У меня два соблазна: сразу взять быка за рога и написать в двух словах, зачем Клеман снял фильм “Бег зайца через поля” (1972), и описать состояние, когда я ещё не догадался.

Поддамся на второй. И даже на до того.

Я прочёл название фильма в одном уважаемом перечне. Стал смотреть один фильм из перечня. Не понравилось, и быстро перестал. Перешёл ко второму. Сперва прочёл описание:

Убегая от них, он становится свидетелем убийства, и попадает в плен к странной банде, готовящей крупное ограбление. Он повинен в смерти одного из бандитов, но их главарь Чарли постепенно проникается к нему симпатией… Причина такой странной привязанности остается тайной до самого конца этой увлекательной и немного грустной картины” (http://tfilm.club/15589-beg-zayca-cherez-polya.html).

Подумал: ну что за каша. Но тут же поймал себя, что оцениваю с точки зрения реализма: не чуется типизации. И решил всё же попробовать смотреть.

Каша.

Обычная в детективах непонятность в замыслах всяких бандитов, в хитросплетениях эпизодов. С какой стати перестрелка. Ну да, неожиданно в свидетели её попадает Тони. Ему не понятно. Мне не понятно. Почему подстрелившие несущего 15 тысяч долларов не забирают их? Или они не знают про деньги? Или они не рискуют подойти к подстреленному, понимая, что тут близко те, кому подстреленный деньги нёс? А почему рискуют подойти его сообщники? Куда подевались стрелявшие? Как осмелился подойти Тони? От безрассудства? Или от человечности: человек же ранен…

И вот тут – фокус. Повторяющийся повсеместно. – Всплески человечности и благородства.

Тони, удирающий от убийц, находит в себе волю подбежать к какому-то раненному, не раздумывая ни секунды, что будет с ним. (Причём сравнительно с повестью Жапризо, как потом я выяснил, человечность в кино усилена. У Жапризо: "Он скатывается по лестнице, как кукла, и приземляется у самых ног Тони.”)

Или вот. Схватили Тони двое как свидетеля убийства доллароносца. Надели наручники и везут. По тому, что откидывается верх автомобиля, Тони становится ясно, что это не полиция. Он выкидывает из открытой машины одного и начинает душить цепью от наручников другого. Не получается. Побеждён. Так победитель велит Тони (пусть и под дулом пистолета) поднять выброшенного. Почему он не думает, что Тони может, прикрывшись выброшенным как щитом, опять на него наброситься? Вообще, как можно – если везёшь пленного – открывать крышу машины? – Вид, видите ли красивый. А потом, когда пересели с авто на моторную лодку… Уток, видите ли, много. А что пленный может опять наброситься – мысли нет. И опять оставляет его за спиной. – Уток видимо-невидимо. Улыбается им прекрасной улыбкой.

Или вот. Вводят Тони в ферму, бандитскую базу. Там – красивая женщина хозяйничает. Тони приковывается взглядом к ней, словно не грозит ему сейчас, может, и смерть, хотя бы за то, что выкинул одного ж из машины и поранил.

Или вот. Бандитка, а польщена, что пленный (красавчик) и в таком положении не смог оторвать от неё глаз.

Или вот. Резкая (за то прозванная Перцем) юная бандитка Пеппер в отчаянии от смерти брата (оттого тот в итоге умер, что Тони его выбросил из машины) хочет Тони убить. Тони просит дать ей карабин, ей дают. И… она не может – чувствует, что влюбилась в Тони.

Когда перед концом Суггар (другая из банды, тоже влюбившаяся в Тони) просит Пеппер после завершения дела (в котором Пеппер участвует лично, а Суггар – только обеспечивает базу для подготовки) сказать Тони, что она его ждёт в такой-то гостинице, Пеппер не может не сказать ей правду, что Тони не придёт, потому что он улетает с нею (и показывает два паспорта, один из которых с фотографией Тони). Честность – превыше всего для Пеппер.

