Ленин был человек оптимистичный. Этому помогала его прозорливость. Она ему открыла возможность сыграть на ужасности капитализма в России. Капитализм наиболее ужасен был первичный, откровенно бандитский. Далее он обретал всё больше человечности (из-за массовости производства, которая требовала массового потребления, то есть постепенного перехода к эре Потребления {которую мы застали}). Россия вследствие своего отставания оказалась слабым звеном, и Ленин это почуял. Он, правда, прошлёпал – вслед за Марксом – что вследствие того же массового производства-потребления пролетариат становится имущим и теряет революционность, отчего невозможна Мировая революция. Но о её невозможности он узнал только после поражения революции в Германии в 1923 г.

По свидетельству наркома здравоохранения Семашко, всего за два дня до смерти Ленин ездил на охоту” (https://stihi.ru/2012/05/29/5722).

А революция в Германии провалилась, почти не начавшись, в октябре 1923.

Провалы революций в Венгрии и Германии в 1918-м можно было ещё счесть за случайность. И в России в 1918-м революцию задушить тоже не смогли.

В общем, Ленин в 1918-м был оптимист. А ещё он был сугубый прагматик. И можно предположить, что в современном искусстве реагировал не на КАК сделано, а на ЧТО выражено. Что означало безвкусие.

Художники же в начале ХХ века, многие, тонули в пессимизме, зачастую в крайнем. Одним из вариантов крайности был пробуддизм, бесчувствие. А одним из способов его выразить было выражение через наоборот – грубостью. Причём в качестве, так сказать, пассивного демонизма это мироотношение было тупиковым. Из него не могло развиться никакое другое сокровенное мироотношение. Вне зависимости от изменений в действительности. Та окончательно потеряла к себе всякое доверие, и никакие революции, Февральская или Октябрьская 1917-го, не могли с пробуддистом ничего поделать.

И, как всякое крайнее мирооотношение, да ещё и подсознательное, не данное сознанию художника, оно крайне плохо поддавалось распознанию. А Лентулов ещё и через наоборот выражался: грубостью “текста” выражал идеал малочувствия.

Он сам или про него могли что угодно говорить насчёт приятия им Октябрьской революции, его могла на какие угодно высокие посты советская власть назначать, а он мог что-то исполнять, но его подсознательный идеал малочувствия революцию принять не мог и заставлял против воли эту революцию хулить (тем выражая идеал малочувствия).

""Кто в Октябрьскую годовщину выкрасил деревья и газоны скверов Театральной площади в неистово фиолетовый цвет темперой, какой пишут в театре декорации? Лентулов!” – писал по этому поводу искусствовед Абрам Эфрос” (https://artchive.ru/artists/1277~Aristarkh_Vasil'evich_Lentulov).

А что символизирует фиолетовый? – В частности:

"…смирение… траур… меланхолии… спокойствия… скромности… расслабить, снять тревогу и раздражение… переизбыток данного цвета способен вызвать апатию… способен помочь при разнообразных негативных психических состояниях, таких как невроз, отчаяние, потеря веры и самоуважения… помогает найти состояние своего душевного равновесия, максимального спокойствия, мира и тишины… может привести к стремлению уединиться и как можно меньше общаться с окружающими… ощущение прохлады и отстраненности…” (https://vitaliy0320.livejournal.com/578789.html).

Как видим, в украшении Театральной площади Лентулов даже отступил от своей манеры в живописи выражаться через наоборот. А выразился почти “в лоб”, образно: “фэ” Октябрьской революции как суете сует.

Ленин это почувствовал:

"Оптимизм и смелость его идей нашли поддержку у новых властей… А к первой годовщине Октябрьской революции ему доверили праздничное оформление центра Москвы… Впрочем, лидер советского государства Владимир Ильич Ленин столь радикального наряда города не одобрил. Больше таких экспериментов в центре столицы не производились” (https://www.ontvtime.ru/index.php?option=com_content&task=view_record&id=1490&start_record=2022-04-20-12-45).

Сознанию же Лентулова идеал малочувствия дан не был, и он про себя словами врал, врал и врал:

""Моя страсть к солнцу и яркому цвету сопутствовала мне со дня моего рождения”, - говорил Аристарх Лентулов [и про детство, может, и не врал {не с детства ж он стал ультрапессимистом-индивидуалистом}; врут авторы передачи “Искусственный отбор” на телеканале “Культура” 20 апреля 2022 г., раз решили такие оптимистичные слова привлечь для своей передачи, в видеоряд впуская грубятину из картин Лентулова, никак не реагируя на неё как на грубятину {что есть или сознательный заговор против традиционализма россиян со стороны западных агентов влияния, или их же бессознательное деяние в качестве незаметно для себя завербованных и сменивших свой русский менталитет на западный}], художник, которого многие называли художником солнца. [И в видео вставлено что-то радостное, если не вглядываться.]

