Но, во-первых, почему не в его дневнике (http://maratguelman.livejournal.com/2558067.html) в ЖЖ?

Потому что я против неограниченного прогресса.

Заодно и против частичного прогресса в виде пусть и того минимального самообучения, как быть участником ЖЖ.

Во-вторых, ЖЖ специальное место. Туда не все ходят. Я же хочу обратиться к общественному мнению пошире.

Против каких слов Гельмана я выступаю (я пока ограничусь лишь искусствоведением).

Вот, 21 февраля 2012 года, по поводу “Pussy Riot”:

“…что бы не произошло скандального, связанного с Современным искусством”.

Молчаливо имеется в виду, что выступление “Pussy Riot” в Храме Христа Спасителя было произведением современного искусства (я нарочно не пишу “Современное” с большой буквы).

Хорошо, я соглашусь, что Гельману можно было не вникать, является ли перформанс в Храме Христа Спасителя произведением искусства, ибо это очевидно для определённого круга. Мол, именно около-такой круг и читает ЖЖ и что угодно о “Pussy Riot”. Как факт – это произведение выставлено арт-критиком Ириной Кулик на премию имени Кандинского за 2012 год в номинации “Проект года” под номером 269 (http://kandinsky-prize.ru/hronika/premiya-kandinskogo-2012/proekt-goda).

Но Марат Гельман выступил с претензией на выражение мнения более широкого слоя, в том числе и тех, кто рассматривает его самого “в виде "пособника" или "организатора"” (Гельман), в частности, и этого перформанса. А именно – с осуждением поступка исполнительниц: “мое отношение к акции отрицательное”. Отрицательное – за “осквернение” особого чужого, именуемого так: “сакральное пространство”.

А раз он стал на такую, широкую, точку зрения, то я, разделяющий её же, могу надеяться быть услышанным и широкой же публикой, и им самим.

Именно.

Сакральное пространство – это почти то же, что и сокровенное мироотношение.

Просто второе есть более широкое понятие, чем первое. Немыслимо сакральное у атеиста. Но у всех есть сокровенное.

(Поверьте, верующие, атеисту так же противно лицезреть в XXI веке рост религиозности, мракобесия и обскурантизма в нерелигиозных сферах, как религиозному – попрание святого для него – в церкви.)

И тут хотелось бы, чтоб Гельман забрал обратно такие слова:

“Когда Осмоловский с компанией на красной площади (в тот момент святом для коммунистов месте) выложили своими телами слово "хуй", они сделали символический жест десакрализации, но это не было "осквернением"”.

Было. Почему не было? Это совершено 18 апреля 1991 года. Из того, что народ был дезориентирован предателем Горбачёвым, не значит, что не было несгибаемых и твёрдых в своей вере. И для них акция Осмоловского была-таки "осквернением".

Гельман же согласится, наверно, что это он в полемическом задоре так написал. Вон, даже от грамматики отступил и название площади написал не с заглавной буквы. Так как согласится, что сделал грамматическую ошибку, так согласится, что сделал и логическую.

Далее.

Есть вневременное определение искусства (Атанаса Натева): непосредственное и непринуждённое испытание сокровенного мироотношения человека с целью совершенствования человечества.

Такой (испытательной) функцией не обладает, кроме искусства, больше ничто.

Этот эмпирический факт тоже должен заставить всех признать правоту Атанаса Натева.

Далее.

Если согласиться под сокровенным признать ещё и подсознательное, то образовалась бы замечательная база для взаимопонимания.

В самом деле, человек не может жить без веры (атеист тоже чему-то верит бездоказательно).

Само происхождение человека и искусства объясняет необходимость появления веры.

Существует такая догадка, что охота произошла из искусства. Троглодиты, питающиеся падалью, имели инстинкт “не убий” (несокровенное), а убить животное и съесть (сокровенное) – хотелось. Хоть дотронуться! – Что делать? – Прибегнуть к условности: нарисовать. Что уже есть дотрагивание. Эта деятельность была тайной, в дальних, тёмных углах пещер (что есть многократный археологический факт). Но, в итоге, всем известной стала эта деятельность. И тогда появилось ненаказание за акт реальной охоты. А потом это вошло и в ритуал инициации молодёжи. Появилась вера в удачную охоту, если сперва как-то пообщаешься с рисунком (охота ж могла оказаться и неудачной; это не изготовление каменного орудия, которое всегда удачно и рождает переживание собственного могущества). Вера давала переживание некого могущества и в негарантированно удачной деятельности. И так вера стала человеку необходимой навсегда.

Осквернением занимались первые палеолитические художники. “Святое” “не убий” нарушали. Осквернением было и забвение ритуала посвящения и самих рисунков. Осквернение с тех пор и по сей день никогда не прекращалось.

Но не всегда эта деятельность была непринуждённой.

Пока рисовались первые пещерные рисунки, никого не принуждали приходить на них смотреть. И поскольку смутно осознавалось зрителями, зачем это нарисовано, поскольку вещь адресовалась их подсознанию, поскольку она была недопонята, а также, поскольку сам автор, поступая стихийно, не отдавал себе отчёта, что он делает (он и хищников рисовал, которых не убьёшь, и не тех рисовал, которых мыслимо убить - мамонтов), - постольку происходил контакт подсознания художника с подсознанием зрителя. И это таки было произведением искусства.

Для уточнения.

Произведением не прикладного искусства было (как для инициации). А, - только не пугайтесь, - это было произведением того искусства, которое впоследствии назвали идеологическим.

Их есть только два: прикладное и идеологическое.

Идеологическое обслуживает подсознание, прикладное – сознание, когда всё словами известно художнику ещё до создания произведения.

Знаменитые датские карикатуры на пророка Мухаммеда (см. тут) совершили осквернение, и это было произведением прикладного искусства:

Художники изобразили пророка Магомета в виде террориста в чалме-бомбе, в виде многоженца с огромным кинжалом, в виде пастуха с овцой. Один нарисовал Жемчужные врата, в которые тянется очередь взорвавших себя террористов-смертников, и привратника-пророка, который пытается остановить их воплем "Хватит! У нас кончились девственницы", намекая таким образом на верование, что шахиду, попавшему в рай, будут прислуживать 72 вечно девственные гурии. Многие бедные юноши арабского мира никогда не заработают денег на выкуп невесты, и гурии - их единственный шанс возлечь с женщиной, а пояс шахида, соответственно, единственный шанс попасть в рай” (http://consulsmi.ru/publications/pub409.shtml).

Это было непринуждённым воздействием на власти, запустившие исламскую проблему в Европе. Власти никто не заставлял читать газету. Тем более никто: ни газета, ни художники, - не мыслили осквернять сакральное мусульман. Газета-то имела хождение в Дании. Даже исламские гастарбайтеры Дании, про которых говорят, что они не интегрируются в общество, в котором живут, не имелись в виду ни газетой, ни художниками как читатели газеты (гастарбайтеры вряд ли газету и купили, на что, может, бессознательно, газета и художники и рассчитывали).

И, поскольку это было непринуждённым, постольку оставалось всё же искусством, пусть и прикладным, т.е. для сознания предназначенным.

Но был ли каким бы то ни было искусством перформанс “Pussy Riot” в Храме Христа Спасителя? – Нет, поскольку оказавшиеся в храме молящиеся люди пришли молиться, а не на концерт. Нарушена НЕПРИНУЖДЁННОСТЬ.

И по одному этому уже данный панк-молебен должен быть исключён из понятия искусство (и идеологическое, и прикладное). Околоискусство – самое ему название.

И нельзя согласиться, что введение в русло “арт-активизма, то есть искусства, представляющего собой политически ангажированный перформанс, которое стало активно распространяться в Европе, начиная с 1968 года” (Решетников. http://vz.ru/culture/2012/8/13/593217.html), спасает перформанс от негативного определения.

Я вспоминаю описание перформанса 60-х годов, направленного на благородное (для многих и многих) дело – на прекращение американской агрессии во Вьетнаме. Артист нанял снайпера, и тот на виду у зрителей прострелил ему мякоть руки.

Зрители хоть и знали, что идут на перформанс, но всё равно были шокированы.

Да, впечатление большое, но и тут нарушена НЕПРИНУЖДЁННОСТЬ. Здесь мы имеем ПРИНУДИТЕЛЬНОСТЬ, вторжение принуждающей жизни, исчезновение условности.

Мне можно возразить, что я путаю современность с принудительностью.

“современное искусство это та область искусства, в которой проговаривается это новое слово, то, что предположительно останется в истории” (Колесников. http://geometria.ru/blogs/culture/29814).

НИКТО, мол, не придумывал ещё использовать реальное ранение, реальную солею в качестве сцены. (Датские карикатуристы пролетают – они ничего материально-технического не придумали.)

Но нужно ж быть принципиальным.

Гельман сам признаёт, что “Художник же имеет полную свободу в художественном пространстве”. И больше нигде! Что храм – за пределами этого пространства.

Так зачем он ассоциативно связывает перформанс “Pussy Riot” “с Современным искусством” (с большой буквы)? Только из-за скандальности?

Так скандален весь авангард. Но у Маяковского ж, например, просматривается (если отвлечься от скандала при первом чтении в кафе) и обращение от его подсознательного к подсознательному читателя… До идеологического ж искусства дорастает!

А есть ли в записи перформанса что-то бессознательное, что-то непонятное поначалу хоть (см. тут)? – В тексте – ничего. Просто средство для возбуждения ненависти к Путину. Открытым текстом. (Я нарочно опускаю конкретнейшие выпады против патриарха.)

Или мне скажут, что открытым текстом против Путина ничего не выдвинуто? Ничего, кроме многократного словосочетания “Путина прогони”. Мне могут припомнить, что я сам отрёкся от крайности считать произведение художественным, если в нём отсутствуют ценностные противоречия. Что ауры слов напрямую, без посредства всяких противочувствий, бывает, воздействуют на подсознание. Например, слово “Путин” имеет для определённого слоя россиян негативную ауру, как это было в гражданском романтизме начала XIX века с некоторыми словами-красками.

Но этого ж мало, согласитесь: “Путина прогони” 6 раз.

Или хватит, если это в храме?

Особенно, если возвеличить молодёжную контркультуру 60-х на Западе и подвести под неё и перформанс “Pussy Riot”…

Не Гельман, правда, а Андрей Ерофеев это делает, выведя ту молодёжную контркультуру из противостояния взрослой: ““взрослая” культура себя дезавуировала, дискредитировала себя связью с фашизмом, с нацистами, с произошедшей по их вине катастрофой” (Решетников).

Так врёт же. 20 лет после войны прошло, пока эта контркультура возникла.

На самом деле за эти 20 лет развилось общество потребления. И в качестве требования сверхпотребления, предельного опыта (наркотиков, наркотической музыки и секса) и появилась на Западе эта контркультура.

Но для России, так и не принявшей вседозволенность, такое объяснение не годится, вот Ерофеев и врёт. А Решетников слушает и записывает:

“Язык детского хулиганства и озорства используется намеренно. Это делается для того, чтобы подчеркнуть отличие от “взрослой” культуры и связь с детской непосредственностью, которая, в свою очередь, ассоциируется с честностью, откровенностью, чистотой”.

А тут есть правда, от которой Гельман бежит, став в позу политкорректности:

Ну где и когда со времени признания государствами христианства господствующей религией, оно не поддерживало власть имущих? – Нигде и никогда.

Гельману – позор. Струсил, видимо.

Но и Ерофеев не лучше. Значение акции, - считает он, - в обучающем эффекте интернет-записи перформанса. И потому – такая реакция власти.

Сомневаюсь. Уж наверно это не единственный в интернете российский антиправительственный акт околоискусства.

А реакция объясняется просто тем, что когда-то власть решила акционистов испугать.

В стране ж разрешён политический протест. Но одно дело разрешённые митинги и демонстрации (туда можно подогнать силовиков и аккуратно арестовать нарушителей условий разрешения властью выразить протест). А другое дело – изобретательность околоискусников. Их не прихлопнешь. Они не просят разрешения властей. Пока те приедут, всё уже заснято для показа в интернете. Так что остаётся только так испугать, чтоб не хотелось рисковать годами молодых лет.

И вся беда (для путинской власти), что за спиной этих околоискусников правда естественности.

Теперь я напишу то, что многими и многими не осознаётся.

Как факт – антипутинская политическая мотивация почти не затрагивается многими. Вон, тот же Гельман о ней молчит и переводит на антиправославие.

России естественно возвратиться в состояние как бы полуколонии, кем она была до Октябрьской революции. Деньги тянутся к деньгам. А больше их – на Западе. – Вот туда российские и утекают.

А Путин противостоит этой естественной тенденции. Поэтому и такая подсознательная ненависть к нему. Не за третий срок президентства и управляемость им Думы. А за желание сделать страну опять, как и после Октября 1917 года, независимой.

Это на руку большинству. Но это ни к чему денежному меньшинству.

Сделать Россию опять могучей можно только с помощью западной технологии. Для этого в России нельзя, чтоб были политзаключённые. (Смотрите на Белоруссию…)

Даже Ходорковского, имевшего курс на продажу активов на Запад, сумели осудить так, что Страсбургский суд не смог объявить дело политическим.

Дело “Pussy Riot” оказалось возможным тоже представить не политическим. А наказать, как за политическое. Посмотрим, сможет ли в этом деле Страсбургский суд (куда наверно же подадут адвокаты) найти политику.

Но она есть, если и не найдёт. А даже Гельман трусит об этом сказать впрямую. Даже и Ерофеев.

Осуждённые “Pussy Riot” не струсили. Они и в последнем слове на суде акцентировали политический характер дела. Их, бедных, несёт их эмоциональность политкорректности: если по-честному, то не в духе Конституции РФ третий срок президентства. Занудство заедаться, тем более что большинству Путин подходит и в третьем сроке, но зато – честно. Вот их и несёт. Не ведают, что творят. Как мы недавно, давшие развалить СССР.

Впервые опубликовано по адресу

http://www.pereplet.ru/volozhin/114.html#114