Особенно это чувствуется в его натюрмортах и в такой работе, как написанная в 1920 году "Оттепель в Арктике"” (http://rupo.ru/m/2848/).

И хрен что поймёшь. Что в словах, что в изображении.

Ну не в том же дело, что определённость форм, резко отграниченных линиями – это грани кристаллов, что белое и острое – это льдины, что теплое бежевое – это оттепель, что композиция, предполагающая во все стороны за пределами картины один и тот же, один и тот же хаос – это бесконечные торосы Арктики при взгляде сверху вниз,

что два круга – это два отражения солнца в лужах, образовавшихся на льдинах. Что всё тут и тает, и никуда не течёт.

Без словесного названия ни в жисть бы не нагородил столько словесных ассоциаций.

То есть все они – больше литература, чем словесный намёк на живопись.

А тут, говорят, живопись претендует больше на музыку, чем на литературу. А в музыке, раз гармония, – на консонанс (согласное звучание), а не на диссонанс. То есть на что-то физиолого-психическое. Ну вот так случилось с природой человека, что некоторые сочетания звуков приятны, некоторые не приятны. И чудо (его заметил Пифагор) в том, что приятны совершенно определённое соотношения звуковых частот: 1:1 (унисон), 2:1 (октава), 3:2 (квинта), 4:3 (кварта). А ещё по традиции повелось эти отношения считать относительно частоты 440 Герц (близко к ноте ля). И вот – приятно слышать подряд или вместе, если звуки – из этих вот унисона, октавы, квинты и т.д. Нота через октаву, - так уж оно в природе человеческой, - похожа на ту, от которой отсчитывали эту октаву. Их и называют похоже: скажем, ля первой октавы – ля второй октавы. И в переходах от ноты к ноте как бы замыкается круг. А ведь и с цветами то же. Красный же чем-то похож на фиолетовый. Значит, есть и цветовой круг.

В сочетании с насыщенностью (ближе к белому или к чёрному) получаем такой цветовой круг.

И что такое гармоничное сочетание? – Во-первых, монохромное. В пределах одного сектора цветового круга. Во-вторых, так называемое, аналогичное: в пределах трёх соседних секторов, например, синий - сине-зелёный - зелёный. В-третьих, так называемое, дополнительное: сочетание из секторов, противоположных друг другу, например, жёлтый - фиолетовый. В четвёртых, так называемое, разбитое дополнение: вместо одного из дополнительных секторов берутся два с ним соседних.

В-пятых, сочетания из трёх равноудалённых секторов.

Теперь, - если с цветами обстоит так же общечеловечески, как и со звуками, - то, как минимум, можем проверить, не враньё ли было в цитате про ощущение гармонии.

У Клее там много где соседствует и , то есть (после многократных нудных проб и ошибок) насыщенный красно-оранжевый и полунасыщенный пурпурный . То есть 2-й вариант гармонии. Так как насыщенности одинаковые, то вместе со вторым вариантом гармонии это называется нюансной композицией (http://studyas.com/index.php/shag-3-oformlenie-interera/tsvet-v-interere/74-sochetanie-tsvetov-i-tsvetovoj-krug-garmonichnye-tsveta).

Уф.

Ну и что?

Что нежно там всё – и без всего этого занудного анализа было ясно с самого начала.

Разве что анализ дал понимание какой-то физиологичности “высказывания” художника. Как у раннего Мандельштама в одном стихотворении:

Только у Мандельштама всё какое-то такое земное, знакомое, родное и простое, а у Клее…

Мандельштам устал от символистских бесполезных залётов. А от чего устал Клее в 20-м году? От Первой мировой войны, на которой он участвовал писарем? “Оттепель в Арктике”, наверно, означает, если перефразировать, “Перемирие на планете”. Именно перемирие, а не мир. Ибо мир – такой же, вообще-то, холодный, как Арктика. (Тогда не было ещё понятия об угрозе всемирного потепления климата.)

Пожалуй, Клее в этой картине есть представитель “потерянного поколения”, изверившегося во всём высоком. Обессиленность. Предельная обессиленность.

И потому – раз предельная – экспрессионистом является Клее, как его и называют.

Во. Сам дошёл.

Экспрессионизм – тот стиль, который, по моему, на грани (и часто за гранью) искусства как инструмента непосредственного и непринуждённого испытания сокровенного мироотношения. Ну такая обессиленность, такая обессиленность, что уже почти принуждает сопереживать. (Пусть я и еле-еле дошёл до понимания этого.)

“Еле-еле” означает, вроде бы, что я это понимание вытащил из своего подсознания, и что оно и у самого Клее было в подсознании. То есть мы имеем дело с чем-то, аналогичным обращению романтиков к аурам слов вместо обращения к их главным значениям. И то, и то есть по типу выражение чем-то чего-то. Образ то есть. Только коммуникация и там, и там (и в экспрессионизме, и в романтизме) не между двумя сознаниями (как в классицизме или реализме), а между двумя подсознаниями.

Противоречия элементов друг другу тут нет, - противоречия, достигающего сознания восприемника.

Для такого противоречия романтики своего возвышенного героя делали злодеем. А что делает Клее? – Он сталкивает оттепель – с Арктикой, перемирие – с жестоким, злым миром. Он сталкивает нежность цветовых переходов – с грубостью определённости ледяных кристаллов – с черными контурами их граней, гладь воды в лужах – с остротой кромок торосов.

Ну-с. Хорошо. Разобрался.

Таким образом я добрался до самостоятельного осуждения фашистов, отправивших произведения Клее на выставку дегенеративного искусства: помимо прочего они, фашисты, оказались ещё и просто недотёпами, самонадеянными и неведающими, что творят, недотёпами (потому что иные произведения искусства, наоборот, они увозили из оккупированных ими территорий; в тех случаях им хватало образования знать, что то – произведения таки искусства).

Впервые опубликовано по адресу

http://www.pereplet.ru/volozhin/158.html#158