Из всех главных героев только Маттоне стопроцентный подонок. И он – истый приверженец Пользы. Главарь, Чарли, сентиментальный (раз Суггар нравится Тони – пусть спит с ним, а он – в сторону: стар, видно; на свой последний бой – уже ранен и от такой массы полицейских не отстреляешься – он захватывает с собой на второй этаж мешочек с цветными стеклянными шариками и т.д. и т.п.). Риззио – живописец, резчик по дереву. Это он и раз, и второй оставлял Тони за спиной и любовался окружающей природой пока удирали с места перестрелки. Обе женщины: и Суггар, и Пеппер, - тяготятся мужчинами-преступниками и готовы при любом удобном случае смыться из банды. Да и все как-то мечтают о более спокойной жизни. И то и дело выказывают лучшие человеческие черты. Только Маттоне хапуга и зато неудачник. Из-за него, собственно, всё и провалилось.

В городе регулярно на лужайке устраивались парады под оркестр марширующих красоток в гусарских костюмах, майореток. Маттоне – он не умеет сдерживать свои низменные позывы – полез главную майоретку лапать. Риззио его оттянул. Майоретка обоих запомнила. И когда потом увидела их на исходной позиции перед главным делом, подошла к охраннику и пожаловалась. Из-за этого полиция не стала проводить пересменку, на которую рассчитывал Чарли, и – утратили меткого Риззио. Из-за этого лишь ранили на бандитской стрелке главаря противников, и тот ранил Чарли. Из-за доноса майоретки полиция схватила Суггар, и та раскололась, где база…

Все не любили Маттоне за стопроцентное мещанство. А остальные преступники – не стопроцентные мещане были. Но это я начинаю сваливаться в догадку, зачем режиссёр фильм снял. До того же я почувствовал себя как-то не в себе. Как герой толстовской “Крейцеровой сонаты” после прослушивания произведения Бетховена:

Я просто мучался. Клял себя за свой зарок отчитываться перед моими читателями о приобщении себя к очередному произведению искусства. А что мне делать, если я не понимаю, чем меня взбудоражил автор?

Я страдал.

И дело было не в непонятностях детективного сюжета. Это были не те непонятности, которые наводят на подсознательный идеал автора, эту мою всегдашнюю главную цель при разборе произведения. Скажем, как-то непонятно со смертью цыганских детей. Тони через окно самолёта с бреющего полёта их фотографировал… И они погибли… Если самолёт в них врезался, то как выжил Тони? Если самолёт в них не врезался, то как погибли они?

Хотя…

Не имела значения рациональность для автора!

Как только до меня это дошло, я понял, что для него имела значение иррациональность.

Он для того и монтаж делал такой, чтоб зрителю-рационалисту было всё время как-то неуютно. Например, несколько раз немотивированно показывался этот праздник на лужайке с марширующими майоретками. Чего? К чему? – Бац: вставка с парадом. И главная красотка так многозначительно-отстранённо на вас смотрит…

Был момент, что я задумался о ницшеанстве Клемана. В самом деле: Рок висит над Тони. Зачем под такую задумчивую музыку идёт преследование Тони цыганами? Они что: не являются источником Зла? Они его рабы? Ну обязан-де быть свершённым обряд кровной мести за смерть детей… Они-то, цыганы, чем виноваты, что обязаны выполнить должное? А Тони? Он разве хотел смерти детей? Рок висит над всеми. Зло царит в мире.

Или эти неоднократные перескоки в детство Тони, какие там кругом бандитоподобные дети…

Или совсем уж мистический эпизод (а что за ницшеанство без мистики?): как упоминавшаяся майоретка (в смысле – перст Судьбы) попала на то же фото, на какое банда сфотографировала себя перед походом на дело.

Я аж попроверял в интернете, можно ли сделать двойное экспонирование. – Можно. Но специально подготовившись. А чтоб просто… Чтоб Маттоне майоретку сфотографировал на фоне травы, и чтоб эта трава не проступила на фигурах всей банды… Или чтоб растительность за спинами фотографирующейся банды не проступила на фигуре майоретки (банда непроизвольно стала не вплотную, как бы оставляя в центре место для майоретки)… – Это немыслимо. То есть в кино снята мистика.

Но почему тяжесть на душе не проходит от такого озарения?

Потому что для автора мещанство – норма. Причинный мир – норма. Сюжет построен железно, может, даже написан с конца к началу. Нет, это беспричинно, почему первый подстреленный, доллароносец, какому-то неизвестному и деньги отдал, и сказал, что Тобогган (которую за очень большие деньги Чарли взялся выкрасть) покончила с собой. Не скажи Тони об этом Чарли – вся операция провалилась бы. Чарли б не придумал впопыхах, при обнаружении отсутствия Тобогган, вместо неё повести к заказчику переодетую в одежду Тобогган Пеппер с наволокой на голове (Чарли и зная – про наволоку сообразил только когда похищал вместо Тобогган её одежду и куклу: схватил валик какой-то и, убегая, выпотрошил из него перья). Но говорение чужому – единственная апричинность в ходе исполнения преступления.

