Я в неглубоком пессимизме. Потому что, хоть и хвастался, бывало, но в глубине души знал, что я слабоват в искусствоведении. Что я хорошо могу – это переосмыслить то, что думают о художнике имярек другие искусствоведы. Я вторичен. Мне без подсказки почти невозможно обнаружить противоречивость в картине – то, что Выготский считал первым признаком художественности. Тот факт, что я мало что видел (да и читал), играет свою роль в понижении моего искусствоведческого потенциала. Я не знаю тенденций в современной живописи. И не знаю, где искать исследования о них.

Казалось бы, должны б помогать те несколько усвоенных мною догм, которые хорошо работают на объяснении живописи прошлого. Но они не работают. Скажем, синусоида идеалов. Продолжи на сейчас то, куда поворачивала живопись вчера, и всё – ответ, в чём перец сегодня готов сам. Но я ж не знаю, как синусоида металась за вчерашние несколько часов. Прошли времена, когда идеостиль длился десятилетия.

В общем, я беспомощен перед картинами нового художника, как любой человек, не посвящённый в искусствоведение.

А этот, Бабский, ещё и названий не даёт своим картинам.

"Он рисует, в основном, женщин и фокусируется на выражении эмоций…” (https://surfingbird.ru/surf/fkxgd6bC8#.WryjJdoh21s).

Ну какая тут эмоция? – По-моему, оргазм. Яркость и контрастность, по-моему, это подтверждают. А грубость мазков выражает экстремизм эмоции. А что же есть оргазм, как не экстрема. У женщин, говорят, он не часто бывает. А у иных и никогда. И виноваты, говорят, бывают не столько женщины, сколько мужчины. Так если художник с такой говорящей фамилией как раз из этих виноватых, это могло б объяснить и его обращение преимущественно к изображению женщин, и то, что те зачастую выражают какую-то крайность переживания.

Вот эта – какую? – То ли измучена сексом с целым взводом, то ли, наоборот, чёрной полосой мучительно долгого отсутствия у неё мужчин. И чёрный цвет соответствует. А если художник в жизни половой аскет (вольно или невольно), то он использует живопись как компенсатор.

Если губы призваны выражать чувственность, то ясно, что именно её Бабский и держит в центре внимания. Губы его женщин всегда толсты (или опухли от засосов, или это губы негритянок), а ещё обязательно обведены линией, светлой или тёмной.

Правда, что делать мне, интерпретатору, если нарисованы, например, сразу две и явно стоящие и одетые женщины?

Они что: ждут своей очереди в чём-то, имеющем отношение к сексу? “Скромно” потупились… – Почему секс? – Из-за той же выделенности губ.

Причём у всех женщин, по-моему, есть индивидуальность в чертах лица. Они принципиально разного облика. Модильяни своих обнажённых натурщиц, которые ему отдавались перед или после сеанса позирования, втискивал в некий канон. И можно думать, что это было для выражения идеала демонизма, попрания высшим существом низшей особи. А у Бабского все – разные. То есть – никакого демонизма? Общая всем черта всё же есть – женская привлекательность.

Впрочем, и "на выражении эмоций” Бабский не всегда настаивает.

У этих какой-то улёт от эмоций. Но зачем контрастность и грубость мазков? – Это намёк на то, что с несчастной было до того? – Губы-то опять выделены… Чувственность и тут? Рисуя, интересно было думать, как и такую отстранённую всё же соблазнить?..

Сам-то я про себя не думаю, что я чиканутый на сексуальной почве (мне 80 лет). Это, по-моему, даёт мне право констатировать, что Бабский – на этом чиканутый.

Ну а что-то женское, но не сексуальное у него есть?

Вряд ли эти – всё из-за губ – не сексуальны.

Ну, разве что эта.

Уж больно разодета во что-то европейски этнографическое.

Ну и – когда мужчина одетый, старуха, пусть и голая, или – когда некрасивая женщина.

То есть, нет правила без исключения.

А правило – усиление знаемого: сексуального чувства. Не грубо, не порнографически (там бытует натурализм и половые органы). Но. Да, тут есть эстетика – образы: контрастности цвета, выделенности губ, привлекательности женских лиц. То есть это – прикладное искусство. И совсем нет признака искусства неприкладного: чего-то недопонятного, словами невыразимого, что означало б след подсознательного идеала автора. Как факт, он не чурается и плаката. Я склонен плакат считать изопублицистикой, то есть вообще относящимся скорее к околоискусству, чем даже к прикладному искусству, не говоря уж о неприкладном с его подсознательностью и со стороны автора, и со стороны восприемников.

Потому, наверно, нет в интернете ничего, кроме рекламного текста – похоже, единственного на русском языке – об этом художнике.

Впервые опубликовано по адресу

http://newlit.ru/~hudozhestvenniy_smysl/6034.html