Бабель. Пан Аполек.
Художественный смысл.

Если б люди жили так долго, как библейские патриархи, Исааку Бабелю 13 июля стукнуло бы 103 года. Сейчас можно свободно говорить и о Бабеле, и о какой бы то ни было религии. Давайте ж по всем этим поводам ПЕРЕЧИТАЕМ один замечательный отрывок из "Конармии".

Понимаете, что проповедовал церковный художник пан Аполек? Он проповедовал сегодня, сейчас, сию минуту достижимый идеал. Он и в своей живописи, как следует из текста, предшествующего процитированному, то же проповедовал; он в образе святых рисовал лица своих заказчиков на церковных росписях и частных портретах крестьян: ксендза - одним из волхвов, пана Ромуальда - в отрубленной голове Иоанна, хромого выкреста Янека - апостолом Павлом, шлюху Эльку - Марией Магдалиной и т. д. "Он окружил вас неизреченными принадлежностями святых,- бушевал викарий,- вас, трижды впадавших в грех ослушания, тайных винокуров, безжалостных заимодавцев, делателей фальшивых весов и продавцов невинности собственных дочерей!"

А народу нравилось. Потому что это умирать легче с Богом, а жить-то легче без Бога. И пока люди жили и радовались жизни, они хотели, чтоб это-то и было изображено, повешено в красный угол и тем освящено. А достижимая легкая радость почти не бывает безгрешной. В американском фильме "Тутси" героиня признается подруге, что она бы отдавалась каждому мужчине, если б тот просто подходил и просил ее. Но так как общество окружило эту радость нравственностью, законным браком, и мужчины сдерживаются и не подходят с просьбой, то и героиня терпит. Ей нужно поддерживать имидж порядочной. Зато если б осмелиться не поддерживать - счастья было бы море. В такое море впала аполековская Дебора. Терять в общественном мнении ей было нечего: жены из нее не вышло. Ну так она стала (применяя "старое" слово) падшей. И присоединилась как равная к компании уже, видно, крепко подвыпивших гостей. Все расковались (ведь "только Иисус стоял в стороне", а потом удалился из "пиршественного зала", из зала, в котором продолжали пировать уже по новому, несвадебному поводу). Римские оргии были в расцвете в Иисусовы времена. И вот вакханалия охватила и богоизбранный народ. "Вакханалия - вот истинная ценность для человечества" - именно эта мысль ужаснула Иисуса, и потому он только теперь покрылся смертельной испариной, а не когда лежал в блевотине с Деборой.

Он пошел, как на казнь, влезая в эту блевотину, надеясь на лучшее в человеке. Он был гуманистом. Но оказалось, что человек скот. И тогда Иисус ожесточился, стал ингуманистом и пошел к суровому пророку Иоанну Крестителю поддержать основываемую тем новую религию, религию последнего боя со вселенским грехом, религию аскетов. Как почти 2000 лет спустя - радикальные коммунисты. И как исповедовала (фальшиво растягивая "последний бой" на неопределенное время) аскетизм почти все те же 2000 лет христианская церковь.

А пан Аполек был гуманист в квадрате. "Живи и радуйся и не борись: от добра добра не ищут,- как бы призывал он.- И - с нами, среди нас бог сейчас достижимого счастья, живой бог, даже много богов - потомки Деборы и Иисуса! Может, даже любой из нас бог (ибо все народы давно перемешались), и любой достоин попасть на икону или на церковную роспись".

Этот травоядный, низкий идеал не устраивал "писаря" Лютова, от имени которого написан "Пан Аполек" из "Конармии". А Лютов же - псевдоним Бабеля, служившего во время польской войны в Конармии сотрудником конармейской газеты. И в жизни, в агитках, этот Лютов прямо-таки лютовал против классовых врагов пролетариата. Шел последний, истошный и проигрышный бой с панской Польшей, о которую разбилась идея всемирной революции. И Лютов из рассказа, созданный Бабелем уже после проигранной войны, крах радикального комммунизма предчувствует. И потому так кончается рассказ "Пан Аполек", такими словами (почти сразу после процитированного отрывка): "По городу слонялась бездомная луна. И я шел с ней вместе, отогревая в себе неисполнимые мечты и нестройные песни".

Почему "неисполнимые" и "нестройные"? Потому что Лютов здесь воспаряет до самого автора. Исполнимы мечты только аполеков. Все остальные неисполнимы: и царство справедливости на небе, и оно же на земле. И неисполнимо для многих даже стать аполеками. Так как быть? - Выбрать среднее, что ли? Смешанное... Соединяющее "высокое" радикальных коммунистов с "низким" аполеков. А может, это то же самое, что соединение "высокого" первых христиан с "низким" аполеков? Вот вам и "нестройные песни". И последние - на момент действия в рассказе - тоже являются песнями о неисполнимом. Ибо как достичь гармонии "высокого" и "низкого" пока идет война?

Ну а что ж это за гармония? Реальный коммунизм, с человеческим лицом, который так и не состоялся? Или реальное христианство (очень и очень отличающееся от аскетизма первых христиан), которое живет уже 2000 лет?

Бабель, конечно, был за коммунизм. Но не правда ли - смешно, что даже модное у нас теперь христианство может претендовать на Бабеля, как на своего в чем-то выразителя. И такая претензия даже и фактически случилась не так давно!

А все-таки прекрасно - перечитывать Бабеля и отогревать "в себе" вот такие "нестройные песни".

Семен Воложин
05.05.1997 г.
Одесса