О плохом, невпечатляющем фильме… “О любви” (2017) режиссёра Бортко…

Мне его предложил посмотреть собеседник. Правда, сомнительный насчёт вкуса. Говорит: актриса там красивая. (И правда – красивая, и её Бортко несколько раз заставляет догола раздеться и изображать совокупление. И Википедия фильм назвала словом художественный.)

Но я в своём мировоззрении это слово применяю только для тех произведений, в которых есть что-то недопонятное, словами невыразимое и намекающее на подсознательный идеал, который вдохновил автора на создание вещи. А если это подсознательное не чувствуется, я произведение художественным не называю, а только – имеющим эстетическую ценность (если там есть экстраординарное). (Так экстраординарное там есть-таки – красота главной героини. Ну и виды Петербурга. И, может, музыка, хоть я её и не запомнил.) Есть даже скрытый смысл: противоположный произносимым в кадре словам, главного героя, банкира, Сергея Андреевича: "Не нужно противиться своим инстинктам”. А Бортко – плохим концом – говорит обратное. Я, пожалуй, даже обязан написать об этом фильме, потому что когда-то написал: “Даешь массовую вседозволенность! – вот идеал Бортко”, а тут – за противоположное-де он. И ещё писал: “Бортко же нужно воспеть нравственность другого рода (не для общества ценную, а для себя): героический энтузиазм самовыражения. Хуже того. Такой героический энтузиазм является идеалом элитарного искусства (акмеизма, футуризма, дадаизма, сюрреализма, экзистенциализма…) Бортко же нужно воспеть этот идеал в виде, усвояемом массовой культурой и пригодном для массового же употребления”. Можно подумать, что Бортко раскаялся в такой своей ориентации и решил сделать кино с ориентацией противоположной. Вот только жаль, что сознанием он это решил, а не подсознанием.

Такое моё различение художественного и эстетического не общепринято. А я хочу, чтоб было принято большинством. И потому я оправдываю писание этой статьи. Капля по капле и камень точит.

Дам доводы против себя: я, мол, стар и потому меня оставили равнодушными эротические сцены.

Это верно, конечно. Но на то у меня есть резон, что есть искусство прикладное и неприкладное. Первое – для усиления знаемых переживаний или для их уточнения. Оно зачастую сильнее действует, чем неприкладное. Более того. Есть понятие мастерство. Оно приближает мастера к художественности (одним из видов недопонятностей которой является противоречивость “текста”). Как Маяковский писал: "Хорошо начинать писать стих о первом мае этак в ноябре и в декабре, когда этого мая действительно до зарезу хочется” (http://www.proza.ru/2008/12/19/559). Дата ж создания – тоже элемент произведения. А минус-приём (отсутствие в “тексте” всеми знаемого) освобождает даже от присутствия в “тексте” одной из сторон противоречивости. Но. Мастерство и подсознательный идеал не одно и то же. Потому возможно штукарство, конъюнктурщина. Бортко заметил, что общественно-политическое настроение в стране повернулось от демократии к авторитаризму, от неограниченного прогресса к традиционализму… Вот он, нос по ветру, и сменил пластинку. “Мастера и Маргариту” (разбирая которых я написал о Бортко выше процирированное) он выпустил в 1994-м. Тогда у него ещё был антисоветский, скажем так, запал (особенно силён он у него был в 1988-м, в “Собачьем сердце”). В 2017-м – другое дело. Но мастерство – есть. И – он через наоборот проводит свою идею “нужно противиться своим инстинктам”. (Идеологический фильм – тоже прикладное искусство, приложено к идее.) И вот он даёт эротические сцены одну за другой… С разными любовями.

Их, по Бортко, две: что с идеалом долга и что с идеалом счастья. Коллективистская, да будет мне позволено так классифицировать, и индивидуалистская.

Сперва по сюжету он даёт неприглядность первой, потом – обаятельность второй, потом – второй недолговечность, а тем самым и переоценка её в отрицательную, потом – невозможность вернуться к первой. – Минор.

Итого – первая ценнее.

Первую он обозначил не по-киношному, т.е. с незначительной ролью слов, а наоборот (в неуместном говорении до и во время акта):

Не вникая, ложь или правда последние слова Нины (а я не думаю, что обескураживающий показ всего предыдущего мы вправе распространить на эти последние слова, тем более что она впоследствии пояснила, что она думала, что у неё к Саше любовь {и правда: он атлет, борец, помимо того, что очень умный}, пока она не сошлась с Сергеем), надо признать, что Бортко не убедил, что Сергей ей лучше (не тем же убедил, что секс у них бессловесный). Я тут произношу, как Станиславский: “Не верю”.

Второй вид любви сперва заявлен (сказка, мол):

Иначе – знаменитое “в любви мало одной любви”.

И, конечно, имело значение, что Сергей Нине представился принцем на белом коне. Благородный, поэтичный. Знает, что Достоевский был игрок, рассказал исключительный случай с собой, отыгравшимся, понимай, как и Достоевский (поставил на зеро), затем – ещё более исключительный случай (он дал ей фишку, та тоже поставила на зеро и выиграла в 36 раз больше, чем поставила). Потом он показал, какой он, отговаривавший, мудрый (она таки проиграла, ещё раз поставив на зеро). Потом он господина Лю назвал выдохшимся, как газовая горелка – образно. Потом предложил руку для прохода к кеглям, и она машинально руку приняла. А в кегли никогда не играла. И это как-то чудесно, что у неё стало получаться, под его руководством с касаниями рук. А потом очарование богатого ресторана.

Романтическая недостижимость…

Ну поэт!

Но поэтичность-то была мимолётной. И совсем не убедительно, что её хватило, чтоб Нине всё же изменить мужу.

Для фабулы (то туда, то сюда, в результате никуда), да, нужно изменить. Смотришь, и всё заранее известно. Любовь одна, другая… Сознание говорит, что можно так снимать. И вкуса-то нет. И снял.

А нельзя было. Даже начинать снимать было нельзя, раз всё тебе ясно, что ты хочешь “сказать” России, осаждённой развратным Западом (пусть капитализм тем и силён, что обращается к человеческому низу, а в России, что это за капитализм? – Пародия.).

Упомянутый Маяковский, заметя себя в таком, мобилизованном, положении, покончил с собой. Так был тогда не просто мобилизовавший тоталитаризм. Он тем мобилизовал, что массы были за него. Но сейчас-то до такой степени ощущения НАДО не дошли. – Зато и у Бортко инстинкт художника послабее, чем у Маяковского, чтоб запросто Бортко мобилизовываться и перемобилизовываться.

Впервые опубликовано по адресу

https://klauzura.ru/2018/06/solomon-volozhin-zachem-ob-etom-pisat-o-filme-vladimira-bortko-o-lyubvi-2017-g/