Спро`сите, как безобразие может быть модным? – Если публика в ажиотации до неадекватности. Вот гей-Запад сумел же себя довести…

Я переписывался с одним из этих чокнутых. Учёный. Математик. Он сумел себе внушить, что в море научной информации и не в своей области знания он может ориентироваться. Что учёные выработали всякие критерии, по которым можно судить о том, насколько кому можно доверять. И вот, мол, уважаемые люди заявляют, что по наследству передаётся гомосексуальность. И всё. Следовательно, я, не являющийся учёным и не знающий о системе доверия в науке, если говорю, что это ерунда, то ему со мной не о чём говорить.

Но.

Случилось чудо. Он знал, что я давно собираю коллекцию фактов, опровергающих некую научную теорию, не являясь специалистом в той области. И я ему сказал, что в своих поисках я для себя пришёл к выводу, что от гена до свойства организма – огромная причинная цепь.

Эти простые слова как-то дошли до него. Он перечитал авторитетов. И пришёл к выводу, что их утверждения, уже общепринятые на Западе, – туфта.

И опять но.

Он не признал, что сменил своё мировоззрение из-за меня. Впечатление такое, что в его самоощущении он вообще не менял мировоззрения.

Вот такие чудеса.

То же, думаю, произошло с испанской культурной публикой, у которой модным стал в своё время Эль Греко, тогда как он, рисуя портреты неисчислимых заказчиков, их уродовал – делал вытянутые лица.

Уродовал он от ненависти к ним, аморальным (об аморальности испанцев того времени см. http://lib.rus.ec/b/391163/read). Они же думали, что это он их рисует экзальтированными от их религиозности. Он, мол, “истинный выразитель устремлений нации” (см. тут). Испанской.

Что он именно уродовал, можно судить по впечатлению искусствоведа, чуждого и Испании, и тому времени религиозных войн:

Другое доказательство негативизма Эль Греко к портретируемым заключается в его желании вскрыть их подноготную.

Психологически я это понимаю по своему отношению к упомянутому математику в ажиотации. Меня уязвляет, что я как-то не могу понять эту ажиотацию. Впечатление ж, что он сошёл с ума. А он очень умный. Математик же! Теорем, вроде, пооткрывал… Профессор.

Сам Эль Греко был, наверно, глубоко религиозным православным. Он был греком с Крита. Он приехал в Италию учиться у Тициана. А тот же был прямо противоположным по мироощущению человеком. Любитель жизни во всей её полноте, может, с перевесом в материальное (не духовное). Естественно, Эль Греко это понял и уехал из Италии и стал писать иначе. Он, может, потому и уехал в Испанию, что надеялся встретить там глубоко религиозных людей. А оказалось и так, и не так. Без всякого лицемерия испанцы были и глубоко религиозными, и развратными. Это была для него непостижимая загадка, как для меня мой математик. И он “не сильно интересовался убедительным портретным сходством, а скорее стремился <…> прочесть то, что было скрыто в душе” (Там же).

“В “Портрете инквизитора Ниньо де Гевара” (1600 - 1601) художник подчёркивает беспощадную жестокость, недоверие…” (http://art.liim.ru/hz/hz09.html).

А левая рука какая хищная.

Впрочем… Правду, наверно, пишут, что в портретах он сдерживал себя. Не покупали б иначе. Хищная ли рука, можно поспорить. Тем более – о лице, что оно жестокое.

Умеют люди притворяться вполне искренне.

И чтоб их понимать, нужно жить с ними. Поэтому Эль Греко из своего дома устроил культурный центр и ничем не отличался от окружения. И грешил, наверно. И грешных друзей имел. Например, монах и поэт Ортенсио.

Глазки хитренькие, инициативные. Сам такой красивенький. Упоение женщин, наверно*.

Вот, например, его стихотворение.

Однако и друга не очень-то поуродуешь. Обидеться может.

Поэтому Эль Греко и потянуло рисовать сумасшедших (см. тут).

У этих страсти (а страсти – грех) не были скрыты. Но Эль Греко не был бы художником, если б просто нарисовал пасквиль на человеческую природу. Нет. Он сделал из этих грешных святых апостолов, для чего, наоборот, самортизировал нравственную невольную ужасность этих больных. – Зачем? – Ради энергии разоблачения самообманной религиозности испанцев, может, потому не относящихся к себе объективно, что тогда Испания была как бы впереди планеты всей – самая богатая страна (на неё валились дармовые богатства из Америки). Испанская объективная исключительность – так можно понимать – виделась корнем зла, воцарившегося в стране.

Как нынче американская исключительность не даёт гражданам США открыть ту истину, что они являются корнем нынешнего зла на планете. (Потому зла, что больше всех исповедуют неограниченный прогресс. А в эпоху Потребления такая вера ведёт к смерти человечества из-за глобальной экологической катастрофы от перепроизводства.)

