Неудобно перед Павлом Басинским. Я несколько статей написал, отталкиваясь от его неверных мыслей. А теперь, чую, он прав:

"Каждый рассказ в сборнике [Елизарова “Мы вышли покурить на 17 лет...” (2012)] по-своему хорош. Они про любовь, про измену, про одиночество, про путешествия и про безнадежный опыт схватки с миром, который все равно тебя победит” (https://ru-elizarov.livejournal.com/281126.html).

И зачем тогда пишу я? – Затем, что я люблю вникать, как получается “сказать” то, что словами не сказано.

Если переиначить вывод Басинского, то, раз всё есть плохо – суета сует, то идеал – какой-то пробуддизм в глубине души автора. И, как художник, он это прячет, а на гора выдаёт всякие сюжетные фейерверки и словесные брызги шампанского. Вон, хотя бы – название какое. А в середине есть и мат.

В пику вспоминается фильм Эдуарда Парри “Жили были” (2018). – Как хорошо жить по накатанной дорожке. – Брошенная деревня. Осталось 3 старика и одна старуха (один умер по ходу). И – какая по-своему полная жизнь. Своя минисуета. Чуть не страсти. У всех чистенько. Не опустились. Невзгоды – неизменно преодолеваются. – Никакого пробуддизма. Я считаю своей находкой формулу для импрессионизма: хвала абы какой жизни среди суеты сует. А тут и суеты сует нету. Хвала автоматизму, что ли? Так нет. Каждый день какие-то новые свои проблемы. То коза на крышу забралась, надо снимать, то хорошо уродившуюся капусту грызёт, надо защищать, то провалилась в подпол, надо вытаскивать, то на плот зашла, и её уносит река, надо выручать. То трансформатор (старый) выходит из строя, надо чинить. Или даже вообще ветряк построить, чтоб давал электричество. То телевизор замолчит…

Вот такой моралью и спасётся человечество от смерти из-за прогресса (перепотребления). А вовсе не на вечную недостижительность России намекается. (Недостижительностью презрительно называют либералы эту ментальную черту русских, появившуюся в народе много веков назад из-за географических и исторических причин.)

А что у Елизарова?

В рассказе “Готланд” Германия, Дания и Швеция показаны такими необустроенными, как это ожидаешь от российских писателей в показывании России. Всюду, мол, на планете плохо. Отыгрывает разве что-то финальная фраза всё хлопотавшего весь рассказ “я”-повествователя, единственная позитивная в рассказе:

Нет.

Или эта его же, “я”-повествователя, похотливая курортная суета в рассказе “Паяцы”. И суета самих этих затейников, норовящих подзаработать даже на отдыхе. Или хапнуть эротики по ходу дела этой затейничихе, пока муж ныряет.

Какая яркая убогость:

А слушатели затейников не доверчивые дети, а…

А тем хоть бы хны. Но…

А как было стыдно “я”-повествователю, когда Вадим Рубенович застукал его с Мариной Александровной.

А каково тем дальше жить, вроде, как ни в чём не бывало.

Ужас же, что это за жизнь кругом! И так весело и оживлённо показывается.

Всё – наоборот. Читаете о чём-то – знайте, художник всегда хотел сказать не то, что вы читаете буквами. Это "чувство беспомощного стыда” бледнеет на фоне "по-собачьи улюлюкали” и "губной помадой нарисовали жирный крест”.

А как (изнутри: "Заноза ощутил, как в груди заворочался тяжелый горчичный жар”) сладостно Занозе в рассказе “Заноза и Мозглявый” вести дело к избиению Мозглявого, которого он узнал: вчера видел по телевизору.

Тот, Мозглявый, интеллигент же. Как не побить?

Вспоминаю, как мы, в СССР, командированные в Курск, два литовца и я пошли гулять в воскресенье в парк. И было, наверно, как-то видно по литовцам, что они не русские. Так только моя панибратская эквилибристика спасла их от побоев. – Я радовался, как я сумел. А ведь – ужас.

И так – из рассказа в рассказ. – Бедный автор… Он ещё молодой, и ему рано остепениться.

Впервые опубликовано по адресу

http://newlit.ru/~hudozhestvenniy_smysl/6588.html