По привычке начинать с себя начинаю с себя… На меня иногда находит что-то… хандра не хандра, и тогда я беру и смотрю фильм Фоменко “Почти смешная история”. И теряюсь в нём. Что ж жизнь: была напрасна, иль жизнь была прекрасна?.. Страсть к определённости терзает меня. Мог ли Чехов, из-за чахотки каждый день не знавший, не последний ли это его день, так противоречиво оценить свою жизнь? Или Ницше, не знавший ни одной женщины? – С такими несчастными всё определённо. А что с Фоменко*, кроме каких-то контр с консерваторами, не дававшими играть как-то там не так, как принято в стране…

*- Только что из ТВ услышал, что с Фоменко. Он был медицинское чудо. Врачи говорили, что им не понятно, почему он ещё живёт. Что-то с сердцем…

Разве можно о таком условиться?

Я, кажется вот, и иначе понимаю, почему я обливаюсь слезами на этом фильме. Мне обидно за нас с женой, с моей Натафкой… Ну не привелось ей меня полюбить, ибо мы слишком как-то друг для друга были созданы. Очень уж подходили мы друг другу. А ей нужно было – какое-то вопреки. Она всё мечтала о смертельной опасности в каком-нибудь очень трудном турпоходе. (Ну это по образу и подобию её первой любви… Тогда у неё он был сверхчеловек. Что поделаешь? Она другого способа влюбиться не знала.) А я был донельзя не приспособлен к героизму. И даже не из-за свойственной мне трусости и боязни высоты. Я их совершенно в себе задавил, и они были никому не известны в тот незабываемый день на Новом Свете, куда двое из группы просто струсили идти, и за поворотом которого, того Нового Света, нас ждала обваленная на метре длины тропа. Нет. Мне в тот же день отказало колено, и на следующий день уже мне пришлось сняться с маршрута. Не для такого неженки такие физические нагрузки. А то был маршрут обычной трудности. И что ей было делать после этого? Герой из меня не выходил. Ей пришлось чуть ли не условиться с собой, что она меня любит. – Вот нет на Этом свете взаимной любви, синхронной. Нет и всё!

Когда Илария Павловна влюбилась, Виктор Михайлович равнодушен, и наоборот.

И что-то такое должно было быть, думается, с самим Фоменко, раз он сумел так проникновенно печалиться "об этом и о том”.

Но, чтоб про эту печаль просто догадаться, надо понять, почему на первых секундах в кадре козочка мемекающая.

– Это символ вневременья, которое годится быть образом принципиально недостижимому метафизическому иномирию с совершенно не такой физикой, как в Этом, столь плохом мире, раз нет в нём взаимной любви. Чтоб хотелось удрать аж туда, в это иномирие. Чтоб дать хоть образ его, раз оно принципиально недостижимо.

И тогда всё, что в Этом мире, у-жас-но. В своей этой настырности, железной причинности, неотвратимости следствий из причин. Всё-всё-всё в Этом мире рождает предпосылки к несчастьям вперемешку с каким-то странным счастьем, тем не менее.

И на предельной громкости врывается в уши музыка припева “Под музыку Вивальди”.

Всё. Мне этого одного хватает, чтоб залиться слезами, ибо это для меня символ авторской песни, мир которой мне, тёмному провинциалу, открыла моя Натафка.

19 лет на днях стукнуло, как она ушла из этого мира. 19 лет!

А ведь мы с нею не любили Никитиных… Весёленькие, мол, не к месту, когда в стране беда: заболел социализм комфортом, и что-то не видно шансов его спасти. – Вот такие мы были страннейшие на нынешний взгляд люди. Да нет! И на тогдашний обычный взгляд мы были столь же странными. Да и нам самим всё вокруг казалось обычным, бытовая суета – нормальной.

Властно направляется с середины течения Волги к берегу ракета. Завывает сиреной своей, подплывая к пристани. Аж уши закладывает. Всё грубо, зримо. Непреклонно. И – ноги, ноги, ноги сходящих на берег пассажиров. Удары каблуков об ступени. – Всё – удары по нервам тонкой организации души Фоменко. А вот и Илария Павловна с тяжелейшим чемоданом. Безобразие! Как и безобразен грубый голос дикторши: "Внимание! Граждане пассажиры! Ракета “Древнегорск – Святогорск” отправляется через пять минут. Повторяю. Ракета “Древнегорск – Святогорск” отправляется через пять минут”. – Какая Россия переполненная людьми страна! А, казалось бы, такие пустые просторы реки, берегов… Как все слажено спешат! Будто у них есть цель… И ведь есть! Хоть это и ерунда. Что ужасно, если б задуматься. Но не до того, вал народа снесёт.

И понеслось… Виктор Михайлович пришёл на помощь выдохшейся с тяжеленным чемоданом Иларии Павловне. Неотвратимость несчастья включилась.

И пьёшь этот яд жизни как сладкий напиток. Как безумно вкусно просто жить, и будь, что будет!

Слёзы высохли.

Впервые опубликовано по адресу

https://dzen.ru/a/YrlzIsQodV_MnI8S?&