Вообще-то я избегаю смотреть сериалы, но иногда срываюсь. “Лимитчицы” (2023) Добровой-Куликовой – такой срыв. Наверно, из-за того, случился, что там советское время, не должно б быть этого хэппи-энда (с дальним прицелом – как хорош-де капитализм). Там где-то перед концом советского времени. Тогда чуткие творцы всё плохие концы сюжетов применяли в предчувствии конца этого лжесоциализма (что не с самодеятельностью, а с тоталитаризмом). Иррациональные такие плохие концы. Что естественно для смутного предчувствия. Вот в “Единственной” (1974) берёт и (по-видимому) умирает Танюша Фешева от ЧЕГО-ТО.

А в “Лимитчицах” не иррациональное грозит, а образ капиталистической конкуренции: девушки смертельно интригуют из-за одного парня. Режиссёр не смогла создать советскую атмосферу нестрашности кругом. А она была-таки.

Не то, чтоб я лично не попадал в страшные положения из-за женщин (и не мне, мол, судить). Я попадал в риск быть побитым (правда, не убитым, если б убили, то как-то случайно, а не неизбежно). А в “Лимитчицах” есть даже слова: "Ученицу убирай от меня, если хочешь, чтоб живая осталась”. И это сказано ещё не самой отчаянной из девушек. Самая ж позволяет себе просто всё. Зло так и реет. Умри ты сегодня, а я завтра. – Я подумал: а зачем мне смотреть и бояться? Тем паче, что советская нестрашность жизни извращена ж в сериале.

Это время называют вегетарианским периодом КГБ. Максимум, в психушку садили, пишут, а не убивали. Я вообще не знал, что попал в опалу к КГБ – думал, что просто на моём пребывании в этом городе мысленно поставило крест начальство: раз я женился на одесситке, то и перееду, мол, в Одессу со дня на день. Лишь когда всё полетело в тартарары, подошёл ко мне друг, и рассказал, что мой непосредственный начальник, которому было передано распоряжение, чтоб он меня уволил по собственному желанию, чтоб облегчить себе душу, рассказал ему, другу, об этом тяжком для его совести обстоятельстве, - рассказал под четное слово не рассказывать это мне. Ну и не слишком старался меня гнобить. Я и не уволился. – И ошибся в причине плохого к себе отношения. Страха ж не было и в помине в стране в 70-е годы. Сам себя я чувствовал как какой-то средневековый барон, который никому не подчиняется. По работе, по сути её, меня никто не контролировал. Я был зам главного конструктора по конструкторской части электронного прибора. На собрания, демонстрации и выборы я не ходил. Ни в каких соревнованиях не участвовал. И ничего не боялся и говорил, что хотел.

А в фильме смотришь как эта красавица-диктаторша Нина обнаруживает спрятанное Машей новое, специально сшитое (чтоб ещё больше понравиться Ивану) за первую получку у модистки броское платье, - смотришь, как эта Нина садистски устанавливает очерёдность его ношения и как остальные две подруги подчиняются, и становится нехорошо на душе: что ж та, отвергаемая Иваном, ещё учудит? И все вообще девушки-текстильщицы – клубок змей какой-то.

Человек человеку – волк, - говорят 3 серии фильма. А на дворе, мол, 70-е годы.

А мне, - только в 88-м уехавшему-таки в Одессу, - только там вскоре стали сниться кошмары, что в связи с сокращающимся объёмом работы, грядёт большое увольнение. И – прощай, моё чувство полной свободы. Началось царство неизвестности, какое царит в “Лимитчицах” в 70-х.

Зачем мне возвращаться в атмосферу катастройки?

Там паче, - я потом прочёл содержание сериала, - что там трижды всё перевернули на 180 градусов, как и полагается произведению, мол, искусства, призванному освоить как можно больший бюджет, если у сценариста хватит фантазии и бессовестности в переворачивании сюжета.

Впервые опубликовано по адресу

https://dzen.ru/a/Y_9Uz2l8BzTpZs8w?referrer_clid=1400&