Я всё ругаюсь на искусство, ограничивающее себя образами для выражения того, что хочет сказать художник. Слабо, мол. Выражает знаемое. То ли дело, мол, выражать подсознательное.

Придумал себе внешнее искусству оправдание. Дескать, оранжевая революционная опасность бродит по стране (я же против ещё одной революции в России). А такая атмосфера-де требует скорее выражения знаемого (чуть не до выхода вон из искусства в публицистику), чем выражения подсознательного.

И… поймал себя.

Я, оказывается, совсем не против образности, если бунтом пахнет антикапиталистическим, и не в России. В Греции, например, сейчас. (Все видят, что там на улицах делается в результате кризиса. Защитники капитализма, правда, говорят, что это грекам расплата за предшествовавшую лень. А не защитники – что вступление Греции в ЕС просто уничтожило у неё промышленность, неконкурентоспособную с немецкой, французской и т.д. – вот и не выдержала страна кризиса.)

Так имея в виду тягу неконкурентоспособной Украины в тот же ЕС, можно ж, подумалось, ждать того же. И достаточно глянуть мечтателю-украинцу на современную греческую скульптуру, антикапиталистическую, скажем так…

Вот такую, например.

Или такую.

Или ещё пострашнее (из-за антуража) такую.

На фоне какого-то неработающего производственного помещения…

Лучше, кажется, после лицезрения таких душераздирающих скульптур просто молчать.

Собственно, уму непостижимо. А если и постижимо, то вот в таких образах.

Вот и опять я не выдержал и позволил себе что-то писать об искусстве, которое не требует открытия в нём тайны.

Или я всё же ошибся.

А просто столкновение этих спокойных лиц, может, мечтающих о чём-то хорошем, с чудовищной реальностью их тел (при знании, что современник-грек это создал) так быстро рождает катарсис какого-то сверхъестественного НЕТ… Что не успеваешь осознать долю секунды жившую до того загадку: что это значит?!.

Мне могут возразить, после всего, политэкономически, что Украина хочет через ЕС просто удрать от совсем ужасного капитализма собственного образца, подобного российскому, в лучший (вон-де, 60% безработных, а ничего: не так уж и сильно бунтуют). Но я подозреваю, что Россия, как всегда, отстала от Запада. Там со времён Тэтчер взяли курс на свёртывание политики социального государства взамен на политику неолиберализма. А путинская Россия твёрдо придерживается первого. И, если и впредь будет так “отставать”, да ещё в преддверии потепления климата и осознания всеми странами, что прогресс надо остановить, то “идти” в ЕС совсем и не надо, раз есть шанс так опростоволоситься, как греки.

Впервые опубликовано по адресу

http://www.pereplet.ru/volozhin/187.html#187

А совсем неожиданный вопрос… Можно ли было, не глядя на фамилию скульптора, а глядя только на его произведения, угадать, что он грек? А ну, поисследуем…

По-моему, можно согласиться, что Греция сейчас – самое слабое место в самом высокоразвитом капитализме. В том смысле слабое, что там скорее всего могут подумать о приемлемости капитализма в принципе.

Теперь глянем, наоборот, – на самое начало капитализма (которое, правда, оказалось настолько хилым, что этот капитализм аж умер) – на города-государства возрожденческой Италии (там кончилось рефеодализацией).

Высший взлёт искусства этой эпохи – Высокое Возрождение, выражавшее гармонию земного и небесного – характеризовалось иллюзионизмом в живописи. Можно считать – и в скульптуре тоже (поскольку рассматриваем мы всё-таки скульптуры Диакумиса).

Зарождение Возрождения началось с открытия прямой перспективы… Она была образом субъективности, возводимой в новый идеал вместо старого, объективного и метафизического – религиозного.

Когда открытие перспективы случилось, его никто не понял, и трудно представить, как бы возражал понявший (это должно было бы быть некое образованное духовное лицо). Зато такое лицо нашлось в отдалённо похожей ситуации в Советской России, когда пошло крутое притеснение религии. – Флоренский. Вот у него и можно искать логику возражений… капитализму. Чего можно ждать и у Диакумиса.

И читаем Флоренского, идейно выступившего против прямой перспективы.

Он её называет “нуждой в иллюзии”. Ещё – “построением подобий”. В пику средневековому “созиданию символов”.

Далее Флоренский оперирует временем “начиная с эпохи Возрождения и почти до наших дней”. Ему удобнее нападать на “наши дни”. Диакумису – тоже.

Перед нападением Флоренский вживается в дух врага, выражаемый и его искусством:

“…непоколебимая вера в безусловную ценность, в окончательную завершенность и, так сказать, канонизированность, вознесенность почти в область метафизическую, буржуазной цивилизации” (http://nesusvet.narod.ru/ico/books/philos/flo.htm).

Потому что послевозрожденческое время идёт, идёт, всё понемногу меняется и только именование времени остаётся одинаковым по большому счёту – послевозрожденческим. Буржуазия, раз возникнув и даже придя практически во власть в городах-государствах, потерпев поражение и власть потеряв, сама не исчезла. Феодализм её внутри себя как содержал, так и продолжал содержать. Мало того, буржуазия со временем становилась всё весомее. Победив феодализм, она не перестала развиваться. И сколько это всё ни сопровождалось изменениями стилей искусства, а также неизменно усиливала и сохраняла свои позиции прямая перспектива как основа изобразительного искусства. Как Вечность какая-то новая. И даже не новая, а как вообще Вечность, ещё и в античность существовавшая и только потеснённая Средневековьем. Вечность же – атрибут метафизики.

Эта метафизика – эвклидо-кантовское пространство, нечто научное, безличная и безразличная схема, как бы в клеточки разграфленная жизнь. Рационализм.

Именно в соответствии с рационализмом и поступил ЕС по отношению к Греции, не выдержавшей последнего кризиса (не выдержавшей не потому, что греки ленивые, а потому, что ещё при приёме в ЕС их менталитетом – не без лени – обусловленная неконкурентоспособная промышленность просто исчезла). Получился ужас. И где хвалёный гуманизм буржуазной цивилизации?

То есть, если восставать против капитализма в принципе и в искусстве, то надо восставать против прямой перспективы и пропорциональности, как её части.

Что и сделал Флоренский (противостоявший ему большевизм был, собственно государственным капитализмом, поэтому буржуазное у Флоренского есть иное, для цензуры, именование большевизма):

“отрицают и природу и человека зараз, хотя и коренятся, по насмешке истории, в лозунгах, которые назывались “натурализм” и “гуманизм”, а завершились формальным провозглашением “прав человека и природы””.

Воплощение негуманности в фигурах Диакумиса, - к которым аж неприменимо слово “диспропорция”, такие они максималистские, - есть такой же вопль ужаса.

Итого, обратным ходом получается такое: скульптура-вопль ужаса от негуманности ← отрицание самого родителя лозунга о гуманизме ← отрицание капитализма в принципе ← отрицание строя в среде самого высокоразвитого капитализма ← отрицание капитализма тем, кто наиболее из высокоразвитых пострадал ← возмущение в Греции.