Хорошо иметь дело с умным врагом. Он может здорово озадачить. Тем приятнее над ним победа.

Быков умён и озадачил меня конкретикой:

Разум и прагматика, можно думать, высшие качества для Быкова-мещанина. Идеал – Личная Польза. (Идеал, заметим, наименее редко вдохновляющий художников, в моём кругозоре, во всяком случае.)

Гоголь тоже не имел своим идеалом Личную Пользу. И потому эпическому “Тарасу Бульбе” противопоставил в своём сборнике “Миргород” сатирическую повесть “Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем”, в которой физическая копия Тараса этот идеал Личной Пользы таки имеет.

Впрочем, это я пересказываю Гуковского. Лучше дать самому ему слово в том месте, которое можно привлечь для не мещанского объяснения, почему так глупо погиб Тарас, для объяснения, почему причиной лишь выглядит личное.

У Вальтера Скотта и его учеников иллюзорность историзма выражалась прежде всего в том, что герои, одетые в старинные костюмы, живущие в бытовых и даже социальных условиях, несходных с современными автору, тем не менее чувствовали, думали, действовали совершенно так, как люди, современные автору; герои психологически и по типу своих действий приравнивались к читателям. У Гоголя совсем наоборот: герои призваны противостать всем складом своих характеров, действий, страстей современникам – Иванам, гибнущим в тине из-за “гусака”; эта дифференциальностъ по отношению к современности, если угодно патетическая экзотика героев “Тараса Бульбы”, могучих, ярких и красивых и в благе и в зле, даже в страстях, даже в варварстве века, даже в преступлении (Андрий), и составляет идейную основу “Тараса Бульбы”” (https://scepsis.net/library/id_2568.html).

Что из того, что Андрий предал? Он это сделал по такой человеческой причине, которая в принципе не может Андрия лишить его украинства и героизма. Он и среди ляхов из-за этого выдающийся и перед отцовской казнью ведёт себя достойно. – Это у Гоголя из фольклора. Вот пример.

Вот люлька и есть яркий и красивый оживляж героической нормы. А не "демагогия”, как ляпнул Быков.

И ведь у него ляпы не случайность, а какие-то гирлянды ляпов.

Он извратил Гоголя, назвав его предшественником Бабеля в “Конармии”.

Но Бабель-то там реалист, посреди НЭПа прозревающий, что люди и самые зверские социализмом исправятся. И где-то не ошибся. Уже поколение детей тех страшных конармейцев спасло в новой войне не просто страну от уничтожения, а самую передовую страну (самую неконтрастную по уровням жизни разных слоёв).

Тогда как Гоголь в “Тарасе Бульбе” совсем не реалист, а вдохновлён идеалом трагического героизма. И тот идеал предчувствует поражение. Что и произошло: дух свободы декабризма был задавлен в России на десятки лет.

Полное перевирание художественного смысла обоих произведений (необоснованной у Гоголя и обоснованной у Бабеля веры в возможность изменения человека к лучшему в историческом будущем) опирается у Быкова на его незнание художественности по Выготскому – что художественный смысл нецитируем. Быков по-детски прав: жестокую войну мы видим в тексте: свои убивают своих! Вот Быков и пишет:

Для человека с неразвитым вкусом Быков – находка. Можно ж не озадачиваться, что этим всем хотел сказать автор. Что написано, то и хотел сказать!

Замечательный разговор был у меня, когда я захотел, - ещё в советских времён Одессе, в 1990 году, - ходил по имеющим вес в городе людям, прося ходатайства на издание моей большой рукописи об “Одесских рассказах” и “Конармии”. В ней проводилась концепция нецитируемости художественного смысла и выводился, можно сказать, социалистический реализм Бабеля в этих произведениях. (Собственно, зря в СССР назвали социалистическим тот реализм. Он, имелось в виду по-хорошему, чует в мире то, причём прогрессивное {социалистическое}, что ещё никто другой не чует. Вполне благое определение, если {неосмотрительно!} думать, что социализм советский это прогресс.) Ну Бабель в 20-х годах и думал, что советский социализм – прогресс, и чуял будущее изменение плохих людей в хороших. (Что потом оказалось, что он в первом ошибся – другое дело.)

Одесса 1990 года была вполне отсталым (от Москвы) городом, - отсталым в том смысле, что оставалась ещё вполне советской. Руховцы в ней были в загоне.

Так что мне ответил вполне советский крупный по местным масштабам деятель культуры, - еврей, кстати, Евгений Голубовский, - прочитав мою рукопись:

- Вы так не скрываете ужасности бабелевских евреев, что как бы нам с вами не схлопотать по шапке.

Или у него художественного вкуса всё же не было, или он считался с тем, что у большинства вокруг его нет. Я подумал, что, окажись он в 20-х годах на месте того, чья воля была допустить Бабеля к публикации, он бы её запретил, и не было б у нас этих знаменитых на весь мир произведений.

А теперь, иным образом, их уничтожает Быков.

(Мне же удалось, уже при реставрации капитализма, найти толстосума, которому лестно было стать спонсором книги о всемирно известном Бабеле. Он даже не стал рукопись читать. И – вещь существует в напечатанном на бумаге виде.)

Ну и, конечно, не только отсутствие вкуса (или соответствующего искусствоведческого образования) работает у Быкова, а ещё и лютая ненависть либерала и западника… Как выразиться поаккуратнее? К русской цивилизации и менталитету, что ли:

Я тоже считаю, что Маркс и Ленин ошиблись, выбрав силовой путь в коммунизм и не дожидаясь, когда обрисуется перспектива смерти человечества от перепотребления, из-за чего страна, противопоставив себя всем, была обречена или на уничтожение в войне, или на перерождение и реставрацию капитализма (что и случилось, второе). Но я горд, что присутствовал при такой великой попытке сотворения общества Справедливости. – Так я воспитывался в бедности и при победоносной войне, а Быков этого был лишён. Вот он и чужой стране. И не стесняется.

Впервые опубликовано по адресу

https://zen.yandex.ru/media/id/5ee607d87036ec19360e810c/protiv-dmitriia-bykova-11-606db3ed61a64e08ae18202f