Эта статья началась с недовольства. Недовольства столь многим, что лучше туда и не погружаться. А оно, недовольство, происхождением имеет, подозреваю, в душе моей какой-то прямо Абсолют противоположного свойства, чем недовольство.

Конкретно про последнее недовольство?

Конкретно я в тоске, что всё чаще приходится писать не о том, что радует глаз, а о том, что глаз не радует, полез искать повод для открывания художественного смысла в совсем неожиданное место – в старые журналы. Ну и наткнулся – в точном соответствии со своим недовольным настроением – на произведение явно недовольного художника Ивана Лубенникова.

Знакомое, вообще-то, настроение. Социализм в глубоком кризисе. Таком, что аж через год Горбачёв попытается сделать перестройку. Всё быстро скатится к реставрации капитализма и восторжествует дурное мечтание некоторых, что пора полностью отказаться от себя, от русскости. Как ровно через 30 лет после этой негативной картины Лубенникова украинцы, наученные опытом того, что у россиян в итоге не получилось отказаться от себя, рванулись от этого менталитета с утроенной силой.

А Лубенников, оказалось, и над западным менталитетом вскоре поиздевался:

"…французский вариант сказки жестокий: хозяин, увидев золотое яичко, сворачивает курице шею, чтобы обогатиться. Перевод нашей, более гуманной версии этой истории мы предложили парижанам. В итоге получилась светящаяся композиция” (http://nabiraem.ru/blogs/press/92750/).

Чтоб ввести в курс – вот перевод Крылова басни Лафонтена:

Скупой и Курица (La Poule aux oeufs d'or)

Французская мораль: будь расчётлив!

А у русских?

“Жили-были дед да баба. И была у них Курочка Ряба.

Снесла курочка яичко, да не простое - золотое.

Дед бил-бил - не разбил.

Баба била-била - не разбила.

А мышка бежала, хвостиком махнула, яичко упало и разбилось.

Плачет дед, плачет баба, и говорит им Курочка Ряба:

- Не плачь, дед, не плачь, баба: снесу вам новое яичко, не золотое, а простое!”.

В смысле – не умеют бедные справиться с богатством, если вдруг привалит, ну и не надо.

Это мне напоминает такое наблюдение лингвистов, что немецкие дети имеют голову, а у русских она есть. – Бытийность как-то более уважаема, чем собственничество.

Но им нашу высоту духа не понять! – Вот это, по-моему, и “сказал” Лубенников своим витражом в парижском метро на тему “Курочки Рябы”, когда мы уже стали отходить от опьянения и самоуничижения 90-х годов.

Это – как высокомерное старославянское “немцы” (как немые, не умеющие говорить) по отношению ко всем иностранцам, не знающим русского языка.

Зять Хрущева, Аджубей, на встрече с нами, студентами, рассказал, как он флиртовал на каком-то океанском лайнере с незнакомкой. Она всё не могла угадать, кто он по национальности. На каком языке ни спрашивала – он на том же языке ей отвечал. Наконец, оп признался, что он русский. Она очень удивилась. На его вопрос, почему она так удивляется, она ему сказала, что он нормально выглядит. По её представлениям ТАМ медведи ходят по улицам, и люди – соответствующие. – Так французы, по Лубенникову, не шибко далеко ушли:

"При создании витража "Курочка Ряба" художник воплотил современную интерпретацию лубочной техники. На черном фоне изображена Курочка Ряба, собранная из символов, представляющих Москву и Россию, – это кремлевская звезда, золотые купола, двуглавый орел, самовар, спутник, серп и молот, баранки. Центральным элементом композиции стал "Черный квадрат" Казимира Малевича” (http://www.liveinternet.ru/community/2281209/post134165372/).

Лубок – это для уровня понимания тёмных людей, французов. Как “Война и мир” в комиксах.

Поиздевался над французами Лубенников, а они и не поняли.

Так это я, антизападно настроенный, выбрал хоть долю позитива, какую можно извлечь для себя из постмодернизма Лубенникова.

