Я послал эту картинку товарищу и позвонил, чтоб он её немедленно посмотрел и что-нибудь сказал. (Это наиболее пронзительная вещь среди многих.)

Говорить о такой картинке – это профанация деятельности критика. А молчать – нет сил. И я попробовал схитрить: пусть хоть не я буду говорить. Я буду только подвывать нечленораздельно.

А он возьми и скажи: “Если б ты мне её не прислал, я б на такую не обратил внимания”.

Значит, надо писать.

И сразу сказать, что это – дешёвка.

Относительная, конечно, но дешёвка. Битиё по нервам. Как делал только что умерший Балабанов. По крайней мере, в фильмах “Про уродов и людей” и в “Груз-200” (см. тут).

И я только что посмотрел его последнюю вещь, “Я тоже хочу” (2012). И то, что он ввёл себя в фильм в качестве киноакадемика, мучимого отсутствием счастья… (А в чём счастье режиссёра? – в достижении художественности своих вещей. А какая ж художественность, если он до всего-всего знает, что хочет сказать людям… И только признавая, что людям-то это знание должно даваться трудно, он искусственно создавал непонятности в тех же “Уродах”… Тогда как художественность не достигается созданием нарочитых трудностей понимания. То есть, нет у киношного киноакадемика счастья создавать художественное. Что там хотят другие персонажи – опустим, пока хотя бы. Но для творца счастье – в художественности. То есть в выражении своего подсознательного.) И то, что Балабанов ввёл себя на роль киноакадемика, мучимого отсутствием счастья, означает, что в глубине души Балабанов понял, что он виноват перед ВИ (высочайшим искусством). И за то в кино о счастье ему полагается смерть. Как и всем другим там, отвергнутым от счастья, уходящим ни с чем из этой почти как Чернобыльской зоны, и умирающим – все – с одним положением тела: от церкви, которая принимает или не принимает страждущих счастья на этом несчастном свете. Принятые – в ней остаются и испаряются пламенем на небо, а не принятые уходят, так их и застаёт смерть-наказание за то непростительное, что они сделали в своей жизни. Они падают головой по ходу. А это и есть направление от церкви.

Почему была принята проститутка? – Потому что она в проститутки пошла из-за безденежья, ради больной матери. То же, что Соня из “Преступления и наказания”. А не из-за потакания своей чувственности. Поверила шутке, что женщинам в зону вообще можно только голыми, мгновенно разделась догола и пошла… А там снег.

Песня Музыканта (слушать тут)…

Какая-то такая ужасная (это ещё послушать надо…), что ясно, что и он против этого плохого-плохого-плохого мира. И он тоже принят Колокольней счастья.

Ну? Так и фильмы Балабанова ж такие же (по крайней мере, повторю, “Про уродов и людей” и “Груз-200”)… Отчего ж киноакадемика не приняли?

Наверно такие, да не такие. Наверно всё-таки в фильмах Балабанов лучше знал, что он хотел сказать, чем сочинитель и исполнитель процитированной песни. А это – грех.

И таким же – слишком хорошо знающим – мне представляется Кантор.

И он живописец, и график, и скульптор (ладно). Но он же и публицист, и философом его представил Познер на своём интервью, взятом у него. А тот согласился. И назвал себя неоплатоником.

И видно было, как хорошо Кантор ЗНАЕТ, что отвечать на хитрые вопросы Познера. Настолько хорошо, что Познер то и дело оказывался в галоше:

Ориентированному на комфорт Познеру никак не понять, что есть более высокие состояния, чем комфорт.

- Она [демократия] идёт бок о бок [с рынком] мне кажется. Нет? Рынок без демократии это какой-то…

Ориентированному на комфорт Познеру никак не понять, что бывает нечто более волнующее, чем богатство быта.

- На самом деле ведь равенства там [в СССР, на Кубе, во Вьетнаме] никакого не было. На самом деле было неравенство, причём очень серьёзное неравенство. А значит, это было фальшиво, значит, была ложь.

- Кивает. Конечно.

Ну где ориентированному на комфорт Познеру признать разрыв минимальным. (Я знаю человека, ставшего душою американцем ещё до эмиграции в США, который показателем ужасности жизни в СССР считает дефицит туалетной бумаги. Серьёзно.)

Но я хочу сказать, что не такому б, как Кантор, заниматься ВИ (высшим искусством). Которое выражает подсознательное.

