С. Воложин.
Бродский. Осенний вечер в скромном городке…
Художественный смысл.
Ницшеанство. |
Почему Бродский писал по-русски и вне родины.
Бродский разочаровался во всём Этом свете. Естественно. Стал ницшеанцем. То есть его подсознательным идеалом было принципиально недостижимое метафизическое иномирие. Потому, какая ему была разница, где жить, чтоб писать? – Никакой. Ему такому, по большому счёту, не важно было, читают его или нет. Вот только что зарабатывать на жизнь, чем…
Мне вспоминается полностью сроднившийся в эрой Потребления один из России. Она ему, естественно, не нравится, так как в ней периферийный капитализм, с Потреблением – плоховато. – Вот отрывок из его письма:
"Калязин, Углич, Кимры, Дубна … — это всего 4 (!!) моста через Волгу в её верховьях (от Рыбинского вдхр. вверх)… как стране развиваться?”
И мне, между прочим, захотелось посмотреть, какие признаки ненавистной Бродскому эры Потребления*, - в числе прочего ненавистной, - видны в его первом, кажется, стихотворении после выдворения из СССР в 1972 году в то самое Царство Потребления.
Осенний вечер в скромном городке, Гордящемся присутствием на карте (топограф был, наверное, в азарте иль с дочкою судьи накоротке).
Уставшее от собственных причуд, Пространство как бы скидывает бремя величья, ограничиваясь тут чертами Главной улицы; а Время взирает с неким холодом в кости на циферблат колониальной лавки, в чьих недрах все, что мог произвести наш мир: от телескопа до булавки.
Здесь есть кино, салуны, за углом одно кафе с опущенною шторой, кирпичный банк с распластанным орлом и церковь, о наличии которой и ею расставляемых сетей, когда б не рядом с почтой, позабыли. И если б здесь не делали детей, то пастор бы крестил автомобили.
Здесь буйствуют кузнечики в тиши. В шесть вечера, как вследствии атомной войны, уже не встретишь ни души. Луна вплывает, вписываясь в темный квадрат окна, что твой Экклезиаст. Лишь изредка несущийся куда-то шикарный бьюик фарами обдаст фигуру Неизвестного Солдата.
Здесь снится вам не женщина в трико, а собственный ваш адрес на конверте. Здесь утром, видя скисшим молоко, молочник узнает о вашей смерти. Здесь можно жить, забыв про календарь, глотать свой бром, не выходить наружу и в зеркало глядеться, как фонарь глядится в высыхающую лужу. |
Это был, по-видимому, Энн Арбор.
Судя по повторяющимся видам, перед нами пресловутая Главная улица. Которой насмешливо придана заглавная буква, но не дано имени - не заслужила.
Кимры захолустней.
Но мы отвлеклись от Потребления. Вернёмся: лавка "все, что мог произвести / наш мир: от телескопа до булавки / Здесь есть кино, салуны, за углом / одно кафе с опущенною шторой, / кирпичный банк… шикарный бьюик”. И молоко молочник приносит и ставит в условленное место.
Впрочем, это я – от злости на Потребление, которое меня приводит к совсем другому, чем Бродского, идеалу. Тоже запредельному, как и у Бродского. Такова уж доля экстремистов. Может, потому я чую у Бродского и вообще у ницшеанцев их иномирие. а большинство людей, не экстремисты, не чуют.
В чём его, подсознательного, след в стихотворении Бродского?
В заглавных буквах слов "Пространство” и "Время”. Точнее, в их оппозиции насмешливой заглавной букве "Главной улицы” и утончённо насмешливым заглавным буквам "Неизвестного Солдата” (не освети его фарами проезжавшая машина – его б не было видно; пожадничали рационалисты на прожектор). Эти двое земных и местных – ничтожества по сравнению со Всеобщностью.
Так вот замеченное столкновение текстовых реалий Этого всё таки мира рождает третье, переживание устремлённости вообще в иномирие, противоположное тому свету христианства, где есть итоговое спасение прощённых душ для вечной жизни в Царствии Небесном. Вон из Скуки Этого мира.
Возразите, что есть ещё одно слово с заглавной буквы, и оно из Ветхого Завета – "Экклезиаст”.
Заблуждаетесь.
Имеется в виду самое начало одноимённой книги:
"1
1
Слова Екклесиаста, сына Давидова, царя в Иерусалиме.2 Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, - все суета!
3 Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?
4 Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки.
5 Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит.”.
Бессмысленность жизни, которую, как у Экклезиаста “провозглашает” вечно одинаково восходящее и заходящее солнце, так у Бродского это делает "Луна”.
"Сохранились возражения еврейских богословов Талмуда против включения книги Экклезиаста в состав Библии (Шаббат, 30 б). О ней прямо говорилось, что она содержит еретические воззрения (Вайикра рабба, 28 а) [38, с. 16].” (https://rummuseum.ru/portal/node/2459).
А опускание "в скромном городке” функции церкви к по инерции совершаемому обряду крещения младенцев, то есть без никакой веры живут эти пигмеи-потребители, без ничего возвышенного, подтверждает негативное отношение всех ницшеанцев к христианству как к конкуренту по метафизическому идеалу.
Использовал Бродский бо`льшую терпимость капитализма по сравнению с лжесоциализмом и надавал пощёчин ему, пусть и приютившему изгнанника. Не сломался.
1 апреля 2020 г.
Натания. Израиль.
Впервые опубликовано по адресу
*
- Только Вы мне объясните несколько поподробнее о мировозрении американском и как оно могло мешать мировозрению Бродского.- Если в двух словах, то оно - мещанское (идеал - Личная Польза), которому, маленькому, мило всё маленькое, которое для мещанина большое, как детям - всё. Отсюда заглавная буква: "Главной улицы". Отсюда - портребительство: "все, что мог произвести / наш мир: от телескопа до булавки" И т.д.
И. Надо себе представить, что это СКУУУУУЧНО (без такого представления ничего не будет понятно дальше). Презрение особенно звучит в словах: "снится собственный ваш адрес на конверте" Ахти, мол, какая высокая и далёкая мечта!!!
И куда бежать из Этого мира, если самое лучшее место в нём - вот это мещанское болото? Не в религию ж, раз "пастор бы крестил автомобили". – Так куда? – В метафизическое иномирие.
Но надо ЗНАТЬ (от Выготского), что это выводится душой, а не может быть процитировано. И только тогда это большое искусство.
17.06.2023.
На главную страницу сайта |
Откликнуться (art-otkrytie@yandex.ru) |