Я не раз отступал от своего правила – открывать скрытый художественный смысл произведения неприкладного искусства. И обращался к произведениям и неискусства даже, если о них гремело в средствах массовой информации. А вот это прошло как-то мимо меня. Два с половиной года прошло с установки этого памятника. Я даже с некоторым трудом нашёл фамилию скульптора.

В июле 2014-го трёхлетняя (!) девочка заблудилась в тайге, и её нашли по следам собаки лишь через 11 суток. Собака её грела собою ночами. Памятник силе человеческого духа и собачьей преданности. – Конечно, это – произведение прикладного искусства. Никакой подсознательный идеал скульптора не вдохновлял. И я не должен был, вообще-то пускать это произведение в разбор. Но. Я столько подлецов вынужден был обсудить из-за шума вокруг них, шума с притязанием на то, что они шедевры искусства сотворили или из-за заблуждения, что это к высотам искусства относится…

Чоччасов тоже явно претендовал на то, чтоб и его произведение числили по высшему разряду. Он ушёл от сходства с оригиналом.

Карина в момент спасения была такая.

Замученная, не с якутским разрезом глаз и с недетским их выражением.

Но зато скульптор уловил мужественную пластику её лба и надбровия. А глаза сделал вообще экзистенциально отстранёнными, по ту сторону Добра и Зла.

Оп-па!

Неужели… Неужели я ошибся? Не обратил внимания?.. Что Чоччасов спрашивает зрителя такими глазами: “И что: жизнь стоит того, чтоб за неё ТАК драться?” Что он совсем не тому памятник сделал, чему все от него ожидали…

Кто меня неоднократно читал, может счесть, что я умом тронулся на этом своём доморощенном и никем в таком качестве не признаваемом ницшеанстве… Мол, Эта жизнь безмерно скучна, переполнена Злом и не стоит того, чтоб чувствовать привязанность к ней (а к чему тогда привязанность? – к принципиально недостижимому и потому сладкому иномирию метафизическому в виде какой-нибудь Вневременности или тому подобной химеры).

Проверить бы. Ведь подсознательный идеал, да и сознательный, если искренний, быстро не превращается в другой. Да и ницшеанский – вроде, тупиковый, улётный, экстремистский: из него обычно не возвращаются к тем типам идеалов, которые могут изменяться от изменяющегося духа времени, от хода истории.

Ну-ка! Что там у него ещё есть?

Великой сибирской реке никто не откажет в качестве исключительности. А такое необходимо для ницшеанца. И это таки чувствуешь даже в простой репродукции. Потому что высота с постаментом – 2,7 метра. Это не монумент, и потому “рост”, на метр больший, чем человеческий, у человека вызывает переживание исключительности. Больший размер установил бы дистанцию между зрителем и скульптурой. А так – вот она, красавица Лена.

Можно ли у ней в лице увидеть это знаменитое “над Добром и Злом”?

С такой точки зрения – нет. Обычная смазливая девка, смотрящая больше в себя, чем в бесконечность.

А так?

Далеко до той Карины… Но уже что-то…

Тут – ещё лучше. Потому что зритель вышел из поля зрения персонажа.

Наконец, с обратной стороны – Стихия. С большой буквы.

Чем не ницшеанская вседозволенность?!.

Но не исключена и натяжка. Надо ещё проверить.

Что-то не гарантировано. Хоть осёл – один из трёх девизов в “Так сказал Заратустра”. Символ выносливости.

Пробуем последний шанс. Сравним статуэтку обычного “Оскара” с чоччасовской. Лица.

Обычный – добрый дядечка, смотрящий на вас с одобрительной улыбкой.

А у Чоччасова…

И тут – момент моего торжества. – Что этому Эллаю до вас, людей… Это почти Будда. А Будда – это бесчувствие как идеал. Это пассивный демонизм. В отличие от активного – ницшеанского. – Почти попадание.

Нет. Я признаю, что это некоторое притягивание за уши и высасывание из пальца. И много можно найти плохих слов для шельмования такой сомнительной затеи, как приискивание подсознательного идеала, да ещё и ницшеанского, к таким заказным вещам, “прилагаемым” к очень далёким от него нуждам, как чествование героического поступка, или великой реки, или любимого киноартиста. Но. Какие великие есть примеры!.. Разъярённый на разврат католической церкви и всего руководимого ею мира Микеланджело разве не выразил это вполне, исполняя заказы пап и других церковников? А такое прикладное искусство, как песня, призванное усиливать знаемые переживания, разве в случае с авторской песней левых шестидесятников, с хрипом и надрывом Высоцкого, в первую очередь, разве не выразилась там попытка спасти заболевший социализм от смерти в вещизме, попытка разбудить нашу, пассивного народа, гражданскую активность, так недавно спасшую страну в страшнейшей войне… – Почему б Чоччасову не разъяриться на весь Этот мир, так плохо показывающий себя и в последнее время, и всегда? А мы, большинство, живём себе и не замечаем, - годами и столетиями, - что именно хотели “сказать” нам Микеланджело, Высоцкий и Чоччасов. – Вдруг мне повезло, и я попал в десятку, подумайте?

А подсознательность идеала совсем не требует, чтоб спрошенный автор сумел адекватно ответить на вопрос, что он этим хотел сказать.

Впервые опубликовано по адресу

http://newlit.ru/~hudozhestvenniy_smysl/6147.html