Нет, то, что видит в мире Кантор, Балабанов, уже почти не способны увидеть познеры. Мир страшно плох. В эпоху потребления он, мир, наверно, нравственно ТАК плох. Потому что вряд ли Кантор (хоть картины его есть в 24-х музеях мира – по Википедии), разъезжающий, судя по его репликам, по Западу, имеет в виду, скажем, Африку и что-то ещё (в 2010 году в мире от голода страдал почти миллиард человек, и впервые в этом году это количество на 10% за год уменьшилось - http://video.yandex.ru/users/ntdrussian/view/1569/#). Вот и у Балабанова в кино кто был принят Колокольней счастья? – Проститутка и Музыкант. И вообще приходят в ту зону от каких-то нравственных шевелений – те же трое бандитов. И нет таких шевелений у киношного большинства человечества. И это ужасно у Балабанова. И это же и у Кантора ужасно. Так ужасно, что только “такая” оценка и остаётся для душеспасения: раз существует ТАКАЯ оценка, значит, где-то существует и противоположное. – Где? – В неком ином мире. Как иным миром является переживание катарсиса. Относительно переживаний обычных, что от мира сего. (Познер оказался неспособным понять существование такого различения миров. И не потому, что он – атеист. Для атеистов – не таких, как Познер – идеальное всё-таки существует: в понятии сверхбудущего, например… того, что станет с человечеством, стряхнувшим с себя оцепенение перепотребления, ведущего к гибели человечества, и потому добровольно принявшим коммунистический принцип удовлетворения РАЗУМНЫХ потребностей всех.)

Балабанов в последнем интервью сказал, что он верит в Господа… Ну не знаю… В неканонического, наверно. Раз в кино у него принятые для счастья в виде чистого огня (души) вырываются сквозь отверстие в Колокольне счастья, образованное отсутствием купола (это разрушенная церковь).

А Кантор сказал, что он неоплатоник…

Это платоник с надстройкой. А платоник… Материалисту это можно понять так. Идея – реальна. Скажем, думают, что один и тот же ген начинает в зародыше работу по закладке, например, глаза, как у насекомых, так и у позвоночных. А у фасеточного глаза насекомого и линзового глаза позвоночного общей является только идея зрения. Или зародыш… Как он узнаёт, где у него будет голова, а где ноги… Или физика. Физические законы ж существуют до физического объекта! Когда-то не было протонов, нейтронов и электронов. Того, из чего состоит “наше” теперешнее вещество. И сперва образовался один только водород: протон с электроном. Потом другие вещества. Но все они “выстроились” в таблицу Менделеева! Что-то вроде такой таблицы существует и для, например, позвоночных животных. Если среди млекопитающих есть лев, то обнаруживается, что и среди сумчатых есть лев. А сумчатые есть только в Австралии, слишком давно отделившейся от других материков. Звери же переплывать океаны не могут. И не то загадка, что в разных условиях образовались разные животные: в Австралии – сумчатые, на остальных материках – млекопитающие, а то, что и там, и там образовались львы… Идее, мол, льва море по колено – вот львы и образовались всюду. – Нет, это когда-нибудь поймут. Поймут, как уже понято, например, единство всего разнообразия геометрии снежинок. Оно происходит от того угла, какой образуют друг с другом линии от атома водорода к атому кислорода в молекуле воды (Н₂О). Но пока неизвестно… Жуть (для атеиста) и счастье веры для религиозного: Бог таки есть! Для того же Кантора. Умеющего, - в отличие от совсем приземлённого Познера, - ценить такую необычность, как катарсис, даже и в истории России (мессианство, наверно, жизнь во имя всего человечества). Для меня – лучшая приспособленность России для РАЗУМНЫХ потребностей, то есть, для коммунизма, что наступит в сверхбудущем.

И некая религия спасения видна в картине Кантора “Две собаки”. Именно То видит старшая собака, глядя на нас и сквозь нас – в бесконечность за спиной зрителя.

Но насколько меня восхитило выражение “лиц” и “поз” обеих собак: грустно-умудрённое – старшей, и грустно-доверчивое – младшей, - настолько меня возмутило это рассудочное наделение действительности (всего-всего, что нарисовано) холодными цветами – тёмно-синим, синим и оттенками зелёного. И чем-то тёплым (последнее тепло в этом чужом, враждебном, холодном мире) – пятна бежевого на щенке (на лобике, скуле, грудке и спинке).

Дёшево ж. Не абстрактная ж живопись. Зачем так нарочито?

А затем, что от ума. Поэзия, - как говорил Пушкин, а я прибавлю: и живопись, - должна быть глуповата.

Это иллюстрация неоплатонизма у Кантора, а не выражение чего-то подсознательного. Которое если не выразишь – сердце лопнет.

И что-то то же у Балабанова в “Я тоже хочу”.

Неинтересно хаять… Но что поделаешь, когда современная культура на таком низком уровне, что что-то не являет и не являет ВИ (высочайшего искусства). Несколько непонятного. С тайной какой-то. Открыв которую испытал бы счастье.

Впервые опубликовано по адресу

http://www.pereplet.ru/volozhin/144.html#144