалом очень много значит. Это в эстетическом отношении какое-то просто воспарение к Богу” (http://www.vesti.ru/only_video.html?vid=419363).

Высокое Возрождение (раз Рафаэль) и воспарение к Богу… Когда всеми (всеми!) относительно этого стиля, - не так, как относительно других стилей, - признано, что тут как раз не к Богу воспарение, а к Гармонии, сочетающей земное и божественное. Именно: берут библейский сюжет или библейского персонажа и показывают, какая это прелесть, земно-божественная.

“Педант, - скажете. – Ну человек образно выразился. Хотел создать впечатление о переживании высшего ранга. Ну самое-самое часто ж к Богу приравнивают атеисты, не задумываясь. Мессерер настолько легко отнёсся к данному говорению, что “Донну Велату” назвал “Мадонна Ве`лета””.

"Женщина в покрывале” или “Донна Велата”. 1514 - 1516.

И я, конечно, могу только позавидовать силе переживания Мессерера, когда он взял в руки такое создание. Что он на самом деле прикрыл своими словами, никогда не узнать. Но с какой-то вероятностью можно предположить из контекста всего интервью. А Мессерер как бы постарался передать нам саму гармонию чувственного и духовного (не душевного) в своём отношении к своей работе устроителя выставок.

Ему захотелось в зале повесить из ряда вон выходящие карнавальные костюмы, - от Кристиана Диора, которые на ходулях носил Дали и его Гала`, - тоже из ряда вон выходящим образом. А потолок - стеклянный. Изобретение - дело духовное. И Мессерер его демонстрирует. Были просверлены маленькие дырочки в стекле, сквозь них пропущены тоненькие тросики, а прикреплены тросики к балкам, несущим стеклянную крышу. Мы б никогда не стали слушать никакого инженера с его объяснениями деталей устройства его изобретения. А Мессерера слушаем, потому что он описывает и пожарника, упрямившегося таким новациям, и высокоучёных дам, за которыми закреплены конкретные залы, и дамы, мы аж видим, - готовы бороться, словно на баррикадах, только б не допустить какого-то изменения в зале, выделенном для приёма выставки того же Дали.

Но самая-то ценность для нас Мессерера (и фамилия-то какая эстетическая) в его причастности к высокому искусству, под которым молчаливо подразумевается идеологическое искусство, а не прикладное (скажем, те же платья Гала`). В день музеев прежде всего на слуху Третьяковская галерея, музей Пушкина (вон, про него-то Мессерер и рассказывает)… Как максиморум у него Рафаэль…

Так ориентируешься (надеюсь, я не только про себя сейчас говорю).

Но Мессерер фактически говорит с подвохом: имея в виду именно прикладное искусство. Его тенденция – гламурная. Такой характерно словосочетание “высокая мода”. (Понимаете? То, что низко в отношении высокого искусства, молчаливо понимаемого как не прикладное.)

“Ну такова его профессия, зануда”, - скажете.

“А зачем же оговорка с Мадонной? Если и можно человека судить, то только по мелочам, где он себя не контролирует. По оговоркам, например”.

Портрет – вполне себе прикладное искусство. От него требуется похожесть на натуру.

“Супер-техника и супер-красота модели, - скажете, - сама по себе говорит больше, чем о похожести, говорит о той самой Гармонии, про которую ты, зануда, заикался”.

“Нет, - отвечу. – Не говорит. Ибо противоречий нет. Собственно божественный элемент отсутствует. То были времена достаточной всё же религиозности, чтоб подключать и её, когда хочешь выразить Гармонию с большой буквы, то есть как идеал”.

Мне привелось однажды делать синтезирующий анализ “Сикстинской Мадонны” (см. тут). Поскольку я дрался и за свой конёк, узко понимаемую художественность, и поскольку именно не анализирую, а синтезирую (то есть всё переживаю впервые), я хорошо разгорячился, пока писал. Словно Мессерер, подержавший в руках донну Велату (хоть он говорил, что держал Рафаэля).

Нет, и в “Донне Велате” есть стандартное противоречие, характерное для живописи (объём изображается – плоскостью) и для портретного жанра (лицо в свету – фон тёмный). Но это было уже Высокое Возрождение. Ни прямая перспектива, ни портретный жанр не были новостью.

“Зато новостью была, - скажете, - до иллюзорности доходящая живописная техника. Живо-писная. Возвеличивавшая жизнь на фоне недавнего отсутствия подобного умения”.

“Зато, - отвечу, - и сильного противоречия нет между такими изображением и выражением”.

Нет катарсиса, невыразимого и – выраженного, тем не менее. Нет того, что есть результат противочувствий, которые сами – результат противоречий, новых противоречий, незатёртых.*

И в этом примере Велаты, и в остальном поведении Мессерера на интервью чувствуется старательный уход от того, что является самым главным в искусстве (молчаливо, повторяю, понимаемом как идеологическое). Ведь если ты как-то причастен к Искусству, да ещё накануне Дня Музеев, то, казалось бы, как удержаться и не помянуть об этом самом главном? – Можно, оказывается.

Нет, вру. Не оказывается, а так почти всегда и бывает, - на телевидении, по крайней мере. Да и в самих музеях тоже, по большому счёту. И великие художники в гробах переворачиваются от досады, что то, что они хотели сказать своими произведениями (идеологического искусства), и в такой великий день оказывается неведомым посетителям.

От ведущей интервью чего хотеть… Но Мессерер-то, Мессерер!

Ведущая половину времени на недавно прошедшую выставку Дали всё сворачивала…

Нет, он всё понимает… И Гала` назвал “эта”, и “безумицей” назвал, и “тоже” (то есть, как и Дали), и творчество Дали – “карнавалом”, “эпатажем” (чем-то прикладным). Но его какое дело? Он выполнял заказ. Есть заказ на деятеля прикладного искусства – пожалуйста. Он и сам прикладник. И позвали его именно в таком качестве на телевидение. Он не виноват, что центральное телевидение в искусствоведческих передачах далеко от самого главного в искусстве.

Имеется в виду, что люди сами с усами. Достаточно им просто показывать. А они – поймут.

"Ведь у нас же публика, так сказать, не подготовлена зачастую к восприятию современного искусства. Люди не подготовлены бывают. Для того, чтобы их подготовить, музей и открывает свои двери, предоставляет свои стены для того, чтобы повесить современное искусство и поступать как пропагандист нового. И всегда Ирина Александровна, и музей были на передовой позиции”.

Что ж это за подготовка? Это ж, как бросание не умеющего плавать в море.

Грустно.

Впервые опубликовано по адресу

http://www.pereplet.ru/volozhin/101.html

*- Ошибка. Сам нашёл. В этом произведении применён минус-приём. Вокруг Рафаэля всё больше писали чувственных женщин. А он написал скромную и самую чуточку настороженную, как лань, знающую свою слабую защищённость. Вот столкновение всеми знаемых чувственных с данной, скромной, даёт катарсис – идеал типа трагического героизма в борьбе с предателями идеала Высокого Возрождения – Гармонии, даёт произведение Позднего Возрождения, а не Высокого..