Мальчику, родившемуся в 1882 году в Пензенской губернии в семье священника, дали имя Аристарх. Вскоре после рождения сына, отец умер, и мать отдала ребёнка в духовное училище, надеясь, что он продолжит семейную традицию. Учение мальчику давалось плохо, больше всего ему нравилось рисовать красками. “С самых ранних лет и по сей день я воспринимал мир исключительно через цвет и свет, - вспоминал художник, - рисовать карандашом мне не хотелось”. Убедившись, что её сыну быть священником не суждено, мать согласилась отдать Аристарха в недавно открытое Пензенское художественное училище, которое возглавил известный живописец-передвижник Константин Савицкий [А бунт в живописи против надоевших и не имевших отношения к собственно живописи передвижнических страданий за народ уже начался, что и могло привести Лентулова к индивидуалистскому бегству тайного в душе из страданий жизни в малочувствие]. Гораздо больше, чем выполнение обязательных заданий, начинающего живописца интересовали эксперименты [Если нормой было натуроподобие, то эксперименты могли означать нарушение натуроподобия. Что антитрадиционалистами телевизионщиками не акцентируется.]. “Я смело могу сказать, что если бы школа не открылась, меня б не существовало как художника”, - признавался Лентулов [Чем телевизионщик исподволь намекает, что художник это ломатель ЧЕМ, а не выразитель ЧТО, формалист, а деятель духа.]. “Я производил исключительно интересные опыты, [И даётся картина уже сложившегося художника-бунтаря.

А не студента. Студенческие, может, и не существуют теперь.] допускал контрасты света и тени, от чёрного в тени и до чистого хрома в свету”. Через два года [1900] Лентулов, заручившись рекомендательным письмом от Савицкого, перешёл в Киевское художественное училище. Отношения с педагогами не сложились. Студент не только спорил с ними, но даже попытался подправить рисунок художника-академиста профессора Ивана Селезнёва. Амбиции юношу не простили, ему пришлось вернуться в Пензу. Самоуверенность подвела его и когда он в возрасте 24 лет предпринял попытку поступить в Петербургскую Академию художеств. На вопрос экзаменатора, откуда на носу у модели зелёный цвет, абитуриент заявил: “А вы разве не видите? Что ж, в таком случае мне вас жаль”. И всё же Лентулову повезло. Его талант разглядел ученик Репина живописец Дмитрий Кардовский, который согласился взять строптивого юношу в свою мастерскую. В поисках собственного художественного языка Лентулов много экспериментировал [В этом месте допускается обычный формалистский акцент на ЧЕМ (язык), а не на соответствие ЧЕМУ-ТО, словами невыразимому, возможно, уже пробуддистскому, возникшему от скитаний по жестоким училищам. Как факт – бледнопись его тогдашняя уже выражает – пока почти “в лоб”, образно – малочувствие.].

Его привлекала свободная манера импрессионистов. [И вставляется совсем не импрессионистская хвала – светом и цветом – абы какой жизни, а некая бледнопись. Это

похоже на фейки украинской стороны во время спецоперации по демилитаризации. Они так устали от их делания, что делают грубые ляпы. Так сперва в ролике из Львова львовская актриса серпом отрезает голову русскому. А потом в ролике из, мол, окружённого завода “Азовсталь” в Мариуполе, тот же мужчина участвует в массовке мирных жителей на “Азовстали”, которым звери-русские не дают гуманитарного коридора, чтоб выйти из-под обстрела. В смысле – пипл схавает] и своеобразие письма пуантилистов [И даётся “Портрет четырёх”, в котором нет же никаких точечек-мазков. Хоть смейся, хоть плачь]. Для продолжения образования он отправился в Париж [1911], где занимался в частной студии, осваивая почерк кубистов и фовистов. Эти искания Лентулов назвал академией методов. Несмотря на любовь к экспериментам художник всегда хранил верность чистым, насыщенным и ярким цветам [Ага! Всегда. Вернитесь к двум репродукциям выше. Наоборот. Но. Телевизионщик выдаёт соответствующее

