Это было, когда Путин при Собчаке работал в Питере по каким-то связям с заграницей.

Но сначала немного теории.

Прочтя “Психологию искусства” Выготского, когда она была впервые издана, в 1965 году, мимо меня как-то прошло, что изложенная теория художественности приравнивает художественность подсознательному идеалу автора. Идеал, не будучи дан сознанию автора, но мучая его, чтоб он его выразил, заставляет автора идти против сознания и выражаться противоречиями. Их столкновение в душе восприемника рождает подсознательный же катарсис, адекватный породившему всё подсознательному идеалу. Потом дошло, и были другие заблуждения и заморочки. Очень не сразу я догадался о главной причине, почему Выготский не публиковал книгу при жизни: теория обходила молчанием образность. А может, Выготский просто боялся. Он книгу написал в 1925 году по диссертации, которую защитил. Но одно дело – диссертация, другое – книга о подсознательном. Можно было в те годы за такое в лагерь загреметь. Когда я про образность догадался, мне понадобилось опять подсознательное, но другое, чем идеал. Мне понадобилось что-то, более могучее, чем сознание (т.е. подсознательное), чтоб обеспечивать произведению эстетическое качество. Иначе говоря – органическое единство (почти любая деталь выражает стильное целое, а целым может быть и сознательный замысел). Почти любая! Сознание на такое не способно. Если будет задействовано одно сознание, получится иллюстрация знаемого, то есть вообще не искусство. Долгое время я это чётко не осознавал, и думал ошибочно, что неприкладное искусство порождается подсознательным идеалом, а прикладное (призванное усиливать знаемое) – сознательным замыслом. Первому я отдавал художественную и эстетическую ценность, а второму – только эстетическую. Первому – катартический механизм (как более сложный), второму – образный (как менее сложный). И это была ошибка. Без подсознания (не идеала) эстетическую ценность, стильную, не создашь. Когда я ошибку эту внутри себя исправил (а в сотнях статей она осталась), мне стал понятен ажиотаж парижских художников на грани 19 и 20 столетий, оголтело стремившихся стилизовать: кому-то ж из них удавалось найти в себе подсознательный идеал (негативный), и это им обеспечивало славу на века. Мне стало понятно и приспособленчество большинства художников СССР к требованиям соцреализма. Ведь настоящий реализм (чуяние того в социуме, чего никто ещё не видит, хоть оно уже появилось) невозможен без подсознательного идеала истины о социуме. Что потребовала власть? Чтоб чуяли только прогрессивное. А прогрессивным считать только построение социализма в отдельно взятой стране. Всё. Никакого иного социализма и вообще ничего иного. – Вериги! Но! Если есть талант, то сознание может нечто задумать, а подсознание (которое не идеал) всё прекрасно обустроит. И получится произведение прикладного искусства. Именно искусства, ибо обеспечена эстетическая ценность. – Совесть автора вполне может удовлетвориться результатом и не чувствовать, что предал искусство (под этим словом молчаливо всегда понимают неприкладное, а не прикладное). – Спасало подсознание, которое не идеал. Спасал талант.

А есть же бесталанные.

Такими оказались упомянутые фотографы-австрийцы.

Они воспользовались тем, что Ленинградское оптико-механическое объединение (ЛОМО) выпустило дешёвый фотоаппарат, которым снимки получались бракованные. Но! Создавали подобие стильности: нерезкость, неправдоподобная цветопередача, неравномерная плотность кадра и т.д.

Они организовали движение фотографирования в таком стиле, назвали его ломографией и подговорили Путина, чтоб он содействовал продолжению выпуска тех дешёвых фотоаппаратов. И Путин клюнул из патриотических соображений.

И вот технике оказалось по плечу то, что до тех пор обеспечивало только подсознание (которое не идеал) – стилизацию. И что делать мне с моей классификацией искусство / околоискусство?

Хочется отнести ломографию всё-таки к околоискусству.

Вот примеры.

Впервые опубликовано по адресу

https://dzen.ru/a/YqowVuNkWQNY70xn?&