Мещанам их не понять.

Один такой говорил на днях по скайпу, наверно, или чему-то подобному из Мариуполя с Макимом Юсиным. Сказал ему:

"Жил я в русскоязычном городе Мариуполе. Хорошо относился к России. Голосовал за ПР [Партия Регионов]. Даже в 2014 году ваших поддержал. Потом я как-то приспособился к этой жизни. У меня семья. У меня дом. Пришли ваши освобождать меня и дать мне возможность говорить по-русски. Но я и так говорил по-русски. Я и так, в общем-то, в жизни не сталкивался с теми, кого вы называете азовцами, нацистами. Не видел я их. Жил я нормально. Потом сейчас я получил то, что получил. Пятьсоттысячный город больше не существует. Посмотрите ваше телевидение – там домов целых не осталось. Конечно, по вашему телевидению это всё азовцы и нацисты уничтожили. Но я-то понимаю, - говорит мне этот человек, - что до того, как вы пришли, мой дом был целый. Сейчас у меня дома нет. И соседка моя была жива. Сейчас она похоронена около дома, потому что некому было её на кладбище отвезти” (https://www.ontvtime.ru/index.php?option=com_content&task=view_record&id=1429&start_record=2022-04-16-22-05).

Этот человек, мещанин, толстошкурый. Ему хорошо при любой власти. И таких большинство. А есть тонкошкурые, не мещане, интеллигенция. Кто-то из них был против советской власти до непереносимости. И соответственно самовыражался – экстремистски. Но. Парадокс! Непереносимость была у него в ранге подсознательного идеала какого-нибудь настоящего социализма, если он был левый, или возврата к капитализму, если он был правый. И никакого “изма” не было в его сознании. В сознании было ЧТО-ТО, словами невыразимое. Михаил Алленов сумел объяснить подробнее, что это было в случае идеостиля концептуализма для изобразительного искусства.

Мне кажется, что что-то похожее можно сказать про искусство слова. И про искусство, пограничное между изобразительным искусством и искусством слова. Одним словом это – неопределённость. Двумя – неопределённость, где.

Пример – речёвки Бахчаняна.

Кафка писал об ужасах бесправия. Его имя вставлено в слова песни, славящей советскую власть, в “Авиамарш” (1920). – Где ж мы оказываемся? – В неопределённости.

Сын полка – это щемящее словосочетание: воинская часть брала на себя содержание и воспитания пацана, родителей которого убили нацисты. И – имя собаки. Святейшее для нашего народа – попирается. Попрание такой силы, что это уже отрицание всего Этого света, за его, в общем, закономерность. Значит, идеал – бегство в метафизическое иномирие, где нет закономерностей.

Обыгрываются поверхностные восприятия “Пиковой дамы” Пушкина, мол, плененного прелестью Рока, и “Дамы с собачкой” Чехова, якобы гуманиста в своём творчестве. Минус и плюс. А в результате? – Неопределённость. То же самое иномирие.

Высокоморальная детская приключенческая литература и что-то скабрёзное. – Вон из Этого мира!

Кожа-то – тонкая. Нехорошести – непереносимы до последней степени и более. Без представления о последней степени получатся просто шутки. Получится фонтанирование артиста. А держа в уме экстремистский идеал метафизического иномирия, получится версия огромной глубины произведения неприкладного искусства. Аполитичного, ибо какая ж политика, когда иномирие.

Думал изопродукцию не комментировать, а потом сообразил: черты лица Ленина-то постсоветские поколения могут и не знать…

Тем паче могут не знать, что Хрущёв устроил ленинопочитание для уравновешивания сталинопоношения. Бахчанян учинил и тут противоположность и неопределённость как результат.

Про фильм Эйзенштейна "Броненосец Потёмкин" (1925), снятый в честь 20-й годовщины революции 1905 года, в котором превозносится восстание на броненосце, тоже могут не знать… А тут – не ёрничание, а непонятная автору смута душевная.

Но желающие поулыбаться могут понимать Бахчаняна как смехача и получить своё удовольствие, спросив его фамилию у поисковика.

Впервые опубликовано по адресу

https://zen.yandex.ru/media/id/5ee607d87036ec19360e810c/liudi-s-tonkoi-kojei-kotorye-jili-i-tujili-625befa7203ae605fce3fcc1