видео. А это уже 1913 год. И можно думать, что Лентулов хочет не образом выражать малочувствие, а катарсисом от столкновения нормальных расцветок (сочувствия) с ненормальными (сверхчувствием), “геометрическая сумма” чего – малочувствие]. Своим учениками он повторял: “Смешивай краски прямо на холсте. Если станешь смешивать на палитре, начнёшь раскрашивать” [То есть он инстинктивно облегчал себе непосредственность связи подсознательного идеала с рукой и глазом.]. В 1910 году Аристарх и его друзья-живописцы, среди которых были Илья Машков и Пётр Кончаловский [про которых мне тоже удалось доказать (тут, тут, тут, тут, тут, тут и тут), что они выражали пробуддизм] организовали выставку своих работ в Москве. Название выставки, “Бубновый валет”, звучало как провокация [что в сознании устроителей так и было, ибо их сознанию был не дан подсознательной идеал, который их вдохновлял и который был, наоборот, тихий по смыслу – малочувствие]… Оно вызывало в тогдашнем сытом мещанстве, купечестве и дворянстве чувство удивления, изумления и брезгливости [и соответствовало той показной, внешней грубости, какою были переполнены холсты, пряча суть. Ведь настоящий вкус редко встречается. И тому очевидно было, что строго выдержан стиль (грубости), и поэтому хотя бы эстетическую ценность эти вещи имели-таки. Но грубость-то телевизионщику нужно обойти молчанием. Поэтому тот подводит к якобы революционности. Хоть какая может быть революционность у малочувствия? О котором вообще не догадываются.]. Критики назвали художников, решивших навсегда покончить с традициями академизма, московскими сезаннистами [И были по сути не правы. Потому что Сезанн был активным демонистом, ницшеанцем, а эти – пассивными. Буддисты только внешне очень милы, мошку не раздавят. По сути им всё до лампочки. Любое чьё-то страдание. Но это всё-таки пассивность, а не активность]. Действительно, стиль многих авангардных [какой, к чёрту, авангард, когда крайний же пессимизм!] работ напоминает о творчестве великого Поля Сезанна [Ну да, напоминает. Потому что активный натурокорёжением бежит аж в принципиально недостижимое метафизическое иномирие, а пассивный тем же бежит ближе – в Ничто]. “Натюрморт в некотором роде является природой бубнововалетной живописи”, - пояснял Лентулов [Художнику можно заблуждаться, он не мыслитель. Но искусствоведу?! Это ж мало – замечать похожесть!]. “В них я искал острых сочетаний цвета и взаимоотношений цвета и формы” [Будто можно обращаться искусствоведу, ищущему про суть, к словам художника]. Творчество Аристарха Лентулова и его личное обаяние вызывали симпатию даже у тех мастеров, которые стояли на принципиально иных художественных позициях. Лидер течения “Мир искусства” рафинированный эстет Александр Бенуа говорил: “Картины его поют и веселят душу [Мне очень жаль, что приходится вступать в спор даже с таким авторитетом. Хоть слова его неоднозначны. И они верны, если это похвала чисто эстетическая, то есть означает, что любая деталь картины работает на выражение одного и того же, одного и того же – идеала малочувствия, даже через наоборот (грубостью), но работает]. Нужно ценить и лелеять этот ясный и радостный талант [Ничего себя ясный, когда его так трудно постичь. Ничего себе радостный, когда бегство в Ничто от бед действительности]". О ясной и радостной природе своего таланта Лентулов заявил и в автопортрете [И будто

не видят наши глаза этих чудовищных фиолетовых рук, этих утрировано розовых щёк, этого насмешливого орнамента на его одежде или нелепых складок на левом рукаве. Всё кричит об усталости от этой суеты сует и цветорадости для детей каких-то, а мы глухи, да?], который назвал дерзко и иронично – “Великий художник” [А в каждой шутке есть доля правды. Он-то сам точно чувствовал, что адекватно выражает в душе находящееся ЧТО-ТО, словами невыразимое – нирваноподобное, так никем и не названное]…” (Там же).

Потом советская власть его сломала, и он перестал писать художественно, т.е. со странностями, указывающими на наличие у автора подсознательного идеала.

Впервые опубликовано по адресу

https://zen.yandex.ru/media/id/5ee607d87036ec19360e810c/bezvkusie-lenina-kak-merilo-adekvatnogo-otnosheniia-k-hudojniku-lentulovu-626060d3c8fad12a1877f9fc?&