Такая неявная борьба Эль Греко со злом могла означать только одно – то, что он совершенно разочаровался в действительности и в будущем и ожидал избавления только в сверхбудущем, для чего ему каждый ныне живущий грешник был ценен, как потенциальный материал (хоть во внуках) для Провидения.

Особенно хорошо такое отношение художника к настоящему, будущему и сверхбудущему, отразилось, по-моему, в его апокалиптическом пейзаже.

Грош цена этому испанскому нынешнему блеску и процветанию, материальному и духовному. Грядёт катастрофа. И лишь за ней когда-то будет прощение за сегодняшние прегрешения.

Нет. Это высказывание есть моё осознание катарсиса, совершённое по внезапному вдохновению. Аналитично подходя, здесь видим противоположности: рукотворный земной безрассудный блеск (сады, постройки) и небесный мрак-гнев на это. Оба – шикарные в своей самости. Одинаковый блеск света на небе и на постройках, может и есть образ сверхбудущего. Именно сверх-, ибо будущее – катастрофа. Однако и само столкновение земного (материального) с небесным (духовным) тоже ж даёт что-то. Тот самый катарсис, который и осознаётся как благое сверхбудущее. То, что и есть главное в Маньеризме.

Этот последний нюанс, - столкновение и результат, - может обсуждаться только после открытия Выготским психологической основы художественности, и он не мог осознанно обсуждаться Дворжаком, открывшим маньеризм Эль Греко.

У Дворжака то и дело речь идёт об образном выражении сверхбудущего, как это сделал я, заметив в пейзаже одинаковый блеск на небе и земле.

Вот, например, слова, которые сказаны по поводу другой картины, но c некоторой натяжкой приложимы к демонстрируемым выше апостолам:

Кажется, что вытянутость лиц есть образ аскетичности.

Но вряд ли сдержанность вы увидите у св. Томаса. Да и у любого. Они просто захвачены в момент задумчивости, неактивности. На самом же деле видно, что это, наоборот, необузданные люди. Перед нами столкновение этой сущностной необузданности и временного, случайного спокойствия. Столкновение будоражит. Понять суть беспокойства нельзя. Она подсознательная (“то, что нельзя увидеть глазами и осязать руками”). И вот осознание её озаряет Дворжака: “метафизичность”! Сверхбудущее, иными словами. Где окончательно улягутся противоположности: необузданность и спокойствие.

Дворжак стихийно сделал то, что открыл Выготский и выразил словами психологического закона для всех случаев (психология тут не гуманитарная наука, а естественная).

Дворжак мыслит, не выходя за образность. Он думает, что “метафизичность” Эль Греко выразил “почти в лоб”, нарисовав “фанатическое в этих лицах” и аскетичность.

Стихийно поступил и Эль Греко, но не “почти в лоб” нарисовав, а путём столкновения противоречий. И так поступают все настоящие, большие художники. В противном случае неуловимым образом получается иллюстрация заранее знаемого, и… не впечатляет так мощно.

Все люди, по Эль Греко, не безнадёжны: и жестокий инквизитор, и дамский угодник поэт. Но – только в принципе. Когда-то в сверхбудущем свершится его идеал. Поэтому пока художник к своим моделям (не к пейзажу – тот безответный) достаточно суров и уродует им лица вытягиванием. Судит их. Тихонько. Как фигу в кармане держит.

А портретируемые… довольны.

Впервые опубликовано по адресу

http://www.pereplet.ru/volozhin/230.html#230

* - И из этого “портрета поэта” вылезает такой “автопортрет автора статьи”, что ее хочется забыть навсегда, вместе с автором …

- Я позволю себе подойти к стихотворению не научно. Ибо научно подходить – трудно. “…в стихе и аллитерации, и ритмы, и метафорика, и образы, и идеи сосуществуют, тесно переплетаясь друг с другом <…> и в результате оппозиция (например) взрывных и не взрывных согласных оказывается переплетена с оппозицией "я" и "ты" или "свобода" и "рабство". [Но] методологически неверно начинать анализ с идейного содержания” (Гаспаров. http://www.philology.ru/literature1/gasparov-97a.htm).

Так я поступлю наоборот: станцую ОТ идейного смысла. Более того – ОТ в веках повторяющегося идейного смысла. Коротко – ОТ идеала. В нашем случае – ОТ идеала в веках повторяющегося барокко, смысл которого – я так приму – уже определён (Якимовичем) и формула его такова: соединение несоединимого. На что способны мудрецы. Без залётов. Потому что устали от предыдущей эпохи залётов.

А когда-то что-то такое было в эпоху, называемую барокко. “плюрализм точек зрения” (Подковыркин. http://svr-lit.niv.ru/svr-lit/articles/podkovyrkin-temnyj-i-trudnyj-stil.htm Далее все непомеченные цитаты - отсюда.).

Прежнюю мудрость выразил Парависино-и-Артеага Ортенсио Феликс. А Михаил Донской его перевёл на русский и как бы возродил для нового барокко.