Считается, что нельзя доверять словам художника вне его произведения. Но, предположим, что можно в порядке исключения. Есть ли что, подлежавшее изображению, о чём он высказался позитивно? – Есть. О декабрьском восстании в Москве в 1905 году:

"Фабрика “Трехгорная мануфактура” была пропуском в мою профессиональную жизнь. Я там не то чтобы сильно рисковал. Делал работу абсолютно стихийно и посвятил ее первой революции в России, к которой до сих пор испытываю большую симпатию как к стихийному народному проявлению. Остальные наши политические события так или иначе спровоцированы политиками. В дни Декабрьского восстания на “Трехгорке” кипела революция: располагалась база боевых дружин, где делали оружие” (http://nabiraem.ru/blogs/press/92750/ ).

Можно ли увидеть позитивный гимн стихии в том, что доступно теперь обозрению в интернете?

В глазах восставших женщин страх. У всех, как у одной. Но! Они едины. Никакого колебания! Их несёт ОБЩЕЕ. – Неприятие той жизни, какая им уготована.

Или тут и знание того, что они будут разгромлены?

То есть позитива и тут нет! Лубенников словами передёрнул! – И в самом деле, он жалуется теперь, что заслонили его роспись теперь. – Да, Трёхгорку в Москве теперь закрыли и отдали под бизнес-парк. – Так не заслонили б, если б изображённое привлекало. А оно ж отталкивает. – Вот и заслонили. – Он жалуется, что коммерция взяла верх над искусством. – Ну да. Он коммерцию считает негативом. Был лживый социализм – он его считал негативом, наверно, вообще коммунизм негативом счёл, настал капитализм – он и его считает негативом. Для него и будущего ненегативного нету. Всё – плохо и не достойно быть идеалом. Таков уж постмодернист.

А может, нецитируемость спасает? Не нарисовано ли тут нецитируемое сверхбудущее благо? Если нарисована такая дегуманизация (какие-то абсурдоподобные машины), низводящая людей до состояния придатков машин, и вот придатки от машин отошли и сгрудились (забастовали), то… Может, что-то из этого следует? Насколько плохо “сейчас” – настолько хорошо БУДЕТ?

По-моему, нет. И не потому, что в 1982-м году (а год создания, я считаю, это важнейший элемент произведения) Лубенникову было очевидно, что к сверхбудущему с тех пор нисколько не продвинулись, значит, не будет блага и в сверхбудущем. А потому что… нет столкновения чего-то с чем-то, чтоб к благому сверхбудущему душу вело.

Или я просто не замечаю противоречий?

"Отчуждение – один из самых широко известных терминов марксистской философии. Это один из тех немногих терминов марксизма, которые вошли в повседневную речь” (http://www.intelros.ru/readroom/alternativi/a4-2014/25960-otchuzhdenie-kak-kriticheskaya-koncepciya.html).

Не противопоставлены ли машины и люди?

Но, во-первых, даже будь они противопоставлены, роспись бы оказалась иллюстрацией знаемого, а не откровением.

Да, в композиции применена асимметрия, чтоб передать драматичность. Почти всё нарисовано в левых нижних двух третях пространства, разбитого на трети.

То же с распределением машины и людей. Глаза (центр притяжения ваших глаз) расположены вдоль верхней горизонтали "правила третей", машина в основном - ниже.

То же с насыщенными тонами машины и бледными - женщин.

Всё да. Но противопоставлено плохое хорошему. Тут нет противоречия. Оно было б, если б противопоставлялось два "плохо". Тогда только это б не была иллюстрация отчуждения.

Но, может, тусклые краски всего-всего соответствуют безликим лицам? Абсурд устройства машины сталкивается с бессмысленностью обречённого на провал восстания? И есть два противоположных "плохо"? – Да нет. Просто всё - одинаково плохо. Было, есть и будет! Во веки веков! И – без восклицательного знака, который моё настроение выражает, а не Лубенникова. Отчуждение - неизбывно, а не исчезнет, как по Марксу.

Нет подсознательного. Выражено одно только осознаваемое - всеобщее "фэ".

То есть это – не искусство.

Какие бы должности Лубенников ни занимал и какие бы почести по всему миру ни собирал.

Впервые опубликовано по адресу

http://www.pereplet.ru/volozhin/426.html#426