Всё остальное – железно. Почему не являющийся преступником Тони попросился на дело? И потому что без бандитов ему не выбраться с острова, их базы (его у единственного моста цыганы поджидают). Раз. Два – ему без солидных денег (которых не достать иначе, чем преступно) не перебраться через всю Канаду и дальше в Австралию, где уж точно нет цыган. Для того же ему надо было, воленс-неволенс, очаровать большинство в банде, чтоб его приняли. Для того надо было, чтоб база была именно на острове.

Железность – в необходимости каждому из бандитов быть исключительностями, прямо циркачами. Ультраловкими, ультраметкими, ультрахитрыми. Тогда только поразительные многоходовки можно осуществлять.

Нет. Я всё равно не понимаю. – Если можно было перед операцией поставить пожарную машину на стоянку машин, оборудованную на крыше высокого здания (кто кино не посмотрит – пожарная лестница выдвигалась и ложилась на подоконник окна соседнего здания, - даже на тот же этаж, - где прятали Тобогган), то почему надо было во время самой операции пробиваться к лифту на ту стоянку, пробивая легковым автомобилем несколько бетонных перегородок в помещениях под землёй? Потому что ночью на ту стоянку на крыше подниматься нельзя? Какая-то некруглосуточная стоянка? – Не сделано ли это нагромождение трудностей для простого модного нагнетания напряжения? Или всё-таки это было нужно для исключительности преступления, требовавшего исключительности исполнителей. А наличие хоть одного банального человека, Маттоне, проваливало операцию.

Так вот сама исключительность преступников есть норма в мещанском мире. А мещанство любовно описывается.

Ну вполне себе престижное потребление в эпоху Потребления. Но этот Чарли как-то выше этого. Он говорит, не глядя мечтательно вдаль. Он смотрит как-то… с насмешкой над собою. Но зато он смотрит не то, чтоб вдаль, а сквозь и поощрительно (свой, мол), когда Тони от него требует чистую рубашку (хочет умереть в чистой рубашке).

И до меня дошло.

Это скучно – и само престижное потребление. Предельный опыт – тоже рутина. Они, бандиты, то и дело убивают друг друга. И это скучно. И ходят по лезвию ножа между конкурентами-бандитами и полицией. И это тоже скучно. Ну так жизнь устроена, что у них такой образ жизни в этой изрядно плохой жизни. И единственное, что остаётся – это благородство. Свобода от Пользы, Пользы, которою все только и живут.

И автор тут полностью солидарен со своими героями (кроме Моттоне). И тогда всё сходится. И это безразличие к рациональному объяснению, что там было у Тони с цыганскими детьми. И сделанность незаметной для зрителя – наоборот – железной рациональности, что я описал. Скучновата рациональность обычного мира. А вот сделать что-то против Пользы – это высшее Потребление. И Чарли с Тони на спор, оба раненные, на стеклянные шарики, стреляют по вывеске вместо того, чтоб стрелять по полицейским, штурмующим ферму. И на том фильм кончается.

В повести нет даже впечатления трагедии. Тони и Чарльз стреляют не по полицейским, с полицейскими врач, он поможет раненным, убитые конкуренты – бандиты, за это не очень накажут, Пеппер вообще уехала и улетит в США. Симпатичнейшего Риззио жаль. Маттоне не жаль.

Но и в фильме, где не известно, по ком стреляют Чарли и Тони после того, как сбили вывеску, может, по полицейским всё же, нет мрака ницшеанства. Ведь и название соответствует, объяснённое в конце рассказом Чарли. Да. Обученный дедом Чарльза заяц – исключительный. Его не могут застрелить охотники. Но это не лев из ницшевского “Так сказал Заратустра”. И заканчивается фильм видением, как маленький Тони, давно помирившийся с тем парнем, что вспорол ему в детстве сетку с цветными стеклянными шариками, и этот парень всё тянут расставание, тянут и, наконец, расстаются.

Благородство. Доброта.

Ценность обычной жизни утверждена. Пусть она и криминальная.

Пусть и с вывертами эпохи Потребления, - добавлю я.