Я смотрел дрянной сериал, а в нём всё звучало и звучало явно хорошее стихотворение. В конце оказалось, что оно Мандельштама.

Два вопроса: почему стихотворение производит впечатление хорошего и каким идеалом автора движимо было его сочинение?

Может, магнетизируют повторы согласных внутри классов? Причём классы взаимопересекающиеся: класс С (з-зь-с-сь), класс 3 (з-ж), класс Ж (ж-ш), класс Ш (с-ш), класс Ч (ш-щ-ч) и отдельный класс К (х-г-к), а может, и класс Р (л-ль-р-рь). Все согласные, что есть в слове “калоша”.

Красные есть в каждой строке и не по разу. Синих нет в двух строках из восьми. Зелёных – в трёх.

Это чарует подсознание. А сознание пленяет какая-то понятность и естественность, что ли. Нелитературность. Когда литературная яркость и какая-то непонятность запросто встречается у Мандельштама.

"Калоша” похожа на его ранние стихи.

Но тут 1926-й год. Не ранее оно.

Память у меня плохая, я помню только, что Мандельштама несколько раз качало на смене идеалов. Какая смена когда – не помню. Так можно ли попасть “Калошей” в “место”, уже как бы заготовленное для такой простоты?

Я попал точно – в статью о “Египетской марке” (1927). Когда у него возродился идеал соединения несоединимого, когда его тихо всё устраивает. Не абы какая жизнь, не низкая (что было бы импрессионизмом), а средняя. Оттого и тема – терзания (высокое)… ничтожества такого, как калоши. Воспета гармония предмета и его функции. Калоши спасают от грязи. Гармония – в столкновении: "беда” / “хороший”, “чистой” / “луже”. А простота – образ именно такой гармонии среднего, беззалётного, беспровального.

А как же со стихомолчанием: "После 1925 года Мандельштам на пять лет перестает писать стихи; только в 1928 выходят итоговый сборник “Стихотворения” и прозаическая повесть “Египетская марка”” (http://mandelshtam.velchel.ru/?cnt=2)?

Какая-то не вполне понятность написана о “Калоше”:

"Шары (с. 327). — Мандельштам О. Шары. Л., ГИЗ, 1926 (тир. 3000 экз., худ. Н. Лапшин). Ст-ния “Чистильщик”, “Полотер” и “Кооператив”, под общим заголовком “В городе”, впервые опубликованы в ж. “Новый Робинзон”, 1925, № 4, 31 марта, с. 13” (http://rvb.ru/mandelstam/dvuhtomnik/02comm/0435.htm).

Эта детская книжка “Шары” есть в Интернете - http://www.raruss.ru/best-soviet-childrens-books/2611-mandelshtam-spheres.html.

Наверно, и “Калоша” – 1925 года сочинения (просто через год только опубликовали). И хронолог про "После 1925 года”, не ошибся.

А Мандельштама в 25-м (с 16-го по 25-й он был акмеист) душевно разорвало: “Что ж это я? Возвращаюсь в молодость [до 16-го]? Подлизываюсь к власти?” – И он замолчал на 5 лет.

Не засыпался я… Чего это признак? Моей изворотливости, везения или выработавшегося умения инстинктивно попадать в истину?*

“Антропоцентричность внешне выражается здесь только в том, что неодушевленному предмету приписываются человеческие чувства. Эпитетом “резиновой” поэт словно подчеркивает: “калоша” – не метафора, надо “вести мысль” именно от обычной калоши, предназначенной для того, чтобы в ней ходить по лужам, и не имеющей возможности “выполнять свое предназначение” в сухую погоду. Не сама сухая погода, а значимость этого обстоятельства для калоши переносится на человека, лирического героя, заставляя читателя вообразить самые разные, любые обстоятельства, лишающие человека возможности реализовать свое назначение, свой талант, все то, что он считает целью своей жизни” (Лисовицкая. https://lisovitskaya.wordpress.com/2016/11/15/antropotcentrichnost-khudozhestvennogo-teksta/).

Советская действительность (тенденция её эволюции к тоталитаризму) угнетает Мандельштама-акмеиста. Это ж вид ницшеанства, которое конкурирует с марксизмом в радикализме. Марксизм что? – “До сих пор философы лишь различным образом объясняли этот мир, но дело заключается в другом – в том, чтобы Изменить мир!” А ницшеанство считает, что Зло неизбывно, и радикализм в другом: в стремлении к недостижимому иномирию (“над Добром и Злом”), радикально отрицая весь Этот мир. А иначе – ценен лишь исчезающий миг, ценен как отдалённый образ того, недостижимого. И страдания калоши в сухую погоду – это вечные страдания в Этом мире. Который плох. Что и говорят эти шипящие, зудящие, брюзжащие согласные.

Для того, например, и слово "резиновой” поставлено рядом с "калоши”. Оно по значению не нужно (калоши иными и не бывают, как резиновыми). Это не эпитет – зримый образ он не вызывает. Лисовицкая не права. Но это – определение, свойство, чтоб – тут Лисовицкая права – не подумали, что калоша – метафора: растяпа, дурак. Потому что можно ведь дураком счесть того, кто не умеет приспособиться (например, к смене политического режима). Слово "резиновой” поставлено рядом с "калоши” не только в силу синтаксиса, но "соседство слов существенней бывает для него [стихотворного синтаксиса]… по… звукосмыслу” (Вейдле. http://predanie.ru/veydle-vladimir-vasilevich/book/84919-embriologiya-poezii/). А не тупо ради повторов звуков одного класса (чего может и штукарь достигнуть).

Натания. Израиль.

Впервые опубликовано по адресу

http://newlit.ru/~hudozhestvenniy_smysl/5915.html