Галль. Веретено. Художественный смысл

Художественный смысл – место на Синусоиде идеалов

С. Воложин

Галль. Веретено

Художественный смысл

Идеал достижим. Надрыва нет. Да здравствует естественность, психологизм.

Каждый пишет… как он дышит

Каждый чайник имеет свою крышку.

Пословица

Хоть я в своем самомнении и считаю себя специалистом по вскрыванию подсознательного у авторов в их художественных произведениях, хоть я и успокоил себя, что их несогласие с моим толкованием меня не интересует, ибо они — если были в акте творчества искренни — в принципе никак иначе, как произведением, свое подсознание выразить не могут, подсознательное им никак иначе не является, а иначе — только извращается, причем больше, чем в моем толковании. Но все же меня как-то занозит несогласие. И тогда я рад малейшей мысли, подтверждающей мою правоту.

Такая меня и озарила неожиданно по поводу недавно прочитанного очередного рассказа Лары Галль "Веретено" (http://www.interlit2001.com/count/count2/counter.php?url=archive/debut-3-05.zip&act=download). И я надеюсь, что, будучи изложена, эта минимысль кому-то подтвердит, что автор (недавно не согласившийся со мной) движим все же достижимым и очень земным, то есть мещанским, идеалом, определенным у него мною ранее.

Минимысль возникла от воспоминания от недавно случайно прочтенной психоаналитической работы Фрейда о так называемом случае Доры (об истерии).

Это первый раз мне удалось прочесть психоаналитическую работу до конца. До того, когда я пытался читать психоаналитические статьи о произведениях искусства, меня отвращало чувство чудовищности натяжек. И я бросал, не выдержав. Теперь — сказывался колоссальный ум Фрейда и такт первопроходца — такого чувства не возникло. И я благополучно дочитал до конца.

И вот — соотнеслось с "Веретеном". И там, и там есть воспоминания о детских окололюбовях. У Доры они — вытесненные из сознания, у "я"-повествовательницы рассказа — просто забытые, вспомнившиеся и рассказанные. Там Фрейд ими объяснил нынешнее заболевание взрослой Доры, тут я, кажется, смогу объяснить ими повествование этой "я", случившееся "четверть века" спустя.

И еще соотнеслось с невольно услышанным рассказом дочки-школьницы по телефону своей подруге из другой школы. Дочка сообщала, что по случаю выпадения первого снега в девчонок (и в нее тоже) кидались снежками мальчишки. Очень было неприятно и больно, когда попадали в лицо и за шиворот. Но, мол, это ничего. Потому что если б вообще не кидались (в нее, а в других кидались), то это было б так ужасно, что страшно представить.

Так вот героиня рассказа Галль была изгоем:

"Мне тогда было пятнадцать. Девятый класс. Школа... Школа элитная. Я — нет.

У меня высокий минусовый рейтинг среди одноклассников".

"Одного мальчика я люблю с первого класса. Нежно и безнадежно. Он об этом знает. Во втором классе я написала ему записку. Без подписи. Но ему быстро рассказали от кого пришли нескладные строчки. Хихикающая толпёнка ждала развязки. Он подошел ко мне на перемене, щелкая маленькой линейкой. Белые лица маячили античным хором позади него. Трагедии маленьких, как трагедии больших. "Еще раз напишешь — убью, дура", — сказал мой принц. Я осталась жива. Как стыдно. Нужно было умереть тогда же и быстро.

Ну что сказать? Это было начало. Было мне тогда восемь лет".

У меня еще кое с чем соотнеслось… До меня раз дошло — перед одним полотном на выставке картин академического стиля рубежа XIX и XX веков — что даже достижимый идеал изрядно трудно достижим. С идеалом всегда так. Он, любой, в той или иной степени недостижим.

Ну куда как обычно удовлетворяемое желание девочки, девушки, молодой женщины — быть объектом хоть чьего-то мужского повышенного внимания! Ан…

У повествовательницы "Веретена" такое благо, наконец, случилось. На нее, пятнадцатилетнюю, кинул глаз тридцатилетний сосед Миша. Красивый (правда, чем-то противный). И безнадежно преследовал ее годы и годы. (Неприятно, конечно). Раз даже сорвался и порезал мнимого соперника. (Совсем неприятно. Тем более, что мешал же другим претендентам, появившимся).

А "теперь", через "двадцать пять лет", видно, опять никого нет. Вот и вспоминается Миша. И выражен этим простецкий женский идеал — быть хоть кому-то желанной. Хоть кому-то. Так мало.

И конечно ж, еще сбудется. Идеал достижим. Надрыва нет. Да здравствует естественность.

Из-за того такое внимание к тончайшим психологическим деталям.

"Видно было, что он зашел, сел подождать и заснул. Такой усталый провальный сон.

Я никогда не замечала, что он красив. Он существовал и действовал в параллельном мире, в бытовухе, где ломаются стиральные машинки, разводятся с женами, садятся в тюрьму. Это был взрослый мир, о котором я в пятнадцать лет упрямо не желала знать ничего.

Я просто стояла и смотрела на него. Спокойно. Рассматривала. Он был такой... каштановый. Волнистые волосы. Брови росчерком. Прямой нос. Большой рот. Дядька, на мой взгляд. Старше меня вдвое. И еще в нем было что-то противное, при всей такой его ладности. Что-то рвотное".

Или вот:

"Я была не одна, с каким-то парнем из автобуса, такой худой очкарик-ботаник, еврей и умница. Мы балдели от словообмена, вечной изящной игры попадания в такт мысли друг друга <…> нежнейший кайф от первого дружеского трепа, когда радуешься каждому точечному совпадению с чужим человеком. Человеком из загадочного племени мальчишек. Мне было так беззаботно и весело".

Или еще:

"Разговаривать с новым знакомым было потрясающе интересно. Так жадно я слушала, так взахлеб говорила, что — представьте — мы даже не назвали друг другу своих имен! Я узнала как его зовут много позже".

Как у Пруста, тоже имевшего достижимый и земной идеал (довольно трудно все же достигавшийся). Но уж во всяком случае — в описаниях-то достижим. И у Пруста ж предельно автобиографична его знаменитая эпопея. И у Галль, мне кажется, тоже про себя (что, впрочем, и всегда-то так). Не сказано, что алчущий герой (и здесь, как и в прежних рассказах) творец. Но, похоже, так и есть:

"Сказки не получается из моей жизни.

Она всё так же дрейфует в мифах".

Такими словами кончается рассказ. И рассказ-то получился.

И для того так "наоборот" и написано в конце, чтоб смешать… и писательство "я", и автобиографичность.

30 августа 2005 г.

Натания. Израиль.

Впервые опубликовано по адресу

http://www.interlit2001.com/kr-volozhin-14-2.htm

На главную
страницу сайта
Откликнуться
(art-otkrytie@